Алый платок

— Ааа! Что это? — заорал Куундил, указывая Тилю куда-то в район шеи. Тиль, у которого смертельно болела голова, сортирно скручивало живот, дико тошнило и почему-то саднили колени, со стоном отвел руки от висков и тоскливо глянул на только что проснувшегося соседа по комнате. Как он сам попал в кампус Академии и в собственную кровать, оставалось загадкой. Да и вообще вчерашний вечер помнился смутно. Память мигала глазками перепуганного кото-фея, выдавая лишь какие-то рваные фрагменты: вот Тиль в таверне о чем-то спорит с Куундилом и братьями Айноном и Аркуэроном Каан-Фиин, вот в зал входит потрясающий темный (Мммх! С таким бы да под звездами на цветущем лугу ногами сплестись, волосами спутаться да поцелуем срастись!), вот феечки начинают носиться вокруг головы так, что она жутко кружится и… И что было дальше? И почему Куундил вопит испуганно? Вопит и тычет пальцем в Тиля: — Он тебя пометил! — Хто? — проскрипел Тиль и сглотнул (кажется, тоже со скрипом). — Темный! Пометил и теперь убьет! Айнон высунул лохматую голову из третьего в их четырехместной комнате гамака, зевнул так, что розовую глотку и частые белые зубы показал, а после лениво упрекнул Куундила: — Ты же про то, что темный — убийца-душитель, сам все придумал, чтобы Тиля напугать и чтобы он перестал… — А тогда почему у него на шее этот платок?! — перебивая друга, взвыл Куундил и опять уставил на Тиля дрожащий палец. Тиль цапнул себя за шею и… И побежал в туалетную. Не к зеркалу, а совсем по другой нужде. И только управившись со взбунтовавшимся организмом, пошел глянуть на себя и на то, что так перепугало Куундила. Шишки-кочупышки! Действительно! Вокруг шеи, под помятой физиономией похоронно-бледного цвета был повязан победительно-красный шелковый платок… Тот самый, что висел на поясе у темного… «Караул!» — заорал Тиль мысленно и тут же зажал себе рот ладонями, чтобы вопль этот не вырвался в мир. Но что-то все-таки на ментальном уровне просочилось, потому что в туалетную тут же влетели лесные феечки и тревожно залопотали, успокаивающе трогая Тиля за уши, волосы и прижатые к лицу ладони. Оба кото-фея материализовались на плечах и теперь терлись с урчанием ему о шею и о проклятый платок! Но откуда он?! «Так», — сказал Тиль себе. Потом все-таки «отклеил» ладони от лица, промаршировал в комнату и, обведя приятелей сумрачным взглядом, повторил:  — Тааак! — Ты, главное, не нервничай! — торопливо выбираясь из гамака, сказал Куундил. — Может, ничего такого и не было. Может, и обошлось все. Ты… Ты… Ты из вчерашнего… ммм… что помнишь? Задница… ммм… болит? — С чего это она должна болеть? — прищуриваясь, поинтересовался Тиль и, ссадив кото-феев в свой гамак, принялся на ощупь развязывать платок. Получалось плохо — узел был сложным. Да и, судя по тому, что пальцы начало покалывать, еще и какой-то магией скреплен. Но темный не был магом… Кажется… Ведь если бы дар был ему подвластен, от пут, наложенных на него пьяным до изумления Тилем, он бы легко освободился… Магия заключается в самом платке? Так что же он тогда такое и чем грозит Тилю?! — То есть ничего-то ты не помнишь… — себе под нос пробубнил Айнон. — Ладно. Сейчас. Он полез в карман куртки и выудил оттуда клятвенный кристалл — по-прежнему лишенный цвета, но хранящий в самом центре ярко-золотую звездочку данного кем-то обещания. — На! — сказал Айнон. — Хоть что-то точно знать будем. — Это… — Да, это твоя клятва! Тоже не помнишь? Тиль отчаянно закрутил головой, судорожно соображая, чего же такого он мог наклясться в состоянии полного нестояния. Кристалл был горячим. Тиль сжал его, как и требовалось, острые грани впились в кожу, яркое солнышко данной клятвы вспыхнуло так, что пальцы Тиля на мгновение стали прозрачными, пропуская