* * * * *
За последнюю неделю они посетили семь городов и дважды пересекли океан — под неусыпным прицелом журналистов, оповещавших весь мир. Постоянные гастроли и бешеный ритм жизни давно приучили Лето к подобному темпу, сделав его второй натурой. Но иногда даже она давала сбой. Джареда скрутил приступ. За столько лет ему следовало бы научиться если не предсказывать обострения, то хотя бы перестать им удивляться. Но ничего не выходило. Тело отказывалось слушаться, теша тебя мыслью, что если не шевелиться, то боль пройдёт или хотя бы утихнет. Ему просто нужно отдохнуть. И, пожалуй, общая гостиная не самое подходящее место, но сейчас он физически не в состоянии поднять себя. — …не приеду: слишком плотный график, — захлопывая дверь, чётко проговорила Марго. Её хриплый, переполненный раздражением голос он узнает в любом состоянии. — Он работает… И что вы будете делать? Мы не успеем пообщаться… Не знаю, потом. Прилетите ко мне в Нью-Йорк, погуляем по музеям, — она фыркнула. Скрытый за спинкой дивана, Джаред оставался незамеченным. Со стороны мини-кухни раздавался треск кофе-машины, разносящей аромат по широкой комнате. Он ненавидел кофе, особенно в такие моменты. Если подумать, то, кроме обезболивающего, его сейчас ничего не привлекало. Обезболивающего, лежащего в кармане его пальто, добраться до которого он не имел ни малейшего шанса. — …я тоже её люблю, созвонимся, Локи. Твою мать! — вскрикнула Марго, едва не перевернув на него чашку с кофе. — Какого чёрта ты здесь делаешь? Завёрнутая в огромную футболку, Марго нависала как дамоклов меч, мечтающий отрубить ему голову. — Хотел побыть один, — в тон ей ответил Джаред, радуясь возможности отвлечься от бешено стучащего сердца и выкручивающихся костей. — В общей комнате? — язвительно передразнила Марго. Им обоим нравилось меняться ролями, исполняя реплики друг другу, — Джаред был в этом уверен. Словно зеркала, направленные друг на друга, они отражались и искажались, создавая новые картины. Мысль о сотнях разъярённых Марго заставила его слабо улыбнуться. Но девушка приняла это за нечто иное, нервно заправляя грязные пряди за уши. — Ты в порядке? — после продолжительной паузы неуверенно спросила Марго. Он почти забыл о её присутствии. — Прости, сладкая, я немного не в настроении для игр, — полушутя сказал Джаред, прикрывая глаза. Он бы многое отдал, чтобы провалиться в спасительный сон. — Тебя будто в пресс-папье зажало. Довольно точное описание. — Просто устал, скоро пройдёт, — как можно небрежней ответил музыкант. Последнее, что ему сейчас нужно, — это жалость колючей Робби. Словно он и без того не знал, насколько беспомощно выглядел. Он ненавидел это чувство; даже не столько боль, сколько неспособность её контролировать. Быть не в состоянии подчинить собственное тело. — Может, врача? — предложила Марго. Он покачал головой. — Таблетки? Лето не знал, как она это делала: предлагать то, чего он хотел — в чём нуждался, — так, словно это было последним, что он возьмёт. Джаред не успел ответить, как очередная волна заставила его сжать зубы. Ещё немного — и помимо доктора ему понадобится стоматолог. Он почти слышал, как на зубах скрипела песочная крошка; такая же хрустела в его костях. — Где таблетки? — требовательно спросила Марго, отставляя чашку. Он слабо качнул головой в сторону висящего пальто. Через мгновения актриса присела рядом с ним на корточки, обдавая запахом сигарет, и, дав две таблетки, помогла запить водой. — Напроксен*, — прочитала Марго на белом пузырьке, садясь напротив в кресло. — Не знала, что у тебя подагра, — поймав его мутный взгляд, пожала плечами: — Моя бабушка ею болела. Я часто ездила в город за лекарством. Наверное, упоминание о том, что он умудрился начать страдать стариковской болезнью, когда ему не было и тридцати, должно было задеть Джареда, но этого не произошло. Таблетки начнут действовать через двадцать минут — плюс-минус, и ему отчаянно требовалось отвлечься от ощущения собственного тела. — Вероятно, ты была заботливой внучкой. — И разговор — самый действенный способ. — Она заботилась о нас, — ответила Марго, осторожно отпивая дымящийся кофе. — Пыталась привить мне любовь к многотомной литературе и научить печь пироги. — Безуспешно? — Абсолютно, — тихо фыркнула Марго. Присутствие непривычно спокойной Марго в сочетании с начавшим работать обезболивающим умиротворяли его, принося долгожданное облегчение. В последнее время девушка напоминала, скорее, раненое животное, готовое броситься на любого, кто приблизится, чем бойкую нахалку, ворвавшуюся в его номер. Таблетки определённо начинали действовать. Последним, что он услышал, прежде чем погрузиться в спасительное забытье, был её задумчивый голос: — С тобой тоже интересно.* * * * *
