Тэхён просыпается долго, переворачиваясь с бока на бок, запутываясь ногами в одеяле, медленно пролезая из паутины сна, что всё ночное время держала его. Он на локтях приподнимается в постели и сконфуженно оглядывает свою комнату. Тягучий, всё никак не желающий отпускать омегу сон всё ещё маячит перед глазами и не даёт с первого раза войти в реальность.
Сев на постели, Тэхён, махнув головой, чем вызвал лёгкий укол боли в висок, потёр ладонями лицо, тем самым отгоняя от себя остатки сна. Продолжая пребывать в прострации, Тэхён водит взглядом по своей комнате и отчаянно пытается вспомнить, что произошло вчера, и отчего он так резко вырубился. Живот совсем не болел, а разум не заполоняли всякие развратные мысли. Правда, только одно плохо: голова была словно чугунная, не помнившая абсолютно ничего. Такое ощущение, что он вчера знатно выпил, а сейчас сидит и болеет с похмелья. Ощущения были чем-то схожи.
А ещё ужасно хотелось кушать. Тэхён был готов съесть, наверное, целого жареного поросёнка, только поднесите. Он со вчерашнего утра ничего не ел, только парочку несчастных крекеров — единственной еды, которая в него тогда полезла.
Медленно выползая из-под тёплого одеяла, Тэхён, зевая, хочет уже встать на ноги, как замечает, что он совершенно голый, и ужасается.
«Мне что, вчера так жарко стало, что я решил раздеться и лечь спать так?..» — недоумевает Тэхён, пытаясь найти в своей памяти этот момент. Но та не выдаёт ничего путного, и омега, только хмыкнув, встаёт и плетётся в ванную, попутно замечая свою одежду, почему-то лежащую в углу комнаты, возле кашпо с апельсиновым деревом.
Не придавая этому особого значения, он спокойно моется, наслаждаясь тёплой водой, что бодрит и немного приводит в порядок мысли омеги. Обмотав торс белым махровым полотенцем, Тэхён подходит к зеркалу, дабы высушить мокрые серые пряди, как застывает с феном в руках на месте статуей, донельзя округляя глаза, шокированно смотря на своё отражение в зеркале. Фен так и падает на пол, а Тэхён, всё ещё не веря своим глазам, подходит ближе к зеркалу, почти ложась на умывальник всем телом.
— Что это? — шепчет он, не понимая, откуда на его шее, ключицах и ниже столько красных пятнышек. Он бы обрадовался, если б эта была просто сыпь или ещё что-нибудь, но Ким прекрасно понимает, что это его точно не комарик покусал.
Засосы. Фиолетовые, слегка буроватые. Настоящая дорожка из засосов!..
— Боже, — закрывает ладонью рот Тэхён, давя в себе рвущийся наружу крик, и отшатывается назад от зеркала, словно от призрака, сталкиваясь спиной с холодной кафельной стеной. Он так и сползает по ней вниз, когда память наконец восстанавливает все вчерашние ночные жаркие картины перед его глазами. Ему хочется задохнуться от стыда или же вырвать из себя разбушевавшееся сердце.
Чонгук. Он был здесь вчера. И помог… помог избавиться от боли…
Тэхён не выдерживает и со всей силы, от распирающей его ярости на самого себя, бьёт ладонями пол. Потом ещё раз и ещё раз…
Он не смог. Не справился. Не уберёг Чонгука. Не уберёг его от себя. Он всё испортил. Испортил Чонгука…
Хочется рвать и метать, кричать как сумасшедший, хочется повернуть время вспять, но это невозможно, и от этого ещё только больней становится.
— Чонгук, — подрывается с места Тэхён, широко распахивая дверь, отчего та громко ударяется об стену, и бежит к шкафу, доставая оттуда серую футболку, на размер больше его, и такого же цвета широкие штаны.
Может, ещё не всё потеряно? Может, он ещё успеет всё исправить? — Чонгук! — кричит омега, вылетая в коридор, но так и не получив ответа, бежит в зал. — Чонгук! — он спешно оглядывает всё вокруг, попутно заглядывая и на кухню, но лишь встречается с пустым помещением. — Неужели ушёл? — мямлит он, схватываясь руками за голову, часто дыша.
Это
конец. Это всё. Всё кончено. Чонгук ушёл, и теперь Тэхёну никогда его не вернуть обратно. Как бы сильно он этого не хотел, у него это не получится. И если раньше Тэхён бы только обрадовался такому исходу событий, то теперь лишь жалеет и ненавидит себя за то, что сделал Чонгуку больно. Он не достоин этого! Он не виноват в том, что влюбился в Тэхёна. Он не виноват в том, что он ещё совсем мальчишка и просто хочет, как все нормальные альфы, найти себе наконец спутника, который будет тоже его уважать, поддерживать и главное — любить. Любить ровно так же, а может и сильней, как это делает он, не фальшивкой, а истиной.