свет, а потом… — Вечный Лес! — прошелестел Айнон и отступил, меряя Тиля ошалевшим взглядом. — Трындец котенку, — подтвердил его брат Аркуэрон и приладился заржать, но передумал и только нос почесал, посматривая на Тиля странно и как-то… оценивающе. — Но как?! — возопил Куундил. — Как?! — Да что — «как»?! — тоже заорал Тиль и даже ногой топнул. Получилось неубедительно — нога была босой, да и вообще Тилион из Дома Телугалад был существом изящным до девической хрупкости, отчаянно синеглазым и нежным. Няша, одно слово. Друзья-приятели Тиля так обычно и позиционировали, что бы он ни пищал о своей мужественности, а тут вдруг начали смотреть так, будто что-то убойно-немыслимое про него для себя открыли… — А может, все-таки обойдется? — опять еще более робко предположил Куундил и глянул на братьев, явно ища у них поддержки. — На территорию Академии тот темный просто так не попадет. Да и вообще, скорее всего, уже уехал по своим делам… — Жди! — возразил Аркуэрон. — Ты бы после такого уехал? — Еще и платок этот… — покусывая губу, подтвердил его брат. — Да какого — такого?! — опять трагически вскрикнул Тиль, терзая неподдающийся узел проклятой красной тряпки. Друзья переглянулись. Лесные феечки тревожно заметались вокруг дурной головы Тиля, словно защищая ее от того, что сейчас на нее должно было свалиться, но не уберегли. — Ты поклялся трахнуть того темного — хозяина платка, что в таверне на ночь остановился. И трахнул, — мрачно припечатал Айнон и в подтверждение своих слов показал Тилю клятвенный кристалл — теперь чистый, прозрачный, лишенный и цвета лжи, и яркой звезды активной, еще неисполненной клятвы. — Бабушка, бабуля, бабуленька… — тихонько заскулил Тиль и, бросив бесполезные попытки развязать проклятый платок, ухватил себя за уши. — Спасииите. — Ты нас задолбал своими криками по поводу твоей мощной, но почему-то недооцененной самцовости, Тиль, — смущенно пояснил Куундил, — ну и мы решили, что надо что-то с этим делать, потому что сил слушать весь этот бред не было. Вот и предложили тебе того темного трахнуть, ни минуты не сомневаясь, что он тебя с твоими претензиями на верхнюю позицию пошлет, и все на этом закончится. Кто же мог предположить?.. — Но я ничего не пооомнююю… — стонал в ответ Тиль, по-прежнему терзая уши. — Они были с тобой, — Айнон кивнул в сторону феечек, но те, перепуганные тоскливым воем Тиля и общей нервозной обстановкой, попрятались кто куда, и даже самая смелая — вечная заводила и проказница Кику — и та лишь округляла глазки, секла воздух стрекозиными крылышками и пищала что-то маловразумительное про то, что все было очень нежно и красиво. — Обойдется! — сияюще-бодрым, а оттого бесконечно лживым тоном постановил Куундил и погладил Тиля по плечу дрожащей ладонью. Но, естественно, ничего не обошлось! Не тем эльфом был Тилион из Дома Телугалад, чтобы все в его жизни шло гладко и просто! И выяснилось это в тот же день — на первом же занятии первого дня обучения. Сразу после того, как глава Академии заявился в аудиторию, прервав лекцию, чтобы представить студентам нового преподавателя… Едва увидев, кого привел с собой древний, как Вечный Лес, всеми уважаемый Финафлин Умудренный, Тиль мигом нырнул под парту, где тут же истово пожалел о том, что ни разу не кото-фей и развоплощаться не умеет. По очень простой причине: новым преподом оказался тот самый темный из таверны! Тот, которого он… которого он… Ыыыы! Алый платок, и без того плотно обвивавший шею, кажется, затянулся еще туже, воздух вдруг куда-то пропал из легких, и Тиль некоторое время сидел и молча разевал рот, будто рыба, вытащенная из родной водной стихии на берег. При этом в голове у него билась единственная мысль: «Я трахнул препода!». И ведь не просто трахнул, а