Взрослые чувства

      «Счастье — означает беспечность». Возможно…       Счастье — счастливая случайность? Наверное, да, иначе — как ещё это объяснить? Объяснить то, что по сути объяснить-то и нельзя. Средств выразительности просто не хватит… Человек, незнающий, не встречающий его пока на своём пути, всё равно не поймёт важного. Да и не нужно объяснять! Счастье любит тишину, и Тэхён в этом убедился. Если раньше с Юнги он готов был кричать на всю планету, что не может без него, то теперь, будучи уже обожжённым, предпочтёт смолчать о своём счастье, чтобы никому-никому; чтобы никто не сглазил, не похитил, не уволок, заперев на сто замков.       Счастье, что лежало сейчас рядом с Тэхёном на одной кровати, тихонько посапывая, взлохмаченное и любимое, родное. Счастье, позволяющее себя рассматривать, касаться, чтобы согреться в его летних, солнечных лучах. Персональное, личное Тэхёново счастье под названием Ким Чонгук.       «Никому не отдам!»       «И я тебя никому не отдам!»…       Сегодня воскресенье, а значит, хочешь, не хочешь, надо собираться обратно в Сеул, ибо работа и учёба даже в сияющем мире никуда не делась. Хочется остаться, подышать родным воздухом, понежиться в кровати до полудня в обнимку с любимым, но нельзя, к сожалению…       Вчерашний день Тэхён мог смело назвать одним из самых незабываемых и прекрасных дней в своей жизни. Счастье, именуемое Ким Чонгуком, уже с раннего утра начало заявлять о себе.       Проснулся омега от того, что его лицо покрывают лёгкими поцелуями, которые мгновенно вызывают у него широкую улыбку, и тихой просьбы на ушко: «Тэхёни, отпусти меня, пожалуйста, я в туалет хочу». Сон как ветром сдуло, и Тэхён, резко распахнув глаза, сразу фокусируя взгляд на альфе, наконец понимает, в чём дело: обнимая Чонгука так, как он делает обычно это с подушкой, закинув на него нижние конечности, тем самым не давая ему возможности выбраться из захвата его рук и ног, не позволяет бедному парню и на бок даже перевернуться.       Схватил так схватил. Не отпускать, так не отпускать. Да, Тэхён?       Быстро отползая от Чонгука на край кровати, Тэхён мямлит тихое «прости», натягивает одеяло до носа, пряча пунцовые щёки.       Дальше — больше! И если завтрак прошёл более-менее в мирной обстановке, ограничиваясь смущёнными улыбками, хихиканьями и играми «Кто дольше залипнет?», то уже после начался какой-то бум. — Сам виноват! — кричит Тэхён, убегая от альфы, что успел искупаться в пенной ванне, заливисто смеясь. Заметив на своей белой футболке какое-то малиновое пятно, омега решил застирать её в ванне, чтобы уж наверняка отстиралось. Ведь футболка-то любимая! Можно было обойтись и простым мылом, но в бутылочке пены для ванн, ещё с прошлого его проживания здесь, оставалось, как показалось самому Тэхёну, немного, и поэтому он вылил всё содержимое в воду. Получилось настоящее пенное белоснежное царство. Ну да ладно, не суть важна. Всё бы ничего, если бы этот сумасшедший альфа не подкрался сзади, улыбаясь во все тридцать два, устраивая свои ладони на талии омеги, что стоял в полусогнутом положении, светя своей шикарной попкой, чем и испугал Тэхёна.       Резко выпрямившись, попутно наступая на ногу Чонгуку, Тэхён круто разворачивается, чем немного толкает Гука, и тот, поскальзываясь на мыльной пене, что выплеснулась из ванны, летит прямиком в пенное царство, скрываясь с головой.       Тэхён теряется, не зная, что первым делать: ринуться помогать или рассмеяться. Но когда Чонгук выныривает из воды, весь в пене, похожий на снежный сугроб, выбор не заставляет себя ждать. Тэхён смеётся, поучая Чонгука, мол, будешь знать, как внезапно подкрадываться, а Гук, пыхтя как паровоз, с громким воплем: «А ну иди сюда!», вываливаясь как медведь из берлоги (ванны), пытается схватить омежку за руку. Но тот, взвизгнув, ловко изворачивается и несётся прочь из душа, слыша за спиной громкое бухтение и топот ног.       