А Тэхён же просто урод. Урод, который разрушил светлые мечты парнишки одним только своим существованием. Разочаровал, испортил, разбил… всё вместе!
— Соскучился, что ли? Поэтому и зовёшь, не переставая? — Тэхён вздрагивает, когда поворачивается, встречаясь с проницательным взглядом Чонгука, что сидит в мягком кресле, закинув ногу на ногу и сцепив руки в замок. От него так и веет зимним холодом, а лицо остаётся беспристрастным, как и бесцветный голос. Тэхён не понимает такого Чонгука, ибо никогда его таким не видел — холодным, пугающим, каким-то недосягаемым и опасным свой хладнокровностью.
— Гукки, я думал, — облегчённо выдыхает омега, улыбаясь уголками губ, — что не застану тебя. Думал, что ты уже ушёл…
— Ну и что? — изгибает скептически бровь Чонгук, криво усмехаясь. — Ну ушёл бы, и что было бы? Ты бы расстроился, что не увидел меня этим утром? Что-то мне в это плохо верится, — цокает языком альфа, покачивая головой в разные стороны.
А Тэхён стоит как вкопанный и совершенно не знает, что ему сказать, не то, что бы сделать. Чонгук
другой. Такой, с которым он никогда не встречался. Ему становится вдруг отвратительно нехорошо на душе, и его мелкой дрожью прошибает, когда он вновь заглядывает в чёрные омуты Чонгука. Он тонет в них, не сопротивляясь, ибо заслужил. Заслужил к себе такое отношение.
— Скажи мне, — встаёт на ноги Чонгук, но не подходит к Киму, а лишь огибает кресло и шагает медленно вперёд. — Вот зачем ты это делаешь? Зачем врёшь мне каждый день, хотя я просил не лгать мне. Также я просил тебя избавиться от прошлого. От всего его! Но ты поступил иначе: ты не только не забыл, ты ещё и напомнил мне о нём. Значит, говоришь, я больше не учусь в школе? — останавливается Чонгук, кидая злой взгляд на омегу. Он впивается руками в спинку кресла, прикусывая язык, дабы не слететь с катушек уже сейчас.
— В каком смысле? — искренне не понимая, о чём говорит ему парень, хмурит брови Тэхён. Похоже, память ему ещё не все сюрпризы вчерашнего дня показала. Всё намного хуже, чем он мог себе представить?
— А ты не помнишь? — наигранно удивляется Чонгук, сверкая глазами. — Не помнишь, кто приходил к тебе этой ночью? Не помнишь, как «прекрасно» тебе было с ним? Неужели ты забыл свою любовь? — Тэхён чувствует, как от живота к горлу подкрадывается неприятный холодок, и понимает, что вчера совершил не одну огромнейшую ошибку, а целых две. Он не хочет, чтобы её озвучили. Он мечтает всё исправить, вернуть всё на свои изначальные места. Чтобы только Чонгук не смотрел на него так по-чёрному, вызывающе, с нескрываемым презрением.
— Тебе ведь так хорошо было с ним. Ты соскучился по нему и просил не оставлять, — продолжает заваливать его словами Чонгук, опасно протяжным голосом. — Правда забыл? Забыл про своего ненаглядного Юнги, который у меня уже в печёнках сидит?
Он не сдерживается и ударяет кулаком спинку кресла и отходит от него, задыхаясь от ярости. Тэхён же не смеет сдвинуться и с места, чувствуя, как язык немеет, а тело тяжелеет, потому что память, нахально скалясь, наконец вырисовывает ему недостающие для полноты картины ночные его действия.
Что он наделал? Как теперь объяснить Чонгуку, что он сам не знает, что тогда на него нашло, и зачем он вообще вспомнил Юнги, когда всё время видел перед глазами только Чонгука. Все мысли были посвящены только ему. И хорошо ему было только с Чонгуком, а о Мине он даже и не вспоминал. Тэхён вообще забыл о его существовании.
— Как же я его ненавижу! — шипит Чонгук, будто змей. — Он всю жизнь мне испортил. Заебало терпеть его. Заебало слушать о нём! Ты, — он резко тыкает пальцем в Кима, отчего тот непроизвольно вздрагивает и сглатывает, — ты всё время, проведенное со мной, представлял его вместо меня, чтоб не противно было, и только поэтому позволял прикасаться к себе?! — Гук срывается уже на крик, совершенно не контролируя себя. — Зачем врал мне? Зачем вообще соглашался и предлагал «поиграться»? Я думал, что хуже быть уже не может, однако нет блять, — он всплеснул руками. — Все ещё херовее, чем я мог себе представить!