сначала связал струями, использовав запретную в мирное время боевую магию, а после, по сути, изнасиловал! Да! Кое-что в памяти о вчерашних «подвигах» Тиля всплыло! Но не все. Интересно, как получилось, что после всего этого он до сих пор жив? И что на самом деле означает чертов платок на шее? Метка, как и предположил Куундил? Но для чего метить и отпускать, если можно сразу за ушко да на солнышко: придушить, как куренка, или утопить, как котенка? Почему же темный Тиля отпустил? А ведь он именно что отпустил! И алый платок на шее указывал на это более чем очевидно. До Тиля только теперь дошло очевидное: раз он завязан, значит, темный как-то все-таки освободился из водяных пут. Освободился и, пока Тиль валялся пьяным и беспомощным, захлестнул убийственный шелк ему на шее. И… И что было дальше? И, главное, что будет теперь?! Как темный поступит со своим студентом-светлым, который насильно распечатал ему задницу? Гм… Или все дело в том, что на самом деле проклятущий препод — любитель смены ролей, а то так и вовсе мазохист?! Как-то не было похоже, но чем Вечный Лес не шутит? Любопытство оказалось сильнее удушья, и даже страх не смог его унять. Так что, немного оправившись от первого шока, Тиль припал к щели между столешницей парты и широкой доской, что прикрывала ему при нормальной посадке ноги и одновременно служила спинкой впереди и ниже рядом сидящему студенту. Глава Академии продолжал что-то говорить, осматривая восходящую вверх плавными уступами аудиторию. И темный за его плечом тоже шарил вокруг глазами, словно мерку к каждому прикладывая. Вот он пробежался взглядом по рядам, вот уже стал отворачиваться от студентов, чтобы снова взглянуть на Финафлина Умудренного, под началом которого ему предстояло работать и… И вдруг замер, выцепив из общей массы юных светлых эльфов Куундила… Приятель, насаженный на этот взгляд, словно бабочка на булавку, рефлекторно зашурудил под партой ногами — так, будто мысленно уже бежал в ужасе куда глаза глядят. Тиль это распрекрасно видел, благо сидел рядом, под общей партой, но смеяться и не подумал. Да и вообще мысли в голове были совершенно точно не о приятеле и его страхах, а исключительно о себе и о собственном ужасном положении. «Узнает? Нет? А если узнает, то что сделает?» Темный (Вечный Лес! Как его глава Академии представил-то?) усмехнулся хищно. А после неторопливо, с великолепной ленцой перевел взгляд с Куундила правее — на пустое место рядом, которое еще совсем недавно занимал Тиль… Как же удачно и вовремя он спрятался! Можно будет переждать, а после, когда Финафлин уведет темного дальше, чтобы познакомить с другими студентами, в других аудиториях, отпроситься в туалет и сбежать. Из учебного корпуса, из Академии, а после и из города, где она располагается. Домой, к бабушке под крыло. Главное, чтобы темный решил, что Тиль к Академии не имеет отношения, что никого за партой рядом с Куундилом нет и не было никогда. Что место по соседству пустое не потому, что… Шишки-кочупышки! Пустое?! До Тиля доперло очередное «очевидное»: сам-то он, конечно, спрятался, умник такой, но на его парте наверняка так и остались сидеть оба кото-фея. Эти двое с началом лекции, как и всегда, принялись сплетничать, попутно занимаясь туалетом — нализывали лапки, а после мыли мордочки и ушки, — а поскольку процесс этот всегда поглощал их целиком и полностью, стремительное исчезновение Тиля они совершенно точно не сочли тревожным сигналом. Да и лесные феечки наверняка как вились над ними, так и вьются до сих пор… А рядом с кем темный видел эту мелочь? Правильно: рядом с тем эльфом, который… Бабушки родненькие! Поняв, что отсиживаться дальше откровенно глупо, Тиль сделал вид, что искал оброненный стилус, и, выбравшись