***
Юнги возвращается в квартиру, закрывает за собой дверь, а затем спускается по ней вниз, садясь на пол. Он поцеловал Чонгука. Он дал понять, что не против быть с ним парой. Внутри Юнги буря противоречащих эмоций. С одной стороны он несказанно рад, что теперь ему не придётся скрывать чувства к Чонгуку: он сможет заботиться о младшем в полной мере, видеть его часто. Но с другой стороны Юнги боится, что эта влюблённость вытечет в боль — в расставание. Мин боится терять дорогих людей. Мин Юнги не был бы Мин Юнги, если бы не боялся того, что ещё не случилось и возможно никогда не случится. И боится Юнги не того, что ему будет больно. Он боится сделать больно Чонгуку. У Юнги опыта в отношениях практически нет. Максимум, что у него было за двадцать два года — пара интрижек, переросших в одноразовый секс. С Чонгуком Юнги так не хочет. С младшим Мину хочется построить долгие крепкие отношения, не завязанные на сексе, ведь Чон весь такой милый, невинный, ребёнок ещё совсем, не до конца осознающий всю грязность и гниль окружающего мира. Юнги и не хочет, чтобы Чонгук когда-либо узнал об этом. Поцеловав Чонгука, ответив на его чувства, Юнги обрёк себя на трудную ношу — заботу и оберегание младшего. Теперь Мин в ответе за свой поступок. И ведь он не мог отвергнуть Чона, потому что если бы он сделал это, то заставил бы Чонгука ещё больше страдать, а может быть привил бы даже комплекс неполноценности. Да и глупо было бы отвергать взаимные чувства. Юнги понимает, что теперь все трудности построения отношений возложены на его плечи, ведь он старше, опытнее. И Мин думает, что всё-таки стоит попробовать, медленно возложить крепкий фундамент чувств.***
Чонгук просыпается достаточно рано. Он встаёт с кровати, быстро приводит себя в порядок, завтракает, а затем садится делать задания на завтрашний день, ведь сегодня он собирается провести остаток дня у Юнги, а значит потом уже будет совсем не до учёбы. Младший учит конспекты, что-то записывает. Когда же всё сделано Чонгук с лёгкой душой выходит из своей комнаты, счастливо улыбается маме и надевает спортивную кофту. — Я пойду к Юнги, — предупреждает Чонгук женщину. А сам краем мысли думает о том, что потом спустя некоторое время ему придётся рассказать матери о своей влюблённости. Чон не знает примет ли его выбор та, но он надеется на лучшее. Сейчас же он не хочет думать о предстоящем разговоре, сейчас ему хочется увидеться с Юнги. Мать удивлённо смотрит на Чонгука, ведь она знает, что в последнее время её сын не особо общался с их соседом снизу. Чон ждёт вопросов, но только их не следует. — Хорошо, иди. Чонгук быстро обувается, а затем вылетает из квартиры, вприпрыжку спускается по лестнице, а затем останавливается у нужной двери. Чон легко нажимает на кнопку дверного звонка и ждёт. Младший не слышит в квартире никакого шевеления, уже думает, что Юнги не дома, мало ли тот работает? Всё-таки Чонгук совсем не спросил у того про его график, но через несколько секунд с той стороны двери слышатся тихие шаги. Раздаётся звук поворачивания ключей, а затем дверь открывается. Чонгук замирает, любуется, не скрывая свою улыбку и восхищение. Ведь теперь он имеет полное право выражать свои эмоции в полной мере, не боясь осуждения. У Юнги растрёпанные чёрные волосы, отросшие прядки которых лезут в глаза, а ещё вид у него такой заспанный, сонный. И Чонгук это находит довольно милым. Вообще Юнги милый. Красивый. Идеальный. Чонгук думает о том, что неплохо было бы нарисовать старшего снова. И ещё снова. И ещё. А в идеале завесить всю стену его портретами. Возможно, это ненормально иметь такое желание, но ведь все же