***
Во время уборки в прихожей Юнги находит потрёпанный пакет со старыми фотографиями. Он рассматривает чёрно-белые снимки, на которых отец был совсем ещё ребёнком. Мин невольно ухмыляется, всё-таки он слишком похож на отца. Неудивительно, что мать, когда Юнги был ещё совсем маленьким нередко смотрела на него печальный взглядом, ведь тот являлся живым напоминанием об ошибочной любви. Фотографии валятся из рук, когда Юнги натыкается на снимок, на котором отец и его мать ещё молодые. На лице обоих застыло тёплое счастье. И по ним не скажешь, что через несколько месяцев они разойдутся навсегда. Они были похожи на пару, которая должна была прожить всю жизнь вместе. Но жизнь всегда была жестокой, и сопливым мечтам о «навсегда» не суждено было сбыться. Юнги бы выкинул все эти фотографии, но почему-то решает оставить их, наверное, как память. Он аккуратно складывает снимки в пакет и кладёт на дальнюю полку, чтобы лишний раз не натыкаться на них, потому что вызывали они у него слишком противоречивые чувства. С одной стороны ему хотелось посмотреть на то, каким был раньше отец (из чистого любопытства), а с другой снимки вызывали очередную волну ненависти к родителю, оставившему его. Около двери собирается несколько пакетов с мусором, потому что как оказалось, вся старая одежда, принадлежащая бабушке хранилась именно в этой комнате, а хранить её Юнги не видел смысла.***
Вечером, когда летняя жара спала, Юнги выходит на улицу, чтобы подышать воздухом и покурить, а заодно и вынести мусор. Чонгук, как и предполагалось, сидел на полюбившейся им качеле и снова что-то усердно рисовал. Когда Мин выкидывает пакеты в жбаны для мусора, он всё-таки решает подойти к своему соседу. — Привет, — Юнги садится на соседнюю качель, доставая из пачки сигарету и подпаливая её. Мин подносит к губам фильтр и вдыхает. Это уже какая-то своеобразная традиция курить по вечерам в компании рисующего Чонгука. — Привет, — Чон отрывается от рисования, поворачивается к старшему, одаривая его мягкой улыбкой. Юнги готов поклясться, что Чонгук и вправду улыбается ему искренне. — Я помню, что обещал тебе попозировать, — внезапно произносит Юнги. Хоть он и бросил эту фразу случайно в пьяном состоянии, но чувство совести у Мина было сильным. И если он сказал, то он это сделает. Чонгук светится от счастья, услышав это, а в его глазах, словно загораются миллионы звёзд. Юнги кажется, что Чон и вправду совсем ребёнок, потому что только дети так могут радоваться простым вещам. — Если ты свободен, то можем встретиться завтра, — предлагает Юнги. — Только не на улице, я плохо переношу жару, — во время летней жары Мин всегда находился в помещении, потому под палящим солнцем у него сразу же разбаливалась голова от давления. — А где? — Это уже тебе решать, я полностью свободен завтра. — Хм, у меня дома нельзя, потому что мать с ночи спать будет, — говорит Чонгук. Сегодня его мать работает в ночную смену в больнице, а значит, завтра ей нужно будет отоспаться. Чон никак не хотел тревожить покой женщины, потому что та всегда уставала после ночных обходов. — Можем у меня дома, — предлагает Юнги. Вообще, Мин никогда не звал никого в гости, но из-за обещания придётся сделать исключение из правил. Тем более, теперь в квартиру Юнги можно было спокойно зайти, а не получить отвращение от визита из-за грязи и пыли. — Хорошо, во сколько? — Хм, давай в четыре вечера. Чонгук согласно кивает, не переставая тепло улыбаться.***
Мама Чонгука, услышав, что сын идёт в гости к соседу, обрадовалась, потому что всегда была сторонником дружеских отношений между жителями дома. Чонгук решает, что просто с пустыми руками идти к Юнги нельзя, поэтому перед походом в гости, он ещё успевает смотаться в магазин, чтобы купить конфеты. В назначенный час Чонгук спускается по лестнице к квартире соседа и нажимает на кнопку дверного звонка. Почему-то Чон чувствует некое волнение, наверное, из-за того, что он практически никогда и не ходил в гости, разве что к Хосоку. Юнги открывает практически сразу. — Привет, хён, — произносит Чонгук, улыбаясь, но затем осекается и добавляет: — Можно же тебя так называть? — Привет, можно, — отвечает Юнги, спускаясь взглядом вниз, а зачем снова смотрит на Чонгука, замечая пакет с конфетами. — Проходи, но зачем ты тратился? Чон быстро заходит в квартиру, отдавая пакет с конфетами Мину, а тот сразу же закрывает дверь. — Мне просто было как-то стыдно идти в гости ни с чем, — отвечает Чонгук, снимая кеды, аккуратно ставя их на коврик возле двери. — Хм, ладно, — говорит Юнги, а затем добавляет: — Проходи в зал, там как раз светло в это время дня, — сам же старший уходит в направлении кухни. Чонгуку нравится в квартире Юнги: достаточно уютно и ничего лишнего. У Чона практически на каждом шагу поставлены цветы в горшках, потому что мать любит ухаживать за растениями, Чонгука же это немного напрягает, потому что нередко ему самому приходится их поливать, а на это уходит достаточно много времени. Чонгук проходит в зал и сразу же замечает пианино, звуки которого разбудили его перед экзаменом. Инструмент весь сверкал, наверняка, Юнги хорошо за ним следит. Юнги возвращается с кухни и произносит: — И где мне сесть? Чонгук задумывается, осматривает зал, каждый раз останавливая взгляд возле пианино. Чон