Джаред нечасто нарушал правила, которые сам себе придумал, будь то регулярный сон или правильное питание, — он следовал установленному привычному графику. Но всё же не мог отказать домашнему печенью мамы или лишним часам в студии или на площадке. Между обществом музы — в компании блокнота или гитары — и сном его выбор также был далёк от здорового образа жизни. Все эти мелкие отхождения были неотъемлемой частью жизни — исключения, подтверждающие правила. Марго грозилась стать правилом в исключении. Возможно, это была месть за совместные съёмки. Возможно, она сама не понимала, что делала. Скорее всего, ей просто нравилось изводить его. После её неожиданной помощи он проснулся в одиночестве, но зелёный чай в большой кружке — той же, из которой пила Марго, — был ещё тёплым. В гостиной по-прежнему слабо пахло сигаретами, без единого намёка на мяту. Спустя два дня раздумий он всё же решил нарушить главное — единственное? — правило их странных отношений: поблагодарить её. Непрошеные советы Джаред давал абсолютно искренне, не ожидая ничего взамен, но поступки Марго отражали его действия. Музыкант был уверен, что, не отправь он тогда примирительную посылку в её номер, Робби ушла бы без малейшего сомнения. Они никогда не говорили о странной динамике между ними, принимая подобные качели как данность. Ему следовало оставить всё как есть. — Почему не получалось печь? — небрежно спросил Джаред. — Что? Он поймал Марго сидящей на широком подоконнике, с ярко-зелёными наушниками в ушах. Даже на расстоянии он слышал какую-то слезливую мелодию. И, пожалуй, поймал не совсем подходящее слово: Марго сидела в общей гостиной каста — он имел полное право быть здесь. — Почему ты так и не научилась печь? — повторил музыкант. У него никогда не было проблем с началом разговора, особенно с симпатичными девушками, и оттого слова чувствовались особенно жалко. — Чего ты хочешь? — напрямик спросила Марго, вытаскивая один наушник. После их короткого разговора в том клубе, почти два года назад, она стала гораздо откровенней, не прячась за вымученной вежливостью. Джареду это нравилось. — Пытаюсь завязать разговор, — пожав плечами, честно ответил Лето. — Для чего? — Чтобы моя благодарность не выглядела такой странной. — Вытащив второй наушник, она с интересом смотрела на него, чуть склонив голову. — Спасибо, что дала мне лекарство. И за то, что никому не рассказала, — полушутя сказал Джаред, неотрывно смотря ей в глаза. Когда-то давно один очень важный для него человек сказал, что со временем не будет женщины, которая осталась бы равнодушной к его взгляду. Впервые в жизни ему хотелось верить, что это так. — Чтобы ты получил незаслуженный выходной, а мне пришлось в одиночку отбиваться от фанатов? Ещё чего, — игриво фыркнула Марго. В её переменчивых глазах отчётливо сверкали задорные искры. — Значит, это была не спасительная акция в поддержку стариков, а холодный расчёт? — с притворной обидой спросил Джаред, жадно ловя каждый взмах ресниц. — Тоже мне старик, — машинально фыркнула Марго и тут же осеклась. Попалась. Его губы сами собой растянулись в улыбке. — В любом случае, не за что. Раздался хлопок двери, оповестивший, что к их комфортному уединению прибавился кто-то ещё. Джаред не придал этому значения. — Как насчёт того, чтобы в качестве благодарности я угостил тебя кофе? Расскажешь мне поподробнее. Здесь недалеко есть отличная кофейня. — А у него — отличная история про то, как она была обнаружена. Не то чтобы он спланировал их свидание. И не то чтобы это было свидание — дружеская встреча, не более. Марго помолвлена. — Не думаю, что это хорошая идея, — накручивая на палец зелёный провод, рассеянно сказала Марго, слегка отворачиваясь от него. Джаред ожидал этого, и, как у законченного педанта, у него были припасены аргументы, которые должны были разбить её сомнения. Он уже готовился пустить их в ход, когда понял, что