— Чонгук, послушай… — начинает было Тэхён, но запинается, понимая, что не может. Не может сказать что-то в своё оправдание. Но если он сейчас же не ответит, то потеряет Чонгука навсегда. А навсегда — слишком большой срок. Как бы не хотел и не убеждал себя в обратном Ким, он всё же привязался к альфе, и теперь, когда он уже позволил ему войти в свою жизнь и занять там практически первое место, отпускать его не хотелось вообще.
Никогда…
— Не можешь? — сник Чонгук, который всё ещё надеялся, что получит хоть какое-то оправдание. — И почему я не удивлён…
— Чонгук, прости. Пожалуйста… прости меня. Я… Я не знаю, как это вышло, правда! Но я клянусь — перед своими глазами я видел только тебя. О нём я даже не вспоминал.
— Не оправдывайся, — отмахивается от него Чонгук, как от ненужной букашки, и от этого жеста у Тэхёна внутри всё холодеет, покрываясь инеем. — Я не хочу больше, — раз, и Тэхёну кажется, как пол под ногами испарился, а весь кислород из лёгких стремительно исчез. — Надоело… — Тэхёну бы закричать, подорваться с места и умолять
именно Чонгука не оставлять его одного, но не может, ибо тело будто парализует. — Я ухожу.
Внутри самые сильные ураганы бушуют, яро бившись о серые скалы, но внешне же Тэхён застывает от услышанного, теряя дар речи, и забывает, как дышать. Он видит, как Чонгуку больно, как он становится мрачнее грозовой тучи, но помочь не может. Не знает, как, ибо сам борется с надвигающейся истерикой.
— Но ты ведь… — шепчет неуверенно омега, вцепляясь вспотевшими руками в край своей футболки. Сейчас он не чувствует себя взрослым. Сейчас всем им заглавляет Ким Чонгук. — Ты ведь говорил, что не можешь… без меня, — господи, что он несёт! — Ты не сможешь без…
— Смогу! — перебивает его альфа, твердо заявляя это, мысленно кивая самому себе. — Смогу, мне не привыкать. Вернусь к той жизни, которая у меня была, когда тебя не было. Отучусь в школе, поступлю в университет, потом работать буду. Может, своего истинного встречу, ну, а если нет, то шлюх в городе полно, так что… — он передергивает плечами. — Смогу.
Несколько секунд Чонгук всё ещё стоит на месте, обдумывая только что собою сказанное, понимая, что получилась просто идеальная ложь, бросает последний взгляд на Тэхёна, разворачивается и идёт к входной двери. Громко хлопает ею, вприпрыжку почти преодолевая все ступеньки лестницы, заставляя себя идти вперёд и даже не думать о том, чтобы вернуться к омеге и попытаться выслушать его.
До Тэхёна же не сразу доходит смысл того факта, что Чонгук ушёл. Оставил его. Громко хлопнув дверью, как и
когда-то. Он стоит на месте, уставившись в одну точку, до боли закусив нижнюю губу.
Что делать? Что делать?!
Он не хочет быть один. Не хочет, чтобы Чонгук был один и жил подобным образом, который он ему сейчас описал. Это ведь не жизнь, а жалкое существование, не имеющее смысла, и вообще — ничего! Одну пустоту внутри. Хотя… может быть, так оно и лучше? Может быть, Чонгук найдёт своего истинного, что будет любить его, и с ним он станет по-настоящему счастливым человеком. Ведь этого он достоин.
«Нет…» — качает головой Тэхён. — «
Нет, нет, нет!»
— Чонгук! — вопит омега на всю квартиру, срываясь с места и летя в прихожую. Он наспех накидывает на себя куртку, влезает в ботинки, отворят дверь, и, даже не закрывая её, несётся вниз по лестнице, проклиная сломанный лифт. — Чонгук! — на лестничном пролёте уже никого. И от этого всё внутри очень и очень сильно сжимается.— Чонгук!
Тэхён вылетает на улицу, при этом чуть не сбив с ног человека, что заходил в подъезд, запыхаясь, наконец, находит глазами чёрную машину Чонгука, которая только что проехала мимо, сразу же ускоряясь, отчего слышится противный скрежет колёс по асфальту.
— Чонгук! — кричит ещё раз Тэхён изо всех сил, на которые только способен. Но в ответ получает лишь давящую на разум тишину и холодный, обжигающий мокрые щеки омеги, ноябрьский пронизывающий ветер.