Навернув, наверное, кругов пятнадцать по дому, попутно сшибая всё на своем пути (и надо бы заметить, что не Чонгук первый начал!), они врываются в первую ближайшую комнату, и начинаются подушечные бои. Главный факт: никто не учёл, что подушки у обоих перьевые, и когда «оружия» вновь столкнулись, тысячи белоснежных перьев взметнулись вверх, затанцевав в воздухе, образовывая пушистый дождь, после плавно падая на бежевый ковёр. Засмотревшись на сотворённую красоту, Тэхён и не заметил, как под победоносный крик: «Попался!» был захвачен в кольцо рук альфы и уволочен за собой на пол, падая на ковёр, встревоживая уже опустившиеся пёрышки на нём.       Тёплые объятия, нежные поцелуи, слова на ушко такие, что обжигают кожу и выворачивают наизнанку, заставляя сердце трепыхаться как ненормальное… это так невероятно! Даже не верится, что холод, душивший Тэхёна всё это время, ушёл наконец, постыдно признав своё поражение.       Когда Юнги ушёл, Тэхён закрылся в себе, действительно посчитав его слова за правду. Он — никчёмный, никому ненужный, беспомощный, бракованный. С Чонгуком же всё иначе. От него такое изумительное тепло исходит, что тебе будет достаточно встретиться с ним взглядом, чтобы понять: ты — нужен.       «Ты мне нужен, слышишь?!»       Да, Тэхён услышал. И обещает себе не забывать этого никогда. Чонгук тоже ему необходим, как воздух или же пища. Личное сокровище, личная Луна и звёзды, личный цветной рай. Как бы не задохнуться от счастья?       На предложение прогуляться по городу Тэхён согласился сразу. Правда, собираться пришлось долго, ибо «чистка» от перьев Чонгука, что прилипли к нему, заняла приличное времечко. — Тэхёни, давай быстрее, — топчется на месте нетерпеливо Чонгук, дожидаясь своего Тэхёна в прихожей, уже полностью одетый. — Иду, — выныривает из-за угла Ким с серым мягким шарфом в руках. — Зачем это? — смотрит недоуменно на предмет одежды Гук, пока Тэхён обувается. — Это тебе, — Тэхён не даёт альфе и секунды возмутиться, как подходит ближе и бережно обматывает шарфом шею Чонгука, следя за тем, чтобы горло было закрыто. Закончив, довольный своими стараниями, поправляя шарф, он продолжил: — На улице холодно, не хочу, чтобы ты простудился. А ты непременно это сделаешь, уж поверь, а посему — просьбы снять его не принимаются. Только попробуй это сделать, — показывает кулак омега, улыбаясь своей квадратной улыбкой.       А у Чонгука в это время перед глазами петарды взрываются, а в животе бабочки горными козочками скачут. Когда о тебе заботится папа, постоянно поучая — это немного надоедает, и эмоции совсем не те, но когда о тебе заботится твой любимый человек… мурашки носятся по всему телу галопом, а голова тем временем по щелчку отключается. — Я люблю тебя, — на автомате выдает Чонгук, не отрывая от Тэхёна пристального взгляда, и когда тот улыбается ещё солнечнее, Гук чувствует, как у него ноги подкашиваются. Этот омега — не человек! Точно ведьма или маг-искуситель! — Знаю, — кладя ему на грудь ладонь, говорит Ким, подходя вплотную. — Я тоже люблю тебя, — и, приподнимаясь на носочках, целует Чонгука в губы, сразу же при этом отстраняясь. Однако альфе мало, он тянется следом и целует уже «по-взрослому», проходясь влажным языком по нижней омежьей губе, после проникая языком внутрь, жадно исследуя все пещерки его рта.       Тэхён первый отстраняется, пряча смущённое личико на груди Чонгука, тихо напоминая ему о том, что они опаздывают.       Слишком ярко, слишком живо и красиво, слишком сказочно и нереально хорошо! Они заходят в кафе, покупают себе пирожные, кремом которых после мажут друг другу по щекам и носу. Дальше прогулка по парку, аллеям, зоопарку, где Тэхён всё-таки выканючивает у Чонгука сладкую булочку, которую он купил по дороге, дабы покормить жирафа, при этом радуясь и хлопая в ладоши, как ребёнок, получая желаемое.       Жирафы были успешно накормлены, и далее по списку шёл тир, где Чонгук выигрывает для Тэхёна мягкую игрушку — симпатичную улыбающуюся панду. Последнее место, которое они посетили, был парк аттракционов. Специально дождавшись, когда стемнеет и Тэгу загорится уже привычными огоньками, они идут на колесо обозрения. Садятся вместе на одно сиденье, прижимаются друг к другу, наслаждаясь совместным присутствием, любуясь красками ночи через стекло. — Спасибо тебе, — чмокает омега альфу в щёку, переплетая с ним пальцы и кладя ему на плечо голову. — За что? — не понимает искренне Чонгук, светясь похлеще тех огоньков за окном. — За то, что ты просто есть, что ты есть в моей жизни. Я действительно по-настоящему счастлив сейчас. — Я тоже, — зарывается носом в серебристых волосах Чонгук, вдыхая их сладкий аромат. — Только… — он отстраняется, заглядывая в кофейные глаза напротив, в которых сияли звёздочки. — Вчера ты сказал, что «всё-всё» мне расскажешь. Есть разве ещё что-то, чего я не знаю?       