её серые глаза то и дело метались ему за спину. Обернувшись, он увидел Кару, с поддельным интересом уткнувшуюся в телефон. Его защита была встроена на предполагаемом беспокойстве о женихе. Он не ожидал, что она в принципе не хочет быть замеченной рядом с ним. — Наверно, ты права, — сказал Джаред когда Робби уже возвращала наушники на прежнее место, за что получил вежливую улыбку. Картинка его в голове начала собираться в лучших традициях Нолана; он понял, что качели были не единственным правилом в их отношениях. Все их маленькие моменты, помимо взаимовыручки, объединял факт неизвестности для остального мира. Каждый взгляд, каждая крупица информации, что они обменивались, оставались строго между ними. Первое правило Бойцовского клуба: не говори о Бойцовском клубе. И самое смешное, что он соблюдал это правило, даже не зная о нём. Сентиментальный старый дурак, поведшийся на смазливую блондинку.* * * * *
Перед запланированной остановкой в Сан-Диего Джаред едва ли не отсчитывал дни до минимального отдыха. За столько лет работы организм привык к постоянным сменам часовых поясов и перепадам давления, но всё же пересечь полмира меньше чем за месяц — задача не из лёгких. У него были запланированы привычные разговоры с Ше и непременный звонок Констанс, чтобы семья была в курсе его передвижений не только благодаря Инстаграму. Мелкие звонки в студию касательно подготовки к его прилёту. Ему следовало поработать над альбомом. Или хотя бы выспаться. Ему не хотелось делать ничего из этого. Всё, чего ему хотелось, — тишины и гитары. И возможности встряхнуть самонадеянную австралийку. Но едва ли она оценит подобный порыв. И именно в этот промо-тур он, как назло, не взял гитару — у него была лишь тишина, непривычно давящая на виски. Не думаю, что это хорошая идея, — и постоянное оглядывание на сидящую позади него Кару. Ни намёка на былую игривость. Возможно, он и вправду слишком зацикливался на этом. В конце концов какое ему дело, что думала Марго? До её нежелания — стыда? — быть замеченной рядом с ним. Она взрослая — достаточно, чтобы годиться ему в дочери, ради всего святого! — и имела полное право самой решать, что делать и с кем общаться. Нет большего святого, чем бывший грешник. Лёжа на диване в своём номере, Джаред в очередной раз перечитывал страницу книги, совершенно не вникая в смысл написанных слов. Мысли вопреки желанию проносились по последним месяцам его жизни, порой забрасывая во времена съёмок «Отряда». И если это было логично и ожидаемо, то более давние воспоминания о совершенно другой женщинеьникак не укладывались в общую картину. Он не вспоминал Кэмерон… пять? Десять лет? Джаред не был уверен. Что-то подсказывало, что ничего хорошего это не предвещало. Как и осторожный стук в дверь. — Шоколадку? — на пороге стояла Марго, демонстрируя батончик в ярко-фиолетовый обёртке. Следуй он им же установленным правилам, вежливо бы выпроводил австралийку, сославшись на неотложные дела. И отнюдь не из-за задетой гордости или нежелания видеть её. Перспектива перекинуться колкими фразами с Робби была заманчивой. Но он завязал с любой психоделической дрянью. — Проходи, — Джаред шире открыл дверь, пропуская Робби внутрь, и, развернувшись, скрестил руки на груди. У них опять совпала цветовая гамма: на Марго было бежевое платье на две ладони выше колен, тогда как он был одет в такие же шорты и белую майку. Но в этот раз она не выглядела настолько уверенной, как в случае с зажигалкой. Неловко стоя посреди номера, она перекладывала из одной руки в другую злосчастную сладость, не предпринимая попыток заговорить, словно не зная, зачем пришла. — Это было слишком муторно, слишком скучно. Она не позволяла ни на что отвлекаться: тесто требует полной сосредоточенности и внимания, все мысли должны быть только о нём. У меня никогда так не получалось. Только в работе, но, — она неопределённо махнула рукой, прикусывая внутреннюю сторону щеки, — там тебя всегда кто-то окружает. А я ненавижу оставаться одна. У Джареда ушла секунда, чтобы понять, что она отвечала на его недавний вопрос. За закрытыми дверями его номера, где их точно никто не увидит. Её нежелание, чтобы даже малейшие слухи дошли до ушей жениха, были понятны, но он не собирался играть тайного любовника. Он уже слишком стар для этого. Между ними повисло неловкое