🥀🥀🥀
Тэхён не понимает, как вообще смог вытерпеть все выходные и не отправиться на встречу с Гуком уже тогда, потому что сегодня понедельник, и Тэхён ещё никогда так быстро не собирался на работу, так быстро не завтракал и так быстро не доезжал до школы Суран. Все выходные прошли как в тумане, в каком-то сероватом пространстве, из которого он не выбирался. Тэхён был поглощён своими раздумьями.
Бэкхён приезжал в субботу и привёз блокаторы. Напустившись на него и отчитав, Тэхён, уже выдохнувшись, успокоился и только тогда рассказал о случившемся. Друг, конечно же, попытался поддержать, но вышло плохо, ибо результат был нулевой.
Тэхён не помнил ещё, как вообще когда-то по кому-то так сильно скучал, как по Чонгуку. Почему-то с его уходом и после тех слов, что он ему сказал, Тэхёну казалось, что внутри у него что-то оборвалось, разрушилось. Он твёрдо решил, что во что бы то ни стало поговорит с Чонгуком. Он всё сделает, чтобы Ким Чонгук поверил ему.
Правда, видимо, в планы самого Чонгука это не входило, потому что он даже на уроке Кима не появился. Староста класса объяснила это так, что ему учитель анатомии дал индивидуальное занятие, и вроде как он должен был предупредить Тэхёна, что его ученика не будет на корейском языке. На вопрос: «А сдавать корейский язык, который является основным обязательным предметом, он как собирается?», староста ответила, что: «Он ведь в медицинский поступать будет, вот и учит днями и ночами эту анатомию, зоологию, ботанику и тому подобное».
На этом месте Тэхёна немного переклинило. Будущий врач. Чонгук будет врачом. Очень важная и требующая ответственности профессия. Она определенно подходит ему…
Попытки выловить Чонгука на перемене тоже не увенчались успехом. Даже если в толпе проскальзывала чёрная макушка, то она сразу же исчезала, и Тэхён не успевал добраться до парня. Тот его яро игнорировал, а Тэхён же стремился с ним хотя бы заговорить.
Так продолжалось почти половину недели, пока, наконец, Тэхёна не взбесил тот факт, что похоже теперь альфа посещать его уроки вообще не собирается, хотя с ним у него были явные проблемы, и весь погряз в своей анатомии, по которой у него всё время «индивидуальные занятия» с учителем Каном.
После трёх уроков Тэхён, дав задание классу, если он опоздает на чуть-чуть, то чтобы начинали без него, решительно направился в класс анатомии, намереваясь серьёзно поговорить с учителем Каном. А после с Чонгуком, который, кстати, опять не пришёл сегодня на корейский. Это уже не в какие ворота не лезло!
Сегодня во втором корпусе школы шумно, так как начальные классы, что раньше учились в первом корпусе, который всё ещё отстраивали после пожара, будто с ума посходили. То ли это на них так первое декабря, первый день зимы, действовало, то ли ещё что-то инопланетное. Нужно было смотреть в оба, чтобы ненароком не столкнуться с бегающими, смеющимися и играющими на перемене озорными детьми, что так и норовили врезаться или нечаянно задеть проходящего Кима.
По дороге он решает заскочить в столовую и купить себе латте, как замечает там и учителя Кана, накладывающего как раз себе в тарелку еду, и Чонгука, что сидел за столиком со своими одноклассниками, кушал и смеялся над какой-то шуткой Хосока.
Всё время, когда он шёл в сторону учителя анатомии, он не сводил глаз с улыбающегося своей кроличьей улыбкой Чонгука. Он счастлив? Он не переживает больше? Ему не больно так, как сейчас Тэхёну, которому ужасно хотелось подойти, обнять, забрать его у друзей, а ещё накричать на Чимина, который всё ближе и ближе двигался в сторону Гука, практически обнимая его левую руку.
Гаденыш какой!
— Добрый день, учитель Кан, — здоровается Ким, тем самым обращая внимание мужчины на себя и отрывая от важного занятия — выбора, что лучше взять: овощной салат или же ассорти из морепродуктов.
— Здравствуйте, — кивает Дживон, — вы тоже проголодались, да? Выбор сегодня просто отменный, так что у меня даже глаза разбегаются от вида всех этих вкусностей. Пользуясь вашим присутствием, не могли бы вы мне помочь в выборе…
— Обязательно помогу, но только после того как поговорю с вами о Чонгуке.
— Чонгук? А что такое? Он что-то натворил? Опять не выполнил мою практическую?
