Владыка Черных Песков 2. Расколотые небеса

                  (Отступление).       Жаркое солнце едва перевалило за зенит и начало скатываться к горизонту, своими лучами беспощадно припекая землю. Даже барьер Нового Рима, активированный всего на пять процентов своей мощности, слабо спасал от жара светила, которое словно бы вознамерилось испепелить неугодный город со всеми его жителями.       На трибунах замковой арены царили азарт и веселье: зебры свистели, кричали что-то подбадривающее, пили разнообразные напитки и вкушали сушеные фрукты, орехи и выпечку. Их взгляды были прикованы к восьмиугольнику, дно которого покрывал толстый слой белого песка, отлично контрастирующего с кровью...       Тореро не обращал внимания на шум толпы, пользуясь тем, что еще во времена своей службы Республике, отлично научился отсеивать фоновые звуки. В данный момент, все его внимание было сконцентрировано на новом противнике, специально для сегодняшнего поединка выращенном услужливыми биомантами по приказу Цезаря.       "Ненавижу магов".       Совершенно отстраненно, без тени былой злости или хотя бы раздражения, подумал про себя бывший командующий великой армии. Пальцы его правой руки сжимали рукоять боевого топора, на левом предплечье крепился небольшой круглый щит, бедра обхватывала повязка из грубой серой ткани, неведомым воину образом лишь подчеркивая его наготу и позволяя всем желающим любоваться могучим торсом.       Враг более всего напоминал вставшую на задние лапы ящерицу, которую зачем-то засунули в панцирь от черепахи, а затем еще и вооружили двумя костяными булавами с очень острыми шипами. Длинный гибкий хвост химеры оканчивался еще одним костяным шаром, шипы на котором заменялись неровными круглыми лезвиями.       Прозвучал гонг и минотавр, наклонив голову вперед, выбрасывая из-под копыт облака белого песка, на всей доступной скорости бросился в атаку. Публика приветствовала этот его порыв восторженными возгласами, которые, впрочем, так и не достигли адресата, полностью сконцентрировавшегося на двух задачах: "убить" и "выжить".       Ящер взмахнул правой рукой, по диагонали опуская костяную булаву на плечо двурогого воина, но на пути его оружия встал крепко удерживаемый щит, жалобно хрустнувший под мощью атаки, но все же выдержавший это испытание. Левую же булаву, устремившуюся в правый бок бывшего командующего, минотавр блокировал рукоятью топора.       Пользуясь остатками набранной инерции, Тореро подпрыгнул, а затем, вкладывая в это действие все силы и вес, нанес сдвоенный удар копытами прямо в грудь ящера. Химеру снесло, словно пушечным выстрелом, а гладиатор, лишь только упав спиной на песок, извернулся и вскочил на четыре конечности, зло оскалившись и потрясая рогатой головой. В этот момент он напоминал настоящего взбешенного быка, а не разумное существо и представителя одного из самых развитых народов Эквуса.       Зрители приветствовали первый успех своего фаворита радостными возгласами и свистом, но были и те, кто бросал в сторону двурогого проклятья и пожелания сдохнуть в муках (однако, их было невероятно мало). Жители Нового Рима уже начали забывать кошмары минувшей войны, а регулярные выступления на арене и красочные победы над разными монстрами, заставляли начать испытывать к пленнику уважение...       Панцирь ящера выдержал удар, но на нем все же появились мелкие трещинки. Поднявшись на задние лапы, химера зло зашипела, широко открыв пасть и демонстрируя загнутые назад клыки.       - Иди ко мне! - Взревев трубным голосом, Тореро снова рванул вперед из неудобной стойки.       Противники быстро сблизились и зрители с затаенным дыханием следили, как вверх взметнулась костяная булава, готовая обрушиться на череп минотавра. Химера готовилась блокировать топор двурогого воина левой передней лапой, но вместо легко читаемого удара, бывший командующий подгадал момент и прыгнул вперед и вниз, на груди проскользив по песку арены прямо между задних лап чудовища.       Пользуясь заминкой противника, Тореро, не глядя, рубанул своим оружием по голени хищника, оставляя глубокую кровоточащую рану. Он едва успел прикрыть голову щитом, прежде чем на него обрушился костяной шар, закрепленный на кончике длинного хвоста порождения биомантов.       