молчание. Обычно в нём чувствовалось электричество, пронзающее тело, заставляющее действовать, говорить, изводить — жить. Сейчас было чувство, словно они застряли в грязном болоте и, вместо того чтобы пытаться выбраться, забирались все глубже. — Я… — Марго замолчала на полуслове и, скривив губы, неловко качнулась на каблуках. — Наверное, это была глупая идея. Я тебе не нравлюсь, да? — напрямик спросила Марго, сверля его серыми пронзительными глазами. За время промо-тура они так и не вышли из затяжного шторма и, судя по воинственной перемене, жаждали разрушения. Нарочито медленно обведя взглядом её фигуру, туго обтянутую светлым платьем, Джаред задержался на оголённых плечах. Его не покидало ощущение, что чего-то не хватало. — Нравишься. — Пожалуй, даже слишком. — Так ты из тех, кто дёргал одноклассниц за волосы, чтобы привлечь их внимание, — понимающе протянула Марго. — Это объясняет все твои, — она махнула на него рукой, — закидоны. — Мои закидоны? — Это ты ведёшь себя как помесь сталкера и сиделки, — ощетинилась австралийка. — То не даёшь мне прохода, то отпаиваешь аспирином… — Твоя готовность общаться лишь за закрытыми дверями тоже мало адекватна, — в тон ответил Джаред. — Если твой жених устраивает скандалы из-за подобных мелочей, то он явно выбрал неподходящую невесту. — Том не… погоди; при чём тут Том? — она скопировала его позу. — Мы расстались ещё… мы расстались, — быстро проговорила Марго. Словно боялась передумать. Джаред мысленно выругался, представив их со стороны: два взрослых человека, насупившись, сверлят друг друга взглядом. Учитывая их схожесть, они запросто сойдут за близнецов, отражённых в кривом зеркале. Картинка в лучших традициях опиумных наркоманов. Он не знал, кто потянулся первым. Джаред порой представлял, каково целовать Марго. Возможно, слишком часто. Ему чудилось, что на вкус она будет как её любимое печенье или горькие сигареты. С мягкими, податливыми и тёплыми губами. Отчего-то музыкант был убеждён, что Марго была тёплой — губами, телом, душой. И в его голове она непременно согревала его — вечно мёрзнущего, даже в самый жаркий день. — Об этом никто не должен узнать, — опаляя его горячим дыханием, прерывисто сказала Марго. Не получив ответа, она требовательно потянула его за отросшие волосы, отрывая от своей белоснежной шеи. — Я не хочу стать одной из твоих подружек, — презрение в голосе не смог скрыть даже стон, вырвавшийся из неё, когда Джаред прикусил её ладонь. — Никаких журналистов, — легко согласился музыкант. Какая-то часть его была уверена, что сейчас он согласился бы на что угодно. — Обещаю, — поймав недоверчивый взгляд Марго, уже серьёзней добавил Лето. Если для неё это так важно — пожалуйста. В тот день многие его идеи рассыпались под тяжестью реальности. И заменились ни с чем не сравнимыми фактами. В австралийки не было ни тени податливости — она кусалась, как голодное животное, словно стремилась оторвать от него кусок. На вкус Марго была как странное сочетание сигарет и шоколада, и у него даже мысли не возникло, что ему не следовало злоупотреблять ни тем, ни другим. Вегетарианский фиолетовый батончик валялся на мягком ковре.* * * * *
Марго ушла рано утром. Разбуженная вибрирующим под кроватью телефоном, она удивительно складно пробормотала ответ вполголоса и, быстро собравшись, улизнула из номера. Джаред не подал виду, что не спал, прислушиваясь к ищущей в темноте одежду девушке, наслаждаясь её чертыханиями, когда та не смогла найти своё бельё. Выругавшись напоследок и удивительно тихо закрыв за собой дверь, Марго погрузила номер в ставшую непривычной тишину. Оставшись один и заняв законную часть кровати — миниатюрная австралийка занимала больше половины огромного ложа, уснув едва ли не посередине, — Джаред с удивлением понял, что не ожидал подобного. Он не солгал, сказав, что не спит с женщинами, состоящими в отношениях. Точнее, он бросил это делать, когда взялся за голову, — лет пятнадцать назад. В таких «отношениях» всегда возникает одна и та же проблема на разный лад: то он, негодяй, лишил её любящего мужа и теперь обязан занять его место; то, мерзавец, совратил невинную супругу — в любом случае остаёшься виноватым и нарываешься либо на кулаки, либо на слёзы. И ещё неизвестно, что хуже. И он честно придерживался своей позиции, ограничиваясь