— Наоборот, он не только выполнил, но ещё и перевыполнил все ваши задания. Он только вашим предметом и занимается. А вот с моим даже не встречается, по крайней мере на этой неделе ещё ни разу.
— Оу! — удивительно воскликнул Кан, вопросительно посмотрев на Тэхёна. — А я тут тогда причем?
— Ни причем совершенно, просто, не могли бы вы давать ему поменьше индивидуальных занятий и тем более не оставлять его у себя в классе выполнять их, когда в это время у него идёт мой урок. Это, конечно, хорошо, что он так серьёзно настроен на сдачу экзамена по вашему предмету, — добавляет на всякий случай к своим словам Ким, видя, как коллега хмурит брови, — но корейский у него не такой хороший, чтобы забить на него.
— А почему вы мне это говорите? Ведь это вы его классный руководитель, а не я. Почему я должен выполнять ваши обязанности?
Не в бровь, а в глаз, да Тэхён?
«Да потому что вас он послушает, а меня нет. Я ведь даже встретиться с ним не могу!» — думает мысленно омега, а вслух выдаёт:
— Это будет выглядеть так, будто я ему запрещаю готовиться к этому предмету. Ваши же слова он воспримет иначе, — неплохо вышло для оправдания.
— Ну, хорошо. Я попытаюсь преподнести ему эту информацию, — соглашается «помочь» коллеге Дживон.
— Спасибо, и извините, если что-то не так сказал.
— Все хорошо, я понимаю. Нынче на старшеклассников нужно найти железную управу, и вам, молодому поколению учителей, ещё пока сложно с этим справиться. Мы же через это уже прошли и знаем все загвоздки. Всё нормально, у вас ещё всё получится, учитель Ким, — хлопает его по плечу анатом, тепло улыбаясь.
Улыбнувшись в ответ, Тэхён, поклонившись в знак благодарности, развернулся и хотел было уже направиться в свой класс, но ему не дали. Резкий удар в живот, и он сгибается пополам, прижимая ладони к животу, а из глаз искры посыпались. Дышать становится тяжело, а то место, куда он получил удар, начинает пульсировать всё сильнее и сильнее.
Он пытается прийти в норму, ибо присутствующие в столовой люди уже обеспокоенно впились в него взглядом.
— Учитель Ким, вы что? Что с вами? — обрушивается на него с вопросами анатом, который не успел ещё уйти к столику.
— Всё… — он сглатывает, пытаясь отстраниться от Кана, — в порядке. Я в порядке, не беспокойтесь.
Но в следующее мгновение Тэхён понимает, что нет — нет, он ни черта не в порядке! Боль в животе только усилилась, а перед глазами всё поплыло. Что вообще произошло? В него кто-то врезался, определённо. Прям со всего размаху. Но кто?
— Да какой «в порядке»? Вам в медпункт надо! — паникует Дживон, чем ещё больше привлекает к себе и к скрючившемуся от боли Тэхёну внимание.
— Не надо, все норма… — не успевает договорить, как его перебивает до боли знакомый голос.
— Сонсэнним! — Чонгук подлетает к нему на бешенной скорости, сразу же чуть приобнимая за плечи. — Что случилось? Что с вами? Вы в порядке? — в его голосе столько неподдельной тревоги, что Тэхёну хочется, если бы только можно было, прижаться к нему и не выпускать больше из своих объятий.
— Сейчас пройдёт. Всё нормально, Гукки, успокойся, — говорит Тэхён так, чтобы его услышал только альфа.
— Что случилось? — подбегает к ним Хосок, а за ним и немалая половина класса Тэхёна.
— Вашему учителю стало плохо. Помогите и отведите его в медпункт, — даёт распоряжение учитель Кан. — Немедленно!
— Не надо, это пройдёт, — отмахивается омега, но нет — не пройдёт. Само точно не пройдёт. И не прошло, потому что в следующее мгновение Тэхён проваливается в бездну и теряет сознание. Последнее, что он помнил, так это крепкие, держащие его руки Чонгука.
-----
— Да сядь ты уже на место и не мельтеши перед глазами! — напустился на Чонгука Хосок, тем самым останавливая его посреди коридорчика.
После того, как он принёс омегу в медпункт, Чонгук не находил себе места, постоянно бросая взгляды на деревянную дверь и сдерживая себя, чтобы не ворваться в палату, наплевав на все правила.
С того момента прошло уже, наверное, больше часа, но никто: ни Чонгук, ни Хосок, ни Чимин, ни Джину, ни Бону, ни Дженни, ни Юрита и не Сончон — не покинули больницу, задавшись целью уйти отсюда только вместе с сонсэннимом.