Тэхён резко выдыхает, вязко сглатывая, но твёрдо кивает самому себе, готовый поделиться с Гуком своей последней, самой большой и страшной тайной, но его прерывает звонок телефона.       И разговор поспешно забывается, так как Тэхёну приходится составлять целый отчёт по сегодняшнему дню Бекхёну, отчего вызывает у Чонгука целый спектр эмоций: начиная от умиления и заканчивая колючей ревностью к другу.       Дома они решают устроить небольшое барбекю на улице на задней части двора, в саду на каменистой террасе. Пусть ночь, и на улице довольно холодно, но зато как интересно! Уютно устроившись на площадке, каждый занялся своим делом: Чонгук — жаркой мяса, а Тэхён — сервировкой стола. Когда со столом было покончено, и на Чонгука опять с угрозами был натянут капюшон, Тэхён, усевшись в белое пластмассовое кресло, укутался получше в пальто и, наклонив голову немного вправо, с улыбкой стал наблюдать за действиями альфы. — Красивый, — говорит Тэхён, смеясь, поздно спохватываясь, что сказал это вслух, за что был награждён коварным взглядом и лисьей улыбочкой.       Наверное, Чонгук — это лучшее, что могло произойти с Тэхёном. Он не такой, как все: он сильный, властный, упрямый, добрый, сексуальный и просто альфа во всех смыслах. Он родной и тёплый, заботливый и внимательный, всегда рядом. Может быть, он ангел, который был послан Тэхёну, дабы спасти его от одиночества и серости? Определённо.       «Но почему ты тогда не пришёл раньше? Ведь я так ждал тебя!»       «Я всегда был рядом, буквально за твоей спиной. Ты просто не желал поворачиваться.»       Да, Тэхён много раз убегал от Чонгука, уверяя себя, что так надо, так лучше для всех. Но ничего подобного! С самой их первой встречи тогда, на дороге, когда Чонгук чуть было не сбил его, он почувствовал в себе что-то странное, что-то, что поднялось вверх, словно много разноцветных шариков, что лопнули через минуту, став мыльными пузырями, когда Чонгук схватил его и сжал в своих руках. Уже тогда было трудно дышать рядом с ним.       Но почему же он именно тогда не придал этому значения? Ни после и не ещё раз после?       Но ведь так нельзя. Это порочно и грязно. Это непристойно и осуждающе обществом. Учитель и ученик. Если в школе об этом узнают, то Тэхёна точно сочтут за педофила, посчитав, что сие отношения у них начались ещё тогда, когда Чонгук был в младших классах. Лично на себя как-то побоку, но портить жизнь Чонгуку вовсе не хотелось, ведь у него всё только начинается. Впереди — лучшие годы его жизни. Жизни… без Тэхёна?       От этой мысли становится не по себе, и сердце пропускает больной удар. — Гукк-и, — тянет Ким, чем привлекает к себе внимание, — ты ведь больше никуда и никогда не уйдёшь?       Он должен был это спросить. Дабы успокоить себя и щемящие душу дымчатые мысли. — Что за глупые вопросы, котёнок? — недовольно хмурит брови Чонгук, фыркая. — Просто ответь. — Куда я от тебя денусь? Нет, конечно! Ты — мой, и ты даже себе представить не можешь, на что подписался, — подмигивает ему Чонгук, продолжая хитренько ухмыляться. — Хорошо, — складывает ладони вместе Тэхён, пряча их между ног, облегчённо выдыхая и расплываясь в довольной улыбке, прикрывая глаза. Отмирает он тогда, когда чувствует что-то, что очень быстро стало мокрым на своих ладошках. Он распахивает глаза и, испуская вздох восхищения, сияя глазами, вертя головой в разные стороны, чтобы убедиться, что это правда.       Снег. Первый снег в этом месяце. Большими пушистыми хлопьями он падает на землю, образуя на ней молочный ковёр, что искрится при свете уличных садовых фонарей. Деревья в саду, будучи совершенно голыми, понемногу-помаленьку начинают преображаться, превращаясь вместе с садом в снежное царство.       