лёгким флиртом с хорошенькой блондинкой. Но если она не собиралась в ближайшее время становиться «миссис», то почему его должно что-то останавливать? Марго умна, хороша собой, как оказалось, горяча в постели. И, пожалуй, она первая за долгое время женщина, которой от него не нужно ничего, кроме этой самой постели. Её нежелание огласки должно было его насторожить, но отчего-то Джаред был абсолютно уверен, что она сказала правду. На другом континенте её никто не ждал. Впрочем, ни громкая австралийка, ни сегодняшняя ночь — а точнее день и последующая ночь — не имели особого значения. Едва ли за ними последует продолжение: учитывая, под каким прицелом их держат папарацци, это слишком большой риск. Скорее всего, произошедшее здесь стало своеобразным логическим завершением их странного напряжения, царившего на съёмках. И всё же, крутя в руке потерянную часть гардероба, Джаред считал себя достаточно здравомыслящим человеком, чтобы признать, что совсем не почувствовал ослабления напряжения. Скорее,инаоборот. Робби как никто умела оставить в нём ощущение недосказанности, и последние дни это отлично подтверждали.* * * * *
Вспышки фотокамер, вопросы журналистов и воодушевлённые зрители — это была приятная часть Комик-кона. Джаред и не пытался усмирить самолюбие, когда заметил множество людей со знаком триады. Пожалуй, за это он любил Эшелон больше всего: куда бы его ни занесло — они всегда были рядом. Он всегда был дома. Сентябрь подходил к концу, с каждым днём погода становилась всё холоднее. Но, к собственному изумлению, Джаред совсем не ощущал холода — с лёгкостью расхаживая в лёгких штанах и футболке, он не мог не задаваться вопросом: уж не Марго ли так хорошо его согрела? Качественно, с запасом. Суетившийся Профессор то и дело раздавал мелкие указания для настройки идеального окружения. Перфекционизм Эйра достиг необъятных масштабов после очередной перекройки фильма. Натасканное за многолетнюю карьеру чутьё подсказывало Джареду неладное, призывая готовиться к неоднозначному результату. Он знал, что — а точнее кто — пойдёт под резку при монтаже, и, пожалуй, впервые за последнее время его это не сильно волновало. В конце концов это будет далеко не единственная его работа, результатом которой он будет недоволен. По крайней мере, в этот раз он получил что-то взамен. Порхающая по залу Марго успевала разговаривать с поклонниками и поправлять розовый бант на голове у юной Харли Квин, попутно раздавая автографы. Рядом с ней мелькал улыбающийся Смит, щёлкающий камерой, и заливисто хохотала Кара, демонстрируя австралийке снимки. По сияющей улыбке и безупречной коже Марго было невозможно понять, что за сегодняшнюю ночь она не проспала и двух часов. Джаред с каким-то остервенением стремился отыскать на ней пресловутые доказательства этого. Он знал, что справа, чуть выше груди, остался засос, наверняка умело скрытый тональным кремом. Но каждый раз, когда он приближался, — Марго ускользала, растворяясь в многолюдной толпе. Успокоилась она лишь на панели, когда организаторы усадили их рядом и Джаред смог наконец увидеть свой отпечаток. Почти идентичный тому, что она оставила на его животе. Светлое платье Марго — так похожее на то, что он лично снял с неё всего несколько часов назад, — то и дело задиралось, оголяя подтянутые ноги. Музыкант был абсолютно уверен, что это оставалось незамеченным для всех, кроме него. Если б не эта его уверенность, он бы непременно решил, что вчерашние слова Марго чистейшей воды ложь. Что огласка — это то, чего она хотела. Пиар, скандал, расследование и бесконечное перемывание костей — старый добрый Голливуд. Но ни оголившихся ног, ни многозначительных взглядов, ни даже чёртового леденца у неё во рту никто не замечал. Это был один из лучших и худших Комик-конов на его памяти. Лучшим — потому что имел успех у поклонников. А у Джареда было собственное шоу, столь ярко выставленное напоказ, что оставалось никем незамеченным. Худшим — потому что оно слишком уводило его от рабочего настроя. После панели с бесчисленными вопросами и ответами, после раздачи автографов и мини-фотосессии попросили их с Марго совместное фото. И где-то между его кривляньями и тем фото, которое полюбилось интернету, он понял, что сегодняшняя ночь была далеко не последней, которую Марго проведёт в его постели.