***
Сначала Чонгук долго борется с желанием начать рисовать Юнги, потому что очень странно хотеть так сильно изобразить почти незнакомого человека. Но Чон всё списывает на то, что он всегда любил рисовать что-то диковинное, выбивающееся из установленных правил, будь то это архитектура или же причудливые облака на небе. Мин же выглядит ярко из-за своего цвета волос, выделяется из серой толпы и это притягивает на подсознательном уровне. Чонгуку немного боязно притрагиваться к карандашу, потому что особым опытом в рисовании людей он не обладал. В последний раз он рисовал свою мать, и то получилось как-то не очень похоже. Юнги же хочется нарисовать точь-в-точь, чтобы не потерять весь его природный шарм, а сделать это будет очень сложно, потому что, во-первых, у Чонгука мало опыта в портретной живописи, а, во-вторых, у Чона нет натурщика. Попросить Юнги позировать во время рисования Чонгук не решится, потому что зажмётся, да и старший навряд ли согласится, а хуже того, может подумать, что Чон помешанный какой-то. И будет в чём-то прав, Чонгук помешан на своей любви к рисованию. Как только он в детстве научился держать в руках карандаш, то его мать дала ему чистый листок бумаги, чтобы занять ребёнка. Женщина удивилась, когда, вернувшись из кухни, она обнаружила, что Чон довольно неплохо срисовал цветы, стоящие в вазе, для своего возраста. Пусть и криво, но красиво. Мать Чонгука даже отдала его в художественную школу, в которой ему развили врожденный навык ещё лучше. Часто из-за того, что Чонгук не мог отвлечься от рисования, ему делали замечания на уроках в школе, несколько раз классный руководитель вызывал его мать. Женщина потом проводила воспитательные беседы с сыном, просила больше так не делать, Чонгук каждый раз обещал исправиться, но ничего не мог поделать, когда рука сама тянулась к карандашу, чтобы запечатлеть на листе бумаги понравившийся объект. Когда Чонгук полностью составляет образ лица Юнги в своей голове, то он легко надавливает грифелем карандаша на лист бумаги, пытаясь сделать набросок формы лица. Чон напрягает всю свою зрительную память, чтобы упустить как можно меньше деталей. Только вот жаль, что близко Юнги он видел, ведь встречались они только в сумерках, и поэтому родинки, возможные шрамы и веснушки разглядеть не удалось. Чонгук даёт себе обещание, что исправит все свои недочёты, когда ему удастся увидеться с Юнги поближе в светлое время суток. Кстати, о Мине… Чонгук не видел его уже несколько дней, и внутри он уже начинает чувствовать некое беспокойство, мало ли что-то случилось. Но Чон успокаивает себя тем, что из-за того, что он полностью погружён в рисование, он не замечает того, как старший входит и выходит из подъезда. Ведь, в основном, во время процесса рисования Чонгук полностью отключался от мира, совсем не слыша, что происходит вокруг.***
Работа в магазине, как и предполагал Юнги, не выдалась пыльной и утомительной. Ему удавалось даже иногда вздремнуть. Хорошо, что на входной двери висел колокольчик, оповещающий о новом клиенте, а с недавнего времени служащий персональным будильником для Мина. Владелец книжного, на удачу Юнги, приезжал раз в три дня, чтобы забрать выручку и узнать какой товар нужно заказать, поэтому Мина никто не застукивал за лентяйничеством. Однажды из дневного сна Юнги вытаскивает совсем не звук колокольчика, а телефонный звонок. Первая мысль, которая приходит спросонья Мину, что его потревожил Намджун, который иногда любил поинтересоваться, как обстоят дела, или же начальник. Но на удивление Юнги, экран телефона освещало совсем другое имя — Джин. Мин совсем не ожидал, что старший ему позвонит, потому что они не общались с тех пор, как скончалась мать Юнги. Мин закрылся от всего мира, огородившись даже от близких друзей, а Ким понимал, что