влюблённые чуточку сумасшедшие. Раньше Чонгук не понимал смысл этой фразы, но теперь осознавал её в полной мере. — Привет, хён, — Чонгук улыбается. — Надеюсь, я тебя не разбудил. — Привет, ну можно сказать, что разбудил. Я задремал немного, — отвечает Юнги, зевая, прикрывая рот. — Прости, хён, — виновато произносит Чонгук, опуская взгляд. — Если я не вовремя, то я, наверное, пойду. — Ты всегда вовремя, — говорит Юнги, беря Чона за руку, некрепко сжимая её. У младшего от этого движения мурашки по всему телу, а щёки начинают гореть. Чонгук робко поднимает на старшего взгляд, встречается с его уставшими, но тёплыми глазами, и кажется в глубине души умирает от счастья. Ещё месяц назад Чонгук мечтал о том, чтобы Юнги смотрел на него так, а теперь это реальность, и он совершенно не знает, как справляться с эмоциями. — Проходи. Чонгук быстро заходит в квартиру, закрывает за собой дверь, а затем разувается. Юнги же стоит, опираясь о стену плечом. — Как настроение? — Чонгук понимает, что это глупый вопрос, но его раздражает повисшее кратковременное молчание. После почти двух месяцев избегания друг друга у Чонгука уже начинается своеобразная фобия тишины в присутствие Юнги. — Нормально вроде как, — коротко произносит Мин. — Задания все сделал на завтра? — Задания сделал. А ты теперь будешь меня контролировать, хён? — Да, буду. Мне не хочется, чтобы ты разболтался и тебя исключили, — голос Юнги звучит твёрдо, но Чон улавливает лёгкие нотки заботы и беспокойства, и еле сдерживается, чтобы не улыбнуться ещё шире. Хотя куда ещё шире? — Не разболтаюсь, — произносит Чонгук, а затем сокращает расстояние между собой и старшим и обнимает того крепко-крепко, трётся носом о висок, улавливает лёгкие нотки запаха шампуня. — Я могу даже при тебе делать задания. — Если придётся, то будешь, — голос Юнги всё также звучит твёрдо, грозно, а действия старшего приятно контрастируют. Мин обнимает Чонгука в ответ, складывает руки в замок на талии младшего, прижимая того крепче к себе. Чон рад, что теперь он может обнимать своего хёна, сколько теперь ему захочется, не боясь получить отказ и быть не так понятым.***
— Хён, можно я тебя нарисую? — спрашивает Чонгук, после нескольких минут пяленья на Юнги. — Да, можно, — отвечает Мин. — Только ты же не взял с собой никаких принадлежностей. — Ничего страшного, — отнекивается Чонгук. — У тебя есть простой карандаш и какой-нибудь чистый лист? Юнги достаточно долго ищет то, что попросил Чонгук. Но находит только лишь маленький простой карандаш и чистую тетрадь в клетку. — Только это, — говорит Юнги, протягивая младшему. Чонгук перехватывает предметы. — Спасибо, хён, то, что нужно, — Чону совсем не хочется подниматься в свою квартиру за принадлежностями для рисования, потому что оставлять хёна пускай и на несколько минут у него нет желания. — Сядь в удобной для тебя позе. Юнги садится расслабленно в кресло, упираясь локтями в подлокотники. Чонгук же прикусывает губу, несколько секунд смотрит на старшего, а затем начинается усердно наносить первые штрихи. Юнги наблюдает за тем, как Чонгук всё время прикусывает губу, жмурится и трёт нос, когда у него что-то не получается. Мину кажется это очень милым, и он еле справляется с желанием встать, чтобы заключить в крепкие объятия младшего, легко поцеловать его в нос. Когда Чонгук заканчивает, Юнги наконец-то разминает закостенелые плечи, ведь просидеть достаточно долгое время в одной и той же позе — задание нелёгкое, а двигаться Мин не хотел, потому что уважал труд и старание Чонгука. — Получилось возможно криво, — смущённо произносит младший, протягивая Юнги тетрадный листок. Мин