Существует поверье, что если поцелуешь человека, которого любишь, в день, когда идёт первый снег, то все жизни после будешь с ним вместе. Тэхён, до умопомрачения верящий во все эти легенды, стремительно вскакивает с нагретого места, чем пугает Чонгука, подлетает к альфе и, повернув к себе, обхватывает его лицо ладошками: — Первый снег, ты видишь его? — восторженно щебечет как соловей омега, а у Чонгука опять сердце в пятки ушло от вида такого встрепыхнувшегося Тэхёна. — Ты должен меня поцеловать. Хотя нет… я сам.       Чонгук охает, не успевая сказать и слова, забывает обо всём на свете, когда его накрывают тёплые, сладкие губы Тэхёна. Он неспешно проводит языком по нижней губе, проникая в рот, сталкиваясь с чужим. Чонгук оставляет своё занятие, притягивает омегу к себе ближе, чем Тэхён и пользуется, обводя руками его шею, перенимая инициативу на себя, углубляя поцелуй.       Их обоих безбожно трясёт от возбуждения, проходящего по телу электрическими разрядами, когда они входят в дом. Остервенело срывают друг с друга одежду, не разрывая поцелуя, кое-как доходят до зала, падая на диван. Тэхён теряется во времени и местности, задыхаясь от удовольствия, дугой прогибаясь, когда крупная головка члена ловко ударяет по простате. Они умирают друг в друге, от этой крышесносной близости, с наслаждением опускаясь в пучину желания, что окутывает их. Тэхён кончает первым, с громким именем Чонгука на губах, зажмуриваясь и тяжело дыша. Чонгук кончает следом в него, а после выходит, ложится рядом, притягивая его к себе, укладывает голову омеги себе на грудь и обнимает. Тэхён обнимает в ответ и со счастливой улыбкой на губах отдаётся царству Морфея.       А утром просыпаться совсем не хочется, но нужно, ибо… Сеул.       По прибытии в столицу, когда приходит время прощаться, отпускать руки друг друга совсем не хочется. Но опять же — надо.       В школе же всё складывается самым наилучшим образом. Чонгук узнает, что сдал все пробные экзамены на отлично, правда, корейский всего шестьдесят семь баллов, но стоило вспомнить, кто его парень, как проблема решалась сама собой, остается только попросить помочь. Ведь до настоящих экзаменов рукой подать! Тэхён же весь светился и снаружи, и внутри, что, конечно же, не ушло от глаз коллег и учеников. На вопрос: «А что случилось?» он лишь, загадочно улыбаясь, пожимал плечами, бросая мимолётный взгляд на Чонгука, которому ужасно нравилась сложившаяся ситуация. Пак Богом же тоже больше не докучал своим чрезмерным вниманием.       Всё отлично! Что ещё нужно для идеальной жизни?       Тэхён чувствовал себя настоящим влюблённым мальчишкой, оказываясь рядом с Чонгуком, который всем своим властным видом говорил, кто тут Хён. Это немного пугало и будоражило мысли, но омега и не против, так даже проще. Он себя более живо и по-настоящему чувствовал, если не натягивал маску нудного взрослого. Потому что с Чонгуком ему позволено быть любым.       Встречаться договорились на квартире Тэхёна и именно там проводить всё свободное время, а в школе же держать себя в руках (что очень не хочется), сохраняя спокойствие, дистанцию и правило «Ты — ученик, я — учитель».       Всё хорошо, всё спокойно, всё так, как должно быть.       До поры до времени…

🥀🥀🥀

— Не хочу тебя отпускать, — хныкает Тэхён, обнимая Чонгука со спины, тем самым отрывая его от складывания необходимых вещей в поездку. — Зачем ты вообще согласился? — Тэхёни, ну ты же сам знаешь, что я хочу стать врачом, а эти курсы в Ичхоне просто невероятно мне помогут. Только не начинай, хорошо? Я не хочу по новой ссориться.       Приходится оставить своё занятие и обернуться, обнимая омегу в ответ, что жмётся ещё ближе, укладывая свою голову ему на грудь.       Поездку в Ичхон организовал учитель анатомии, сказав: «Если хотите сдать хорошо, то обязаны поехать». Не успел он ещё толком всё объяснить, как Чонгук, уже одержимый этой мыслью, поднял руку вверх, оказываясь самым первым в списке. Хоть он и сдал пробный по этому предмету на девяносто два балла, но этого было мало, чтобы поступить в Медицинский университет на бюджет, ибо проходной балл в этом учебном заведении нынче слишком высокий, а значит, нужно добиться более высоких результатов, поэтому даже мыслей о том, чтобы не ехать, не было.       