Безмолвие созвездий

      — Юнги-хён, купи сахарную вату, — просит Чонгук, смотря на Мина умоляющим взглядом. Юнги вздыхает в очередной раз, уже в какой за этот день, жалея о том, что вообще согласился пойти вместе с Чонгуком на прогулку. Мин не любил солнце, а сейчас как раз на улице было слишком ярко, что аж в глаза слепило. Но Чонгук умоляюще просил Юнги прогуляться вместе, якобы ссылаясь на то, что в последнее время они слишком редко проводят время вместе. У Мина последнюю неделю был завал на работе, и вот ему дали долгожданные выходные, которыми Чонгук решил воспользоваться в полной мере, а Юнги согласился после получасовых уговоров.       Иногда Юнги даже не верилось, что Чону уже почти двадцать один год, потому что временами почти всегда он вёл себя, как ребёнок. То мороженное купи, то на качели своди, то спать не может без тёплых объятий.       — Чонгуки, ты снова заляпаешься, ведь ты совсем не умеешь аккуратно есть, — отвечает Юнги, закатывая глаза.       Чонгук и вправду не умел аккуратно есть, всё время заляпываясь. Иногда Юнги казалось, что Чон вместо того, чтобы съесть еду, размазывает её по своему лицу. А сейчас они были на улице, и Чонгук точно испачкается.       — Я буду аккуратно, — по Чонгуку видно, что если Мин откажет, то он начнёт просить на коленях, умоляя и позоря перед всеми людьми, которые сейчас гуляли в парке. Конечно, Юнги было плевать на мнение других людей, но Чонгук опять же испачкается. Так, и так Мину придётся приводить Чона в порядок. — Хён, я обещаю.       Юнги протяжно вздыхает, ведь если он откажет Чонгуку, то тот всю дорогу домой будет эмоционально причитать о том, какой хён плохой и какая сахарная вата вкусная. И тогда Чона не удастся заткнуть, пока он спать не ляжет. Такие проблемы Юнги явно не нужны.       — Ладно, хорошо, иди покупай.

***

      — Блять, ну ты как всегда, — произносит Юнги, смотря на Чонгука. Вокруг рта Чона были заставшие следы ваты, сахарные кристаллики. — Ты даже нос умудрился полностью заляпать.       Чонгук чешет нос. Теперь ещё и руки грязные.       — Вата была слишком вкусная, я не удержался, — виновато говорит Чонгук, опуская взгляд на асфальт и облизывая языком нижнюю губы.       Юнги было стыдно, идти через несколько кварталов с таким «чумазым» ребёнком, хорошо, что он оказался предусмотрительным и на прогулку взял сумку, в которой должны быть салфетки.       Юнги быстро открывает замок и достаёт спасительную упаковку.       — Наклонись, я вытру тебя.       На лице Чонгука тут же появляется легкая улыбка, не предвещающая ничего хорошего. Если Чон так улыбается, значит что-то задумал. Чонгук наклоняется.       — Пиздец, ну ты и вляпался, — бурчит Юнги, оттирая засохшие сахарные следы. А улыбка Чонгука с каждой секундой становится всё шире, и он практически самодовольно лыбится.       — Ты такой заботливый, хён, — шепчет Чонгук, смотря Мину в глаза.       — Ага, а ты свинья, — отвечает Юнги, вытирая уголки рта Чонгука. — Всё, теперь хоть на человека похож.       Чонгук издаёт тихий смешок и поддаётся вперед, легко касаясь своими губами юнгиных. Юнги не отталкивает, наоборот отвечает на поцелуй, который выходит слишком сладким. Мину приходится стать на носки, ибо Чонгук полностью потерял стыд, собственнически врываясь в чужой рот своим языком. Всё-таки Чон охерел, к такому выводу приходит Юнги.       — Ты всё равно свинюшка, — говорит Юнги, отстранившись. Его голос уже звучит мягче.       — Я знаю.