Это было так неожиданно. И так страшно. Они и подумать не могли, что учителю станет плохо, что он даже сознание потеряет. Но самый главный вопрос был: отчего ему стало плохо? Что послужило причиной?
Чонгук знал, предполагал, по крайней мере: в Тэхёна врезался какой-то мальчишка, явно класс четвёртый-пятый. «
Встречу, отпизжу так, что будет знать, что глаза надо не на пятой точке иметь!» Он даже не попросил у Тэхёна прощения за то, что сделал. Чёртовы мелкие!..
Все мысли улетучиваются, когда из палаты выходит доктор, которого сразу облепляют ученики, устраивая настоящий галдеж из вопросов. Жестом заставив всех замолкнуть, доктор, потерев переносицу, начал:
— Все хорошо с вашим учителем. Можете выдохнуть. Постарайтесь в будущем не расстраивать его слишком часто и заботьтесь о своём классном. Это будет для него самым настоящим лекарством.
— Доктор, а можно к нему? — спрашивает скороговоркой Юрита.
— Можно, но только одному. Кто?
— Я! — быстрее всех находится Чонгук.
— Хорошо, входи, — он отступает вперёд, давая возможность старшекласснику зайти внутрь палаты.
Дверь захлопывается за спиной Чонгука, и он вдруг задается вопросом: «
А зачем?» Зачем он решил пойти? Почти половину недели игнорировал и обходил за триста миль его класс, а сейчас что? Чонгук, вдохнув поглубже, всё же шагает вперёд, проверяя каждую кушетку, что скрыты белой шторкой.
Чонгук всё ещё был зол на Кима. И разговаривать с ним тоже не хотел. Хотелось начать всё заново, с чистого листа, без Ким Тэхёна. Он пытался, правда пытался. Заставлял себя, принуждал, делал. Но не то. Всё не то. И получается, что Гук опять себе сам и проигрывает.
Он понимает, что даже если он встретит своего истинного, разлюбить Тэхёна у него уже не получится. Слишком глубоко и прочно он засел в нём. А всё это лишь прикрытие. Жалкие попытки стать вновь хоть чуточку счастливым. Но не с Тэхёном! Всё, хватит! Ещё одного упоминания «Юнги» он точно не переживёт.
Чонгук останавливается, наконец достигая своей цели, и подходит к ней, сразу встречаясь взглядом. Тэхён лежит на боку, совершенно не двигаясь, и тепло смотрит на альфу. Он, кажется, рад его видеть.
Он пришёл. Он всё-таки пришёл!
— Садись, — говорит ему омега, и тот выполняет это, присаживаясь на край кушетки. Чонгук предпочитает молчать, по крайней мере до той поры, пока не нужно будет вставить своё слово. А Тэхён всё смотрит на него и смотрит, кажется, даже не моргая, и от этих сияющих ореховых глаз альфе не по себе становится.
— Почему ты не говорил мне, что хочешь стать врачом? — начинает первым Тэхён, руша тишину.
— Зачем? Тебе ведь всё равно не интересно, — фыркает Чонгук, отворачивая голову. — Как ты… как ты себя чувствуешь? Из-за чего сознание потерял?
— Доктор сказал, что от переутомления, но я не верю. Мне так больно было, будто в меня тысячи ножиков вонзили, и мой организм отключился, надеясь, что, когда я проснусь, мне будет лучше.
— Это ведь из-за того, что в тебя врезались, так? — спрашивает Чонгук, мысленно уже давая пару раз ремнём вдоль хребта тому паршивцу.
— Возможно, — пожимает плечами Ким. — Знаешь, я так рад видеть именно тебя, а не кого-то другого из ребят. Знаю, вы все волновались и зашли бы все, если бы не доктор, но я рад, что зашёл именно ты.
— Интересно, почему? — язвит Чонгук, усмехаясь.
— Я соскучился, — искренне выдаёт на одном дыхании омега, выжидающе смотря на альфу, у которого ухмылка сразу сползла с лица, а в чёрных глазах просиял недобрый огонёк.
Не дожидаясь того, что ему скажет парень, Тэхён, пользуясь моментом, накрывает его руку своей ладонью и сжимает, получая в ответ почему-то изумлённый взгляд, но руку альфа не вырывает.
— Чонгук, я знаю, что ты злишься на меня и, возможно, даже ненавидишь, но, пожалуйста, поверь мне и тому, что я сейчас скажу, — просит альфу Тэхён. — То, что случилось — ошибка. Моя ошибка. И я, правда, не знаю, зачем вообще вспомнил о Юнги. Поверь, я его ненавижу ровно так же, как и ты, даже больше, потому что он — причина всех моих несчастий. Я готов поклясться тебе самым дорогим мне, что тогда перед собой я видел тебя и думал только о тебе. Я не понимаю, зачем я это сделал, но прости… прости, я не знаю, как это объяснить. Как это вообще вышло? Я видел тебя, думал о тебе и… — он сглатывает, — хорошо мне было с тобой. Это ты меня спас от боли, а не он.