удивляется, смотрит на рисунок, восхищается. Даже на простом тетрадном листе Чонгук справился божественно, точно передав все его черты лица. — Ты очень талантливый. И Юнги немного грустно от осознания, что Чонгук учится на юриста, а не на художественном направлении. У младшего абсолютно точно есть природный талант к рисованию, он непременно смог бы стать знаменитым художником, если бы его работы заметил богатый спонсор. Но мечтательные мысли Юнги обрываются. Чтобы работы молодого художника заметил спонсор нужно иметь связи, а также деньги. Ни того, ни другого у Чонгука и Юнги не было. Быть может Чонгуку и лучше учится на более приземлённую специальность, а рисование оставить, как хобби. Мин вспоминает себя, как поступал на журналиста, хотя все его навыки кричали о том, что он прирождённый пианист. У Юнги было много побед на соревнованиях, конкурсах. Но только вот в самом главном конкурсе своей жизни Юнги не выиграл, победа досталась какому-то парню, чьи родители были достаточно влиятельными людьми. Именно тогда Мин впервые узнал на своём опыте всю гниль, несправедливость и продажность реальности. После этого проигрыша Юнги чуть было впал в депрессию. Он был точно уверен, что он был лучше своего соперника, его учитель тоже так считал. Мин забросил пианино на несколько долгих месяцев, но потом, когда вернулся к любимому музыкальному инструменту, он уже больше не подавал заявки на конкурсы. Он играл только для мамы. Когда же приближалось окончание школы, и встал вопрос о поступлении, Юнги не долго думал. У него всегда получалось писать сочинения, да и вообще, он был истинным гуманитарием, поэтому выбор профессии пал на журналиста. Мама была непротив. Это было самым главным. Юнги сдал вступительные экзамены с отличием, поступил без проблем, но только азарта к учёбе, как к игре на пианино, не испытывал. Именно, поэтому, когда мама заболела и нужно было сидеть с ней постоянно, он, не раздумывая, бросил университет. Теперь у него было уйма свободного времени, которое он посвящал матери, а также деньги, ведь теперь за учёбу платить не нужно было. — Спасибо, хён, — из мыслей Юнги вырывает голос Чонгука. Мин моргает несколько раз, приходя в себя, возвращаясь в реальность. Воспоминания всегда влияли на него странно, полностью выбивали из колеи на некоторое время. Юнги обратно протягивает Чонгуку листок, но тот останавливает его: — Ты можешь забрать его себе. Чонгук оставляет свой великий замысел — завешать всю комнату портретами Мина, на потом, он ещё успеет нарисовать, а затем обклеить ими стену. Сейчас же младшему хочется увидеть тёплую улыбку Мина. И тот улыбается уголками губ, да так красиво, что у Чонгука снова ухает в области сердца. — Спасибо. У меня уже висит твой рисунок. Я даже рамку купил. — Ох… я смущён. — Я могу тебе показать. Пойдём, — Юнги поднимается с кресла и идёт в сторону другой комнаты, Чонгук же следует за ним. Чонгук никогда не был в спальне Юнги. Оказывается в этой комнате довольно уютно. Старая, но достаточно широкая кровать, комод с маленькой плазмой и шкаф. В принципе всё по минимуму. На стене же Чонгук замечает свой рисунок в рамочке, и ему становится слишком радостно на душе от того, что для Юнги нарисованный портрет так много значит, что он даже вставил его в рамку. — Рамка, конечно, не сравнится со всей красотой твоего творения… — произносит Юнги, и через секунду чувствует на своём животе кольце чужих рук, а возле шеи размеренное дыхание. — Ты самый лучший хён. Юнги хочется поспорить с этим, но нарушать атмосферу умиротворения у него нет желания.***