лучше пока, что не навязываться. Мин быстро берёт телефон в руку, нажимая на кнопку «ответ». — Привет, — слышится в трубке радостный голос Джина. Юнги невольно улыбается. Всё-таки он рад такому внезапному звонку, вообще, Мин не особо любит сюрпризы, но такому сюрпризу рад, потому что уж слишком он соскучился по Киму. — Привет, — говорит Мин. — Как ты? — Неплохо, — произносит Юнги. Относительно неплохо. Во всяком случае, лучше, чем раньше. Боль в груди от потери матери ещё мучила, но теперь Мину не нужно было волноваться о жилищном вопросе. — А ты как? Как Тэхён и Чимин? — Юнги чувствует нахлынувшее чувство тоски из-за того, что он очень сильно скучал по своим друзьям. Раньше он как-то не зацикливался на этом, потому что напрочь отгородился, но стоило услышать голос Сокджина, как внутри что-то заныло. — Я хорошо, а у них всё замечательно, — Джин смеётся, Юнги же улыбается. Он рад, что у Тэхёна и Чимина всё хорошо, потому им обоим пришлось пройти тяжёлый путь принятия того, что нравятся друг другу совсем никак друзья. Юнги был свидетелем этого и часто выступал в роли психологической поддержки. — Кстати, я вот хотел предложить встретиться всей компанией в нашем любимом месте. Раньше Юнги, Джин, Тэхён и Чимин, ещё начиная с подросткового возраста, много проводили времени в заброшенных зданиях или же на природе. Они часто долгими вечерами сидели у костра, жарили сосиски и пели песни. У Джина была гитара, а Чимин неплохо пел. Все эти воспоминания разлились приятным теплом в грудной клетке Юнги. — Хм, я не против, — говорит Мин. — Когда ты свободен? — Завтра у меня первый выходной, — произносит Юнги. Он не перерабатывает, поэтому в отходном дне не нуждается. — Так что, если вы можете, то можно встретиться завтра. — Хорошо, мы можем, — отвечает Джин. — Значит завтра в пять вечера, в нашем любимом заброшенном здании.***
В заброшенном здании, где проходили почти все встречи старых друзей, ничего не изменилось: те же обшарпанные стены, те же огромные ветвистые кусты по всему периметру, которые мешают нормально войти. Если честно, Юнги боялся, что их излюбленное место полностью разворовали, а стены обвалились, но нет всё на месте, даже старое граффити причудливой формы не понятной никому, которое нарисовал Тэхён лет пять назад было не тронутым. Они долго говорят о том, что произошло за несколько месяцев их жизни. К примеру, Юнги узнает, что Тэхён и Чимин решили восстановиться в университетах, чтобы продолжить обучение, а Джин наконец-то смог съехать от матери, которая постоянно пилила ему мозг, и снять квартиру. И Мин несказанно рад, что у его друзей жизнь налаживается, потому что помнит, как жаловался Сокджин, и как корили себя Чимин и Тэхён за то, что упустили шанс из-за своей лени получить образование. Юнги подумывает о том, чтобы и самому восстановиться, но только для начала нужно было поднакопить денег. Когда же в ход идёт спиртное Мин хочет проклясть этот мир, потому что Тэхён и Чимин совершенно не умеют контролировать себя, когда выпьют. Юнги вообще не гомофоб, но смотреть на то, как эти двое под действием алкоголя начинают друг другу чуть ли не гланды вылизывать и стонут, немного противно. Мин не любит публичное проявление чувств, вообще никаких, а уж такое похабное не приемлет. — Вы может быть уединитесь где-нибудь? — наконец недовольно произносит Юнги, когда терпение смотреть на всё это заканчивается. Тэхён и Чимин тут же отлипают друг от друга и смотрят на Мина как-то растерянно и напугано. — Ну, Юнги-я, всё же в порядке, — встревает в разговор Джин, голос старшего плывёт, видимо, и тот уже дошёл до своей кондиции. — Ты будешь также говорить, если они начнут трахаться прям здесь? — Хён, прости, — произносят вдвоём Тэхён и Чимин, поняв, что переборщили с проявлением своих чувств. — Ну не будь злюкой, — говорит Джин. — Тебе просто тоже нужно найти пару. — Не нужно мне никого искать, — Юнги встаёт со своего места. Джин знает, что он с пренебрежением относится к такому понятию как «любовь» и «долговременные отношения», но давит на больную тему под действием алкоголя. — Ну, не кипятись. — Спасибо за проведённое время, пока, — говорит Юнги, уже не слыша попыток извинений своих друзей. Ему нужно остыть.***