— Тэхён, я понимаю, правда, — спокойно говорит Чонгук. — Но мне сложно поверить тебе. Я старался, но не выходит. Признайся просто, что до сих пор любишь его, хочешь быть с ним и поэтому так яро хранишь его образ в своей памяти. Ты ведь по-любому сравниваешь нас.
— Да, признаюсь, раньше я сравнивал вас, но сейчас нет. Потому что ты другой. Ты лучше него.
— Почему он бросил тебя? Скажи причину.
— Я не могу.
— Вот видишь! — восклицает Гук, вскакивая на ноги так, словно его кипятком ошпарили. — Ты даже довериться мне не можешь! Ты просто его любишь и…
— Нет! — срывается на крик омега, садясь на кушетке. — Я не люблю его и уже давно. Не думаю, что это можно вообще назвать любовью. Это одержимость, симпатия, привязанность, но не любовь…
— Я уезжаю, — резко и сокрушительно выдаёт Чонгук, отчего у омеги по спине пробегают ледяные мурашки, а слова тонут, потому что ком в горле быстро оседает, мешая дальше говорить.
— В каком смысле? — скрипучим голосом спрашивает Тэхён.
Чонгук уезжает из города. Жить туда? Он оставляет его? Как и Юнги?..
— Оставшуюся половину недели и все выходные, вплоть до следующего четверга, меня не будет в школе. Задания я уже взял и директору объяснительную отнёс. Теперь предупреждаю тебя. У нас в Пусане у родственников возникли большие проблемы, и мы едем к ним, чтобы помочь.
«Нет, не уезжай, не оставляй меня одного. Останься со мной! Я не хочу быть снова один! Забери меня с собой, только не оставляй!..»
— Понятно, — выдаёт без эмоций Тэхён, сразу поникнув. — Буду иметь в виду.
— Надеюсь, когда я приеду, всё будет так, как когда-то вы хотели: вы учитель, я ученик. И так наконец-то будет правильно.
И уходит. Уходит, не оставляя после себя и любимого запаха Тэхёна — черничного йогурта.
Упав обратно на кушетку и закрыв руками лицо, Тэхён, сдерживаясь, чтобы не завопить от бессилия, вновь закусывает губу до крови, отчего во рту сразу чувствуется металлический вкус.
Что ему теперь делать? Чонгук так решил, а значит — всё? Всё закончилось. Оно правильно, но не для Тэхёна, который уже не смыслит своего существования без этого буйного мальчишки. Теперь он на первом месте, и хотелось стать счастливым только с ним.
Правду говорят: мы осознаём важность этого человека только тогда, когда теряем его. И сие изречение было подтверждено уже второй раз, однако Тэхён вновь наступил на эти грабли.
Это была уже третья по счёту большая ошибка, превосходящая все остальные — не нужно было позволять Чонгуку становиться для себя всем. А всем — значит неотъемлемым.
🥀🥀🥀
Оставшуюся рабочую неделю Тэхён еле доживает до пятницы, потому что в пятницу он уезжает в Тэгу, в свой родной город. Надеясь, что хотя бы он взбодрит его и приведёт мысли в порядок, потому как этак дело точно не пойдет!
Его скоро точно в школе наркоманом прозовут, потому что ходит с чёрными кругами под глазами от недосыпания, постоянно раздражён, а ещё нелюдим и вообще старается не выходить из своего кабинета, проводя там все перемены, задумчиво уставившись в окно. На вопрос своего класса: «У вас что-то случилось?» Тэхён лишь вымученно улыбнулся и отмахнулся, давая понять, что «ничего страшного».
Чонгук действительно уехал и не появлялся в школе, хотя Ким каждый день хранил в себе зыбкие надежды на то, что он всё-таки пошутил и сейчас зайдёт в класс, как и в прошлые разы, на учёбу.
Идею о поездке в Тэгу же предложил Бэкхён, когда они встретились после работы в кафе. Он даже сам купил Тэхёну билет и сунул в руки, пригрозив, если тот не поедет, обидится на него и не будет разговаривать с ним месяц.