Юнги играет на пианино. Мелодичные звуки разносятся по всей квартире. Чонгук же сидит возле старшего, но так, чтобы ему не мешать. Всё внимание Чона напрочь приковано к быстрым движениям узловатых пальцев по белым и чёрным клавишам. Чонгук всегда завораживается этим. Теперь Юнги играет для него практически каждый день. После долгих пар и разучивания конспектов только звуки музыки расслабляют Чона. — Вау, — восхищённо произносит Чонгук, когда Юнги заканчивает. — Спасибо. — Хён, научи меня играть, — просит Чонгук. Ему хочется быть способным на что-то такое же прекрасное, как и его хён. — Ты серьёзно сейчас? — удивлённо спрашивает Юнги. — Я учился в музыкальной школе семь лет, а ты хочешь вот так просто научиться? — Ну хотя бы простую короткую мелодию. Юнги протяжно вздыхает, трёт глаза, а затем несколько раз моргает, снимая напряжение. — Ладно, хорошо. Короткой мелодии я смогу тебя научить, — соглашается Юнги. Он не умеет отказывать Чонгуку. — Дай мне свою ладонь. Чонгук протягивает свою руку, Юнги же касается её, растопыривает несильно пальцы, и для Чона все эти прикосновения немного смущающие. — Зажми указательным пальцем вот эту клавишу, а затем средним эту, — просит старший, легко тыкая подушечками пальцев. И Чонгук повторяет. — Теперь зажми безымянным пальцем соседнюю клавишу и повтори эти три движения быстро несколько раз, — говорит Юнги. И Чонгук повторяет. В квартире раздаётся быстрая мелодия. Чонгук входит во вкус, быстро нажимает на клавиши. Ему нравится. Юнги кажется, что Чонгук совсем ребёнок, но сейчас младший выглядел счастливым и внутри себя Мин тоже чувствовал разрастающуюся радость. — Вот молодец. — Во мне определённо есть зачатки пианиста, — довольно произносит Чонгук, гордо задирая подбородок. — Если бы ты мне не нравился, я послал бы тебя куда подальше, — в голосе Юнги чувствуется нотка недовольства. И Чонгуку почему-то хочется снова извиниться, а в то же время сказать хёну, что тот ему нравится очень сильно. Но Чонгук не произносит ни слова, только лишь поворачивается к Юнги, смотрит на него неотрывно и кажется даже не моргает и дышит реже. — Ты так во мне дырку протрёшь, — наконец говорит Юнги, и Чонгук чувствует очередную волну смущения.***
— Представляешь, хён, вот выучусь и буду работать прокурором. Преступникам обвинения выдвигать в суде, — восторженно произносит Чонгук по дороге из университета домой. Сегодня Юнги освободился раньше, поэтому решил встретить Чонгука. — Ты только, смотри мне, не вляпайся. — Ну хён, работа в полиции очень интересная. Если и быть юристом, то только по уголовному праву. Не люблю я гражданское, разборки с имуществом. А вот преступления… Очень интересно! Юнги ничего не отвечает, лишь заставляет Чонгука остановиться, чтобы поправить воротник куртки. Всё-таки уже почти конец ноября, погода не была уже слишком тёплой. — Спасибо, хён, — произносит Чонгук, улыбаясь. Младший хочет притянуть Юнги к себе, поцеловать, всё равно уже темно на улице. С момента их первого поцелуя, они и не целовались больше вовсе. Да, Чонгук мог обнимать Юнги сколько угодно. Но старший не хотел торопить события, у них была стадия привыкания к друг другу и узнавания. — Чонгук-а, не сегодня. — Ну, а когда, хён? Я уже начинаю думать, что я тебе не нравлюсь, — младший недовольно надувает губы. — Блять, глупый ребёнок, — ругается Юнги, а затем всё-таки притягивает Чонгука к себе, касается на секунду его губ, а затем отстраняется, словно ничего и не было. — И чтобы такие глупые мысли, больше никогда не посещали твою голову, понял? — Угу, — Юнги готов поклясться, что сейчас Чонгук чуть ли не взрывается от счастья.***