из-под парты, занял свое место. Темный смотрел, не отводя взгляда, усмехался так это многообещающе, и вид имел ужасный: опытного в организации мучений нерадивых студентов, всезнающего и очень злого препода… Уж лучше бы он и правда убийцей-душителем оказался! — Лекции уважаемого Ваэтара Зувира начнутся завтра. Новое расписание появится уже сегодня. Спасибо за внимание. Ваэтар Зувир! Вот как его, оказывается, зовут! — Я слышал о нем. Ты даже не представляешь, как попал, — зашептал, склоняясь с задней парты, Аркуэрон, но тут же получил зарядом ледяной магии в лоб и замолчал, преданно уставившись на препода, чью лекцию прервал Финафлин Умудренный и чьей непростой задачей теперь было наведение порядка во взбаламученной приходом нежданных посетителей аудитории. — А я вот о нем никогда не слышал, но это все равно ничего не меняет: он меня убьет! — прошептал Тиль феечкам. — Сначала трахнет самым страшным и изощренным образом, а потом убьет. Тут воспитующая ледышка прилетела и ему, и от этого обжигающе-холодного прикосновения в голове внезапно прояснилось. Надо на самом деле бежать. Скрыться в родных лесах, под защитой Дома и бабушки… На душе стало мерзко. Такое вот бегство как раз было бы исключительно в духе «сладкой попки» и няши, но Тиль-то решил, что должен измениться, должен доказать! Хватит уж уподобляться лесным феечкам и мечтать о даре кото-феев! Он — Тилион из Дома Телугалад — эльф, маг и мужчина! И вести себя должен по-мужски. А потому… Бабушка родненькая, как же страшно!

***

Тиль крался вдоль стены и шепотом ругал лесных феечек и кото-феев. Вот ведь могли бы выдвинуться на разведку вперед по коридору и в случае чего предупредить! Так ведь нет, попрятались — первые за не очень-то широкой спиной Тиля, а вторые и вовсе привычно тряслись у него на шее, под волосами и только подвывали из этого укрытия тревожно. Тиль героически отсидел все назначенные в этот день лекции и даже сходил на занятия по практической магии. Правда, на нервах чуть не устроил в помещении потоп и был с позором изгнан. Чем тут же и воспользовался: пока остальные доучивались, покидал в рюкзак вещички и выбрался прочь из комнаты, которая уже третий год служила ему домом. Было по-прежнему стыдно, но в борьбе «настоящего мужика» и «няши» куда более сильным и упорным бойцом оказалась, как ни странно, именно «няша». Победа осталась за ней, и теперь Тиль, ненавидя себя, все-таки сбегал. Позорно и трусливо, тихой крысой. И вот что он скажет бабушке? «Бабуля, я напился и на спор изнасиловал темного эльфа, про которого думал, что он убийца-душитель, но все оказалось еще хуже — он мой новый препод по истории и культуре Чернолесья и герой войны с орками, награжденный Владыкой светлых эльфов Золотой дубовой ветвью. Бабулечка, помоги мне снять платок, который он зачем-то нацепил мне на шею!» Так? Так, шишки-кочупышки?! Не было возможности даже предположить, что после сделает с Тилем за такие «подвиги» бабушка Тауриэль. Но ее наказания Тиль, пожалуй, впервые в жизни боялся меньше, чем того, что мог огрести от Ваэтара Зувира. Погруженный в такие вот невеселые размышления, Тиль свернул за угол — тот самый, за который отказались лететь на разведку феечки, — и тут же, естественно, с кем-то столкнулся… А после в ужасе шарахнулся, вдруг уловив знакомый запах цветочного мыла и хвои. Темный схватил его за шкварник и, тут же выругавшись, затряс рукой: — Ах ты ж! Кто там у тебя кусается-то в волосах? — Кото-феи, — обреченно сообщил Тиль, и не помышляя о побеге. — От страха. — От страха! — повторил возмущенно темный. — Куда это ты собрался, мелкий? Рюкзачок прихватил, крадется, аки тать в ночи… — К бабушке, — сознался Тиль и тихо заплакал: — Простите меня. Я не хотел… так… с вами… — Не