Перекатившись в сторону, двурогий воин поспешил подняться на ноги и отпрыгнуть спиной назад, дабы избежать возможной атаки. Приняв защитную стойку, он встретился с полным ярости взглядом химеры, которая заметно прихрамывала на одну заднюю лапу, оставляя за собой след из капель красной крови. Химера постепенно впадала в бешенство, теряя крохи и без того невеликого разума.       Тяжелое дыхание вырывалось из приоткрытого рта, мышцы гудели от напряжения, левая рука казалась необычно тяжелой. Публика, заполняющая трибуны, в неистовстве скандировала требование продолжить бой, в своем стремлении увидеть кровь отринув свою природную суть травоядных.       Метнув в голову ящера свой щит, уже покрывшийся сетью трещин и грозивший развалиться при следующем ударе, Тореро перехватил рукоять топора обеими руками и бросился в атаку. На этот раз его целью были лапы химеры, в которых она держала булавы и которыми защищала голову...       Из ложи Цезаря, за боем немигающим взглядом наблюдала кобыла, тело которой покрывал гладкий черный хитин, а грива напоминала языки синего и белого пламени. На губах Кризалис играла легкая улыбка, а в разуме прокручивались десятки вариантов разговора с упрямым, гордым, по своему справедливым разумным, таланты которого сложно было переоценить.       "Пора показать, что у нас есть не только кнут".                   ***       Горная крепость "Гнездо" была высечена прямо в скале, вершина которой нависала над глубоким ущельем, каменистое дно которого терялось где-то в темноте, откуда доносился плеск воды. Для существ, не обладающих крыльями, путь в твердыню лежал либо по отвесной стене, обдуваемой холодными ветрами, либо через вершины голых скал, зубцами окружающих данное убежище.       Раз в декаду сюда прилетали грифоны из ближайшей зеленой долины, принося с собой запас пищи и свежие новости с просторов империи, и остального известного мира. Именно из-за отдаленности от поселений, трудной доступности и малой известности, "Гнездо" было выбрано императором для воспитания поколения собственных магов. После гибели тирана-объединителя, никто даже не попытался забрать собранных здесь птенцов, позволяя старому дряхлому грифону и его дочери продолжать свой нелегкий труд учителей. Лишь те офицеры, что сохранили верность "Не сгоревшему королю", продолжали поддерживать связь с этой крепостью, тщательно следя за правильным воспитанием будущих владык стихии.       Стоя на противоположной стороне ущелья, кобыла, кутающаяся в белый плащ с глубоким капюшоном, скрывающим мордочку, задумчиво рассматривала стены твердыни, ставшие приютом для будущих грифоньих магов. Порывы ветра трепали края одеяния, лучи солнца, пробивающиеся через разрывы между облаков, то и дело пытались осветить кажущийся хрупким силуэт, но, словно бы натыкаясь на невидимую преграду, постоянно соскальзывали в сторону.       Силиция взвешивала все "за" и "против", приводила и отвергала все новые и новые доводы, пыталась оправдать свою нерешительность, но и сама понимала, что попросту тянет время. Она признавала, что ученики "Гнезда", когда-нибудь в будущем, будут способны создать собственную гильдию, или даже орден чародеев, вокруг которого объединятся все одаренные крылатые хищники...       "Но даже при самом лучшем раскладе, это произойдет не раньше, чем через два, а то и три поколения. Пока же, маги грифонов - это лишь помеха для меня и оставшихся шаманов. Пока они существуют, останутся сомневающиеся".       Боялась ли Силиция, что ее "союзники" начнут мстить за учеников старого хищника? Она в этом не сомневалась, точно так же, как была уверена в том, что даже без этого, противники найдут причину мести. Сейчас же, у нее был шанс доказать свою силу в реальном сражении, свидетелями которого станут шпионы разных командиров, вторые сутки следующие за зеброй на некотором отдалении.       - Простите, но выбирая между вами и собой, я выберу себя. - Невесело усмехнувшись, глава уже не существующей гильдии шаманов, выплеском духовной энергии призвала птицу, внешний вид которой напоминал четырехглазого орла с размахом крыльев в шесть метров. - Пора начинать.       