Юнги с Чонгуком хорошо. Ему нравится заботиться о младшем, нравится контролировать сделал ли он все задания, поел ли, нормально ли выспался? И с момента признания Юнги ещё ни разу не пожалел об этом. Чонгук прекрасный, чудесный, замечательный. Юнги кажется, что с каждым днём он влюбляется ещё больше. Ему нравится то, как младший смущается, то как недовольно вздёргивает нос, несильно сжимая ладони в кулаки. Юнги нравится, когда у Чонгука на голове беспорядок равносильно тому, когда младший опрятный. Чонгук вообще весь такой тактильный. Всё время старается прикоснуться к Юнги, и старшему совсем не привыкшему к близости, приходится привыкать к таким привычкам своего возлюбленного, подстраиваться под них. Прикосновения Чонгука мягкие, тёплые, такие приятные. И Юнги странно чувствовать такие эмоции, когда его обнимает Чон, ведь раньше он совсем относился скептически ко всему этому, чуть ли не дёргался, когда его ненароком касался Джин или Чимин. Но прикосновения Чонгука совсем иные, потому что тот касается осторожно, словно спрашивая разрешения. Юнги не хочется торопить событий. Он понимает, что Чонгук хочет большей близости, к примеру, поцелуев. Но старшему нравится вся эта неторопливость, а также смущение Чона от каждого касания. Юнги не хочется повторять прошлые ошибки, которые совершал во время своих быстрых заварушек. С Чонгуком хочется медленного развития отношений.***
— Так, ключи отдал, о том, что поступило в продажу, сказал, — произносит Юнги вовремя пересмены с Намджуном. — Вроде ничего не забыл. — Да, да, ты всё сказал, — кивает Ким. — Ну тогда до следующего понедельника. — Стой, я хотел спросить, почему больше не заходишь в гости? Юнги после этого вопроса становится как-то некомфортно. Намджун часто звал его к себе на чаепитие, и Мин до того момента, пока он не сблизился с Чонгуком всегда соглашался. Сейчас же Юнги чувствует себя паршиво, словно он использовал доброту Намджуна в своих целях. — Я просто занят теперь. Прости, — виновато произносит Юнги. И эта «занятость» заходит в магазин. На всё помещение раздаётся звук звона колокольчиков, а на пороге появляется Чонгук. — Извините, но мы уже закрылись, — говорит Намджун. — Это за мной, — отвечает Мин. — Чонгук, знакомься это мой напарник — Намджун. Намджун это Чонгук, — Юнги не уточняет, кто является для него Чонгук. Ему не хочется произносить лживое «друг», и он надеется, что Намджун не заставит. — Привет, Намджун-хён, — здоровается Чонгук. — Здравствуй. — Юнги-хён, прости, что не предупредил, что зайду за тобой, но мы же ведь договорились о встрече, — извиняется Чонгук. — Ничего страшного. Намджун же пристально смотрит на этот спектакль, словно пытаясь разгадать истинный замысел. — Мы тогда пойдём, — произносит Мин. — Пока. — Пока, — вторит Чонгук. — До встречи.***
— В следующий раз предупреждай, если захочешь зайти за мной на работу. — Я просто очень сильно соскучился по тебе, — говорит Чонгук, останавливая Юнги и заставляя посмотреть на себя. У Чонгука глаза практически чёрные, а при свете фонарей его волосы переливаются красиво. — Знаешь, хён, я кажется тебя люблю, — запинаясь, произносит Чонгук, рукой же касается щеки Мина. Пальцы младшего на удивление тёплые, несмотря на холод на улице. Чон медленно сокращает расстояние, а затем касается чужих губ. Юнги отвечает сразу, обхватывает Чонгука за шею, подмечая, что целуется младший совсем неумело, и нужно бы того научить этому полезному навыку, а то Мин еле сдерживается, чтобы не засмеяться в этот момент. — Я тоже тебя люблю, — шепчет Юнги в самые губы, когда поцелуй разрывается. — А ещё тебя нужно научить целоваться. На улице начинает идти мелкий снег. Начало декабря выдалось по-настоящему волшебным.