думает, что Юнги, сидящий возле музыкального инструмента, смотрелся бы достаточно красиво. — На стул возле пианино, если тебе, конечно, будет удобно позировать около часа, — Чонгук заранее предупреждает, что быть натурщиком достаточно утомительно, как бы намекая, что Мин может отказаться в любой момент. Конечно, же Чонгук будет расстроен, если Юнги откажется, ведь не каждый может высидеть такое большое количество времени, не двигаясь. — Без проблем, — соглашается старший, отодвигая стул и садясь на него. — Можешь открыть крышку пианино и держать руки так, словно ты играешь, а голову повернуть на меня. Мин всё выполняет в точности, а Чонгук садится на кресло, открывает альбом на чистом листе. Чон смотрит на Юнги изучающе, разглядывая каждую его деталь лица. Теперь он мог увидеть, что на носу и щеках у Мина парочка совсем незаметных родинок. Только сейчас Чонгук понимает, что Юнги и вправду бледный, даже при свете, а не только в сумраках. И эта бледность завораживает. — Так смотреть обязательно? — внезапно произносит Юнги, и взгляд Чонгука падает на губы. У Мина красивые губы не тонкие и не пухлые, идеальные. И Чону становится немного не по себе из-за того, что он так оценивает внешность парня. Хотя, он же художник, а художники должны видеть прекрасное. Юнги бесспорно прекрасен. — Я просто не хочу упустить ни одной детали, — произносит Чонгук, облизывая пересохшие губы. — Тебя смущает? — Нет, — коротко отвечает Юнги. Больше они не говорят. Чонгук рисует в тишине старательно, всё время подтирает кривые линии или же ненужные детали, потому что он хочет, чтобы Юнги получился идеальным таким как в жизни. Чон себя не простит, если испортит Мина на своём рисунке. Юнги же сидит, на удивление, спокойно и даже не шевелится, не задаёт надоедливого вопроса: а скоро всё это закончится? Чонгук уверен, что у старшего уже затекла спина, но тот держится твёрдо, и Чон благодарен тому, что не торопит его. Когда Чонгук делает последний штрих в волосах, он произносит: — Всё, готово. Юнги издаёт болезненный ох, когда начинает разминать закостенелые суставы. Старший выгибается в спине, крутит шеей и руками в локтях. — Я думал, что это никогда не закончится, — говорит Мин уставшим голосом. — Если там получится не шедевр, то, мелкий, я не знаю, что с тобой сделаю. Чонгук невольно смеётся. «Мелкий» звучит из уст старшего совсем не оскорбительно, наоборот, как-то приятно и греюще где-то внутри. — Вау, — произносит Мин, когда Чонгук показывает ему портрет. — Ты действительно талантливый. Я прям как на чёрно-белой фотографии. — Дарю, — говорит Чонгук, аккуратно выдирая альбомный лист и протягивая старшему. — Спасибо, — старший улыбается уголками губ. И Чонгук немного жалеет, что не изобразил Юнги улыбающимся. — Спасибо в карман не положишь, — на эту фразу старший удивлённо изгибает бровь. — Можешь, что-то сыграть на пианино? — во время рисования Чонгук не раз думал о том, как это услышать, как хён играет в живую, находясь рядом. — Я думал, ты не любишь музыку, — язвит Юнги. — Я не люблю, когда меня будят в два часа ночи, а музыку люблю. Чонгук завороженно наблюдает за тем, как Юнги разворачивается к пианино, а затем осторожно нажимает на клавиши. Чон не разбирается в произведениях, но мелодия ему очень нравится: она успокаивающая и умиротворённая. Всё внимание Чонгука приковано к быстро нажимающим на чёрные и белые клавиши тонким пальцам Мина. Чон даже не успевает следить за всем этим гипнотизирующим процессом. — Ты так красиво играешь, — произносит восхищённо Чонгук. Ему хочется напроситься на то, что бы приходить к Юнги в гости лишь для того, чтобы слушать то, как он играет. — Я могу играть для тебя в свободное время, если ты хочешь, — Юнги не знает, почему предлагает это, быть может, для того, чтобы снова увидеть эту лучезарную детскую улыбку. В жизни Юнги и так осталось мало хорошего. — Я же могу обнаглеть, — Чонгук улыбается, оголяя верхние зубы, и Юнги кажется, что сейчас младший похож на милого кролика, только без ушей. — Наглых в своём доме не жду. Чонгук недовольно поджимает губы, Юнги же начинает смеяться из-за этого. Чонгук всё-таки очень милый.***
Во время чаепития Чонгук вообще не затыкается, всё время что-то рассказывает, и Юнги кажется, что сейчас на нём вымещают всё, что смалчивал Чон долгое время, сидя на качелях, рисуя. В принципе, Мин не против этого. Он всегда любил больше слушать людей, чем рассказывать что-то. Юнги узнает, что Чонгуку семнадцать, что он хорошо закончил школу, но у него всегда были проблемы с концентрацией внимания из-за любви к рисованию. Также, Мин узнает, что небольшой шрам на щеке Чон получил в детстве, когда лез за конфетами на верхнюю полку шкафчика, но случайно соскользнул со стула, чуть ли не разбив голову, но на удачу отделался достаточно большой ссадиной. Теперь объяснялась большая любовь к сладкому, ведь Чонгук рассказывая, практически не переставал есть конфеты. Чем больше Юнги слушает, тем больше убеждается в том, что Чонгук слишком светлый, непорочный для этого мира, и в глубине души Мин ловит себя на мысли, что хотел бы быть для Чона старшим братом, чтобы оберегать его. Когда на часах почти девять вечера, они прощаются. И Юнги, и Чонгук чувствуют внутри ощущение некого счастья, ведь этот день и вправду был хорошим.