хотел? — страшный в своем огненном гневе Ваэтар Зувир перехватил Тиля за локоть и уверенно потащил куда-то за собой. — То есть мало того, что трахнул, так еще и безо всякого желания? — Я… Нет. Не в этом смысле, а в том, что я негодяяяяй! — окончательно расклеился Тиль. Ваэтар остановился, кажется, только теперь заметив его состояние. Дернул на себя, рассматривая, и поинтересовался мрачно: — Поганое чувство, да? — Даааа, — провыл Тиль, размазывая по физиономии сопли и слезы. — Я так виноват перед вами. Я так вас теперь боюсь! — Люблю виноватых и перепуганных, — хмыкнул темный, по-прежнему меряя Тиля нечитаемым взглядом. А после снова ухватил за локоть и поволок дальше — из кампуса на улицу, а после в преподавательский корпус, попутно объясняя свои слова и дальнейшие действия: — С вашего брата «перепуганного виноватика» столько всяческих преференций можно получить, пока вы бздите да совеститесь. И я получу, не сомневайся. А сейчас подбери сопли и переставляй ноги энергичнее. Нас ждут. «Кто?» — хотел спросить Тиль, но не успел, потому что темный достиг цели и, распахнув дверь из мертвого дерева, использовать которое в своих жилищах так любили люди, отстроившие эльфам весь комплекс зданий Академии, втащил своего пленника в просторное помещение. Тиль здесь еще никогда не был, но как-то сразу понял, куда попал: кабинет и личная библиотека самого Финафлина Умудренного! Шишки-кочупышки! Да он и сам здесь! И что теперь?! Отчисление?! Позор, когда все вскроется? Достойная кара, которая по традиции ждала насильников, покусившихся на честь и достоинство другого эльфа? — Я не… — Заткнись, — коротко приказал Ваэтар Зувир и вежливо склонился перед повернувшимся к посетителям главой Академии. — Вот тот, о ком я вам говорил, уважаемый Финафлин. — Юный Тилион… — задумчиво дернув себя за губу, сказал хозяин кабинета. — Удивлен… Хотя… Помнится, Тауриэль, твоя бабушка, дружок, тоже всегда мастерски умела поражать окружающих. Как она поживает? — Спасибо, хорошо, — проскулил Тиль и шмыгнул все еще похоронно сопливившимся носом. Приунывшие феечки сложили крылышки и сидели у него на плечах, а кото-феи просочились куда-то в живот и теперь дрожали там. Или это были не кото-феи, а сам Тиль? — Не реви, — строго приказал темный. — И скажи уже этой твоей феечной мелочи, чтобы перестали шебуршиться у меня под одеждой и в волосах. Ай! И чтобы не кусались! Значит, в животе тряслось само по себе, а не из-за кото-феев… Значит, они там — знакомятся с темным… Да и, если присмотреться внимательнее, утихомирившихся на время лесных феечек наблюдалось рядом с Тилем существенно меньше, чем всегда. Остальные, как видно, последовали за кото-феями. Вот ведь непоседы!  — Заставить этих лесных малышей сделать что-то, чего они не хотят, у юного Тилиона вряд ли получится, уважаемый Ваэтар Зувир. Лесные феечки и их кото-феи всегда бесконечно преданы тому эльфу, которого выбрали себе в качестве спутника, но все же они существа вполне самостоятельные и исключительно любопытные. Вы им интересны, и пока они свой интерес к вам не удовлетворят, не отстанут, что им ни говори. Темный непонятно выругался сквозь зубы и нетерпеливо тряхнул головой — так, что парочка лесных феечек с испуганным писком отлетела в сторону, выскользнув из огненных прядей. Тиль испугался за них, но Ваэтар ничего скверного мелким приставучкам не сделал, а только пальцем им погрозил и продолжил разговор с главой академии, по всей видимости, прерванный на то время, что было потрачено на поиски Тиля: — Я уверен, это может оказаться важным не только для меня, но и для всех магов, пострадавших в результате магического истощения. То, что произошло со мной… — Но мы пока понятия не имеем, результатом чего, какого воздействия, все