Приземлившийся на край ущелья воплощенный дух, послушно склонил голову и расправил правое крыло, позволяя своей хозяйке залезть на спину. Когда же кобыла устроилась достаточно удобно, он молча взмыл ввысь, начав облетать крепость широкими кругами, с каждым заходом приближаясь все ближе и ближе...       Старый грифон, давно заметивший незваную гостью, крепче перехватил рукояти кривых сабель. Ему предстояло вступить в последний свой бой, давая дочери и ученикам достаточно времени, дабы они могли хотя бы попытаться спрятаться.                   ***       На разных углах огромной кровати, застеленной белоснежными простынями, пахнущими летней свежестью, с сосредоточенными выражениями мордочек лежали четыре кобылы. Друг напротив друга разместились белая и нежно-розовая аликорны, золотая и фиолетовая единорожки, в телекинетических захватах которых парили игральные карты.       Самая маленькая пони, на вид которой можно было дать не больше тринадцати лет, от волнения прикусывала нижнюю губу и дергала правым ухом, в то время, как ее более старшая подруга, уже в достаточной степени овладевшая искусством лицедейства (которому училась у названной матери), сохраняла невозмутимый вид.       Селестия и Каденс, для которых эта игра имела несколько иное значение, нежели для младших кобылок, неустанно боролись между собой на уровне, недоступном простым смертным, желая защитить свои карты от подглядывания и подглядеть в чужие. К Твайлайт и Сансет они не лезли, считая это неспортивным...       - Одну. - В тишине спальни правительницы Эквестрии, это слово прозвучало неожиданно громко, заставив фиолетовую единорожку вздрогнуть.       Одна карта, окутавшись золотым телекинетическим полем, подлетела к нежно-розовой аликорну, заменив собой товарку, отброшенную в кучу выбывших карт.       - Четыре. - Объявила Сансет, небрежным движением отбрасывая почти все свои карты.       - Рискуешь. - Заметила богиня солнца, передавая золотой единорожке с огненной гривой требуемое количество картонок.       - Как говорят жеребцы: "Риск - дело благородное". - Подмигнув старшей кобыле, заявила Каденс. - Правда, потом они вечно недовольны, когда приходится выпрыгивать в окна...       - Зачем? - Оторвавшись от попыток разжевать собственную губу, поинтересовалась Твайлайт.       - Жеребцовая логика. - Опередила нежно-розовую аликорна Селестия. - Нам ее не понять.       Фыркнув, принцесса любви изобразила взглядом вопрос: "Да неужели?".       Так же взглядом, белая аликорн заявила: "Найди себе свою ученицу, ей и будешь рассказывать неприличные истории".       Каденс хихикнула, всем своим видом показывая, что так и собирается поступить.       - Мне одной кажется, что я чего-то не понимаю? - Страдальчески подняв взгляд к потолку, на котором висела золотая люстра, спросила у пространства Сансет.       - Вскрываемся. - Не позволила дочери развить щекотливую тему Селестия.       - Три шестерки. - Каденс первая опустила свои карты на простыню. - Девятка и десятка не в счет.       - Ха! - Золотая единорожка с огненной гривой, самодовольно разложила свои карты. - Тройка пегасов и две восьмерки.       - Эх... - Селестия бросила на кровать пары единорогов и земных пони, а так же шестерку. - Невезуха.       Опустив голову на скрещенные передние ноги, принцесса дня тоскливо посмотрела в сторону низкого столика, где на блюдце лежал последний кусок тортика, который и был призом в этой партии.       - Похоже, я победила. - Заметила Сансет.       - Не спеши. - Остановила ее Каденс. - Твайлайт, что там у тебя?       - "Звезда" аликорнов. - Расплывшись в улыбке, едва не подпрыгивая от восторга (который, наконец-то, не нужно было скрывать), ученица Селестии показала своей главной сопернице язык, за что получила хлопок кончиком белого крыла прямо по крупу. - Ой!       - Побеждать, как и проигрывать, нужно с достоинством. - Поучительно заметила правительница Эквестрии.       - Еще одну партию? - Предложила нежно-розовая аликорн, телекинезом собирая карты.       - На что играем? - Оживилась Сансет, завистливым взглядом провожая блюдце с тортиком, торжественно левитируемое к младшей единорожке.       - Кто побеждает, та и распределяет, кто какого посла встречает. - Подняв голову от кровати, предложила белая аликорн.       - Я - пас. - Сразу же потеряла интерес названная дочь Селестии. - Терпеть не могу все эти церемонии...       - Не только ты. - Хмыкнула принцесса любви.       - Зря. - Селестия многообещающе улыбнулась. - Как минимум, одного посла, Сансет, тебе встретить придется.       - Зачем? - Золотошерстая единорожка приподняла брови в удивлении.       - Для общего развития. - Вместо старшей кобылы, ответила нежно-розовая аликорн. - Не вечно же тебе сидеть в библиотеке да на полигонах библиотекарей.                   ***       Яркая луна светила с звездного небесного полотна, серебряными лучами придавая предметам мистический вид. Однако же, для четверки летунов, в которых по черным костюмам и белым маскам на мордах можно было определить "Безымянных", простирающиеся на земле красоты были не слишком интересны.       Пролетая над территорией Зебрики, скрываясь от обнаружения при помощи простых, но эффективных чар искажения света, они добрались до места, где несколько лет назад объединенные силы гильдий некромантов и друидов, а так же войска Цезаря, сражались с зверобогом, возникшим во время провала ритуала шаманов. После того, как монстра одолели, он никак о себе не напоминал, скрывшись в толще земли и медленно зализывая раны. Однако же, это совершенно не означало, что о нем забыли все заинтересованные.       - Снижаемся. - Скомандовал "Седьмой", правой рукой указывая на пепельно-серое пятно, ярко выделяющееся на земле в лунном свете.       Троица зебрасов и таврас, сделав круг над полем минувшего боя, опустились у границы пятна, оставленного применением мощного заклинания некромантии.       Не теряя времени, "Седьмой" снял со спины длинный тубус, из которого извлек огромный свиток хранения. В то же время, остальные трое "Безымянных" поспешно создавали вокруг своего места приземления экранирующие и защитные барьеры, которые должны были скрыть от возможных наблюдателей то, что должно было произойти через несколько минут.       Убедившись, что напарники справились со своей задачей и теперь ожидают с внешней стороны периметра, таврас расстелил свиток по земле и провел раскрытой ладонью по ряду символов. Спустя секунду, в облаке белого тумана, с глухим хлопком появился матово-черный ониксовый шар, диаметр которого составлял пять метров. От валуна, вся поверхность которого была покрыта печатями и цепочками рун, во все стороны исходило излучение нейтральной духовной энергии, из-за концентрации которой даже дышать было тяжело.       "Приятного аппетита...".       Выйдя за пределы работы барьеров, "Седьмой" облегченно вдохнул полной грудью.       - Ловись зверобог большой и маленький. - Усмехнулся "Пятый", сверкая азартным взглядом охотника.       - Ты бы еще удочку принес. - Фыркнул "Восьмой", пока что остающийся единственным, кто не подселял в свои глаза духов.       - Как думаете, он клюнет на наживку? - Ни к кому конкретно не обращаясь, спросил "Шестой".       - Если не поумнел настолько, чтобы распознать ловушку, то попадется без вопросов. - "Седьмой" обратился к своим сенсорным способностям. - А вот, собственно, и он.       Сам процесс "захлопывания мышеловки" прошел без осложнений, как и планировалось: зверобог, все еще сонный и не пришедший в себя после битвы, вместо того, чтобы вылезать на поверхность, окутал ониксовую сферу своим телом и, поглощая дармовую духовную энергию, стал погружаться вглубь почвы. В определенный момент, когда жертва "заглотила крючок", артефакт сперва выплеснул всю скопленную в нем энергию, ошеломляя добычу, а затем превратился в аналог пылесоса для энергетических существ.       - Знаете, а вот я почему-то не верю, что все так просто. - После того, как зверобог оказался внутри ониксового шара, громко произнес "Пятый". - Где борьба? Где враги, прибывающие в самый последний момент?       - Когда мы уйдем, можешь пошуметь. - Разрешил "Восьмой". - Может быть, кто-то и придет проверить, что за идиот тут дурью мается.       - Упаковываем сосуд. - Оборвал разговор таврас, извлекая из тубуса новый свиток. - Цезарь хоть и обещал, что сегодня патрулей не будет, но я не хочу испытывать удачу понапрасну.                   (Конец отступления).