Тэхёну изначально не хотелось туда ехать, потому что с городом связаны не самые счастливые воспоминания, хоть он и провёл там своё детство. Там его встретила горечь, одиночество, разочарование, боль, презрение, уныние… поэтому возвращаться туда совсем не хотелось, пусть и на выходные. Но ведь дома и стены лечат. А по своему ухоженному, с красивым садом, который уже, наверное, готов к зимнему одеянию, дому он очень соскучился. Да и по городу тоже. Там даже воздух другой, нежели в столице. И люди, и небо, и природа…
— Обязательно позвони, как доедешь, а то мало ли. Вдруг поезд по дороге сломается, или ещё что, не дай Бог, — давал наставления своему другу Бэкхён, стоящий сейчас на вокзале вместе с Тэхёном, ждущим свой поезд, что вот-вот должен был подойти.
На улицу уже обрушилась ночь. На синем небе кое-где загорались звездочки, вывески и гирлянды на зданиях сияли ярче июльского солнца, а гул машин становился сильнее, дорогу которым освещали длинные фонари. Слышались свисты поездов, разговорный гул людей, что находились на станции, ожидая приезда своих родных или просто поезда. Становилось заметно прохладно.
Билет у Тэхёна на двадцать два пятьдесят, и очень скоро он уже будет сидеть в теплом купе и засыпать под песню поезда. Жалко, что так поздно прибывает, почти во втором часу ночи, но так даже интересней. Можно будет погулять по ночному сияющему и почти тихому к этому времени Тэгу и наслаждаться синим и слегка буроватым небом, считая звёзды, как он это делал в детстве. А потом сесть в электричку и благополучно добраться до своего уютного района, до своего, когда-то оставленного впопыхах дома. Посидеть на крыльце и только тогда зайти внутрь.
— Ты всё необходимое взял? Там, зарядное для телефона, зубную щётку, сменную одежду? — трясётся над ним, как наседка, Бэкхён, и омеге невольно смеяться хочется от такой почти материнской заботы.
Ну хоть кому-то он не безразличен.
— Всё в сумке, не волнуйся ты так. Ты же не на войну меня отправляешь, а всего на несколько дней в другой город, — мягко улыбается другу омега, обнимая.
— Жалко, что с тобой не еду. Мы б с тобой все свои потайные места обошли, — пыхтит Бэкхён, хлопая друга по спине. — Удачно тебе съездить и приехать красивущим до безобразия.
— Ахахах, спасибо, Бэкки, — машет ему рукой Тэхён уже на ходу к своему поезду, который подъехал буквально несколько секунд назад. Он идёт медленно, пропуская вперёд двух женщин с детьми к проводнице, и вертит головой в разные стороны. Столько людей едут на выходные в Тэгу!..
Ким на мгновение замирает, когда замечает среди толпы людей знакомую воронью макушку, что проворно заскочила в поезд, кажется, даже не предъявив билет, но тут же забывает о ней, поскольку подходит его очередь и он показывает свой билет, вложенный в паспорт, проводнице, одетой во все тёмно-синее. Она желает: «Доброго пути!», и Тэхён заходит внутрь поезда, сразу же отправляясь на поиски своего купе. Он очень надеется, что соседи попадутся спокойными или вообще пройдут мимо.
Пробираясь к купе, Тэхён чуть ли на пол по пути не падает, запинаясь о чей-то багаж, но его падению препятствуют, ловко подхватывая под локоть и не давая возможности опуститься на пол.
Омега не успевает ещё и «спасибо» сказать, как его круто разворачивают к себе лицом и намертво прижимают к мощной груди, стискивая в своих тёплых объятиях… Тёплых?..
У Тэхёна резко учащается пульс, а сердце так и норовит выпрыгнуть из груди. Мысли путаются, когда он вдыхает в себя йогуртовый аромат, потонув в нём.
Это сон?..
Боясь, что видение развеется, Тэхён нерешительно поднимает голову, сразу же встречаясь с тёмными бархатными глазами Чонгука, и от удивления дергается, но альфа лишь сильнее прижимает к себе, не давая сделать и шага. Они смотрят друг на друга, и Тэхёну кажется, что все его мечты сбылись в одно мгновение, потому что вот
он — стоит перед ним и обнимает.
— Гукки, что ты тут делаешь? — выходит, словно из транса, Тэхён, бегая глазами по красивому, слишком серьезному и чуть хмурому лицу Чонгука, не сдерживая улыбку. — Ты ведь должен быть сейчас в Пусане у родственников.
— Думаю, они справятся и без моей помощи, а вот ты, — делает акцент на местоимении Чонгук, — нет. Я еду с тобой в Тэгу, и поверь мне, теперь ты никуда от меня не денешься и всё расскажешь. Абсолютно всё. У тебя просто выбора не будет. Я добьюсь ответов на все свои вопросы, сонсэнним…