стало. Какой фактор оказался ключевым. — У вас есть я. И есть он… Глава Академии помолчал, вздыхая и морщась, а потом все же кивнул: — Ладно, не буду проговаривать все это по третьему кругу. Мы действительно не имеем права упустить шанс узнать все и, возможно, помочь сотням эльфов как в Чернолесье, так и здесь, на землях светлых. Только обо всем том, что вы мне рассказали, уважаемый Ваэтар Зувир, до времени никто не должен знать. Подчеркиваю — никто! И… И я бы рекомендовал вам не переходить в ваших изысканиях и экспериментах рамки… разумного. Темный вскинул голову: — Я не садист. — Не сомневаюсь, — Финафлин выставил перед собой ладони, как бы отметая саму мысль о том, что он был способен подумать что-то подобное о своем визави, — но все же настаиваю на соблюдении законности и прошу… проявить снисходительность. И потому, что великодушие всегда достойно уважения, и… во избежание, так сказать. — Во избежание чего? — щуря глаза, поинтересовался темный. — Скорее уж «кого», — опять вздохнул глава Академии, отводя глаза. — Вам просто стоит помнить, что юный Тилион — любимый внук Тауриэль из Великого дома Ингол. — Из Дома Телугалад, — распрямляя плечи и выдергивая локоть из загребущих лап темного, поправил Тиль. — Несомненно. Прошу простить меня. Просто я знал вашу бабушку в ту пору, когда она была совсем юна и училась здесь, под моим руководством… — извинился Финафлин Умудренный, а после вновь обратился к темному. — И еще. В свете того, что в моей Академии сексуальные связи между преподавателями и студентами категорически запрещены, нам придется что-то придумать, как-то обосновать пребывание… Гм… — Это будет несложно. Не знаю, насколько вы знакомы с традициями темных, но меня и Тилиона из светлого Дома Телугалад со вчерашнего дня связывает вот это, — Ваэтар Зувир, потянувшись, вытащил из-под одежды дернувшегося было Тиля тщательно скрытый там алый платок, магический узел на котором победить так и не удалось. Глава Академии глянул, вскинув удивленно бровь, и задумчиво пробормотал: — Вот, значит, как… Но… — Я был в своем праве. Финафлин покачал головой, принимая увиденное и услышанное к сведению, вздохнул совсем уж тяжко и жестом отпустил посетителей. Ваэтар вновь ухватил Тиля за локоть и поволок за собой — прочь из кабинета и дальше по коридору. — Куда? — пискнул Тиль, пытаясь упираться, но уступая физически куда более сильному и крупному темному. — Вещички у тебя, как я вижу, уже с собой. Так что даже возвращаться в кампус не придется — сразу в мои новые апартаменты и пойдем. — Но я… — Целиком и полностью мой, — вдруг разворачиваясь к Тилю, отрезал темный и хищно усмехнулся. В его глазах горело что-то жадное, засасывающее, властное, и Тиль, который, по идее, давно должен был перестать бояться — ну, просто в силу потери чувствительности, — тем не менее перепугался вновь и еще сильнее. Выходило, что платок, повязанный ему на шею, значил очень многое, раз глава Академии, едва глянув на него, отдал Тиля Ваэтару Зувиру, словно зверушку на опыты… Кстати, о чем они все это время терли? О чем не должен знать вообще никто? И, главное, каким боком тут он, Тиль?! — Что ты собрался делать со мной?! И что означает эта твоя тряпка?! — выкрикнул Тиль, дернув проклятый платок с шеи. Темный лишь улыбнулся. Примерно так, как мог бы улыбнуться кот (не фей, а самый настоящий хищный зверь, гроза грызунов в жилищах неспособных вывести их магически людей) мышонку-несмышленышу, которого зажал в углу и уже закогтил. — Не догадываешься? Тиль пискнул «нет». Ваэтар Зувир усмехнулся, качая головой: — Как мало вы, светлые, знаете о нас, жителях Черного Леса… А после помолчал и добавил мстительно: — И это мне здорово на руку, мой маленький сексуально озабоченный друг.