Когда Юнги заходит во двор своего дома, то полностью остывает из-за случившегося, но не жалеет о том, что ушёл, потому что считает себя правым. Ладно бы Чимин и Тэхён просто обнимались, но слышать стоны сквозь поцелуи невыносимо. Они всё-таки хотели встретиться, как друзья, а не смотреть порно, которое могла устроить эта парочка. Юнги замечает Чонгука, который сидит на качелях. Мин ухмыляется: младший словно прилип к этому месту. В этот раз Юнги решает подойти к Чону. Возможно, такая решительность обусловлена тем, что алкоголь всё-таки ударил по мозгам, а может быть, Юнги просто испытывает нормально людское любопытство. — У тебя что, задница к сидению прилипла? — говорит Юнги, садясь на соседнюю качель. Чонгук же испуганно поднимает на него взгляд, переставая рисовать. Из-за такой реакции Мин чувствует себя как-то странно, нужно было подойти спокойно, поздороваться, а не пугать этого ребёнка. Мало ли, заикаться потом начнёт. — Нет, просто здесь спокойно. Люблю рисовать в одиночестве, — наконец, отвечает Чонгук. — Тогда, наверное, я буду мешать, — произносит Юнги и уже хочет встать, потому что хоть он и пьян, но элементарные правила личного пространства понимает и совсем не хочет смущать младшего, но слова Чона его останавливают: — Мне нужно сделать перерыв. Юнги хочет ответить что-то из разряда «молодец, а то попу отсидишь и зрение посадишь», но решает всё-таки смолчать. Хорошо, что Мин умел контролировать себя в пьяном состоянии. — Кстати, можно посмотреть? — спрашивает Юнги из любопытства. Но если Чонгук ответит отказом, то он не обидится, потому что понимает, что творческие личности странные люди. Он сам знает это на собственном опыте. Юнги не художник, но зато иногда пытается писать музыку. Только вот в последнее время из-за сильного морального потрясения вдохновения совершенно не было. — Да, конечно, — Чонгук легко улыбается, протягивая альбом. Юнги осторожно открывает его и начинает листать рисунки, и поражается тому, что у Чона и вправду есть талант. Мин не особо разбирается в живописи, но то, что он видит на альбомных листах, считает красивым. — Ты точно поступил на юридический, а не на художественный? — Да, — произносит Чонгук как-то печально. — Чтобы маму порадовать. — Хм… я тоже старался радовать мать, — Юнги чувствует как что-то болезненно сжимается внутри. Мин переворачивает ещё одну страницу и замирает. — О, серьёзно, ты и меня нарисовал. Юнги немного странно видеть свой портрет в альбоме. Во-первых, его портрет единственный на страницах, а, во-вторых, с каких это пор его рисует почти незнакомый ему парень? — Ты не подумай ничего плохого, я просто люблю рисовать всё необычное, — отвечает Чонгук как-то смущённо. — Оу… надеюсь, я необычный в хорошем смысле этого слова, — Юнги тихо смеётся. — Да, в лучшем, — мямлит Чонгук, а затем добавляет короткое: — Прости. — За что ты извиняешься? — в недоумении спрашивает Мин. — Получилось очень даже похоже, — Юнги рассматривает свой портрет, и может сказать, что на рисунке отличается только нос и отсутствуют несколько родинок. — Если бы я мог срисовать с натуры получилось бы один в один. — Хорошо, я когда-нибудь тебе попозирую. Юнги готов поклясться, что сейчас ему удалось увидеть самую яркую улыбку в его жизни, а быть может, ему просто кажется из-за действия алкоголя. — Спасибо, — в голосе Чонгука Юнги слышит неподдельное счастье.