Родители на подобную новость отреагировали нормально, сказав лишь, чтобы он был осторожней и вёл себя прилично в другом городе, из-за чего Чонгук ещё долго потом ходил и пыхтел, как паровоз. Вместе с ним на курсы поехало четверо его одноклассников и еще несколько человек из параллели.       Первый же об этой новости узнал Хосок, побурчав на него за то, что ему придётся торчать без него целую неделю, на что Гук только рассмеялся и тоже, как это сделал папа, надавал наставлений лучшему другу. Потом Чимин и… остался только Тэхён. Ему Чонгук решил сказать в самую последнею очередь, ибо предполагал, какая возможно реакция на эту новость его может ожидать.       В общем-то, не зря ожидал.       Половину вещей Чонгук втихаря уже давно стаскал к Тэхёну, поэтому, накидав в сумку совсем немного, попрощался с родителями и поехал к Тэхёну за остальными вещами, предварительно наплёв папе, что едет ночевать к другу, чтобы не проспать, ну, и идти к автобусу, так сказать, в компании. Почему втихаря? Потому что Тэхён строго настрого запретил рассказывать родителям Гука про него и про их отношения, сказав, что ещё пока не готов «шокировать» их такой новостью. Хах, ещё бы! Учитель, что практически растил его, вдруг становится его парнем, и уже получается, что растил-то для себя. Здорово, правда?       Начиналось всё отлично. Тэхён встретил его со счастливой улыбкой на лице, с громким «Чонгук-а!», обняв и повиснув на нём, как коала. Чонгук и не против, он вообще готов стоять так вечно. Потом Тэхён накормил его, расспросив, как прошёл день, и успел заобнимать до такой степени, что Чонгук, не выдержав такого ласкавшегося, как котёнка, Тэхёна, подхватил его на руки и отнёс в комнату, повалив на кровать и нависнув сверху.       И вот надо же было ему ляпнуть про свой отъезд именно тогда, когда он целовал омегу за ушком, так, как любило его солнышко, как Тэхён вдруг подорвался, скинув с себя Чонгука, непонимающе уставившись на парня, застыв в движении.       Разговор не зашёл сразу же, так как Тэхён вдруг начал буйствовать и вообще, в конце концов, обидевшись, встал с кровати и вышел из комнаты. Для него остаться одному — равняется снова очутиться в том кошмаре, в котором он пребывал последние месяцы, будучи совершенно одним, не доверяя никому. Наверное, это ненормально, и Тэхёну всё же следует сходить к психологу, потому что если с ним рядом никого нет, то значит — он один, один одинёшенек в этом огромном мире, с кучей грязных и похотливых людей. Ему не с кем поговорить, некому улыбнуться, некого просто обнять и постоять так в тишине несколько минут, чувствуя ответное человеческое тепло.       Если же рядом нет Чонгука, то значит — он ушёл, хлопнув дверью, так же, как это сделал когда-то Юнги. Ушёл, оставил, бросил, наплевал — всё сразу!       Тэхён понимает, что истерить сейчас совсем не к месту, но этот панический страх вновь остаться одному, забытым всем и каждым, не покидает его тело и разум, и приходится сдерживаться изо всех сил до скрежета зубов, сжимая в своих руках маленькую, круглую подушку, чтобы не расплакаться, когда Чонгук подходит, садится рядом и гладит по спине, уверяя, что это ненадолго, и он скоро вернётся. Чтобы не вцепиться в него руками и ногами, привязать к себе всеми цепями мира и умолять о том, чтобы остался и продолжал держать за руку.       Фальшивая, спросите вы? Нет, больная. Безумная любовь, рушащая все границы на своём пути. Собственническая и ядовитая. Именно такая, не иначе. — Тэхён, ну ты чего? Я же не навсегда уезжаю. Всего неделя, может и того меньше. Зато потом я весь и полностью твой, — продолжает успокаивать его Чонгук, мысленно подбирая в голове множество… эм, оправданий? — Зачем тебе дополнительные курсы по анатомии? С ней у тебя всё прекрасно выходит, по сравнению с корейским. Именно им тебе нужно заняться, а не анатомией, — гнёт своё Тэхён, наконец повернувшись к альфе лицом. — Тэхён… — Что «Тэхён»? Что «Тэхён»?! — ни с того ни с сего вдруг свирепеет омега. — А может быть, я тебе просто надоел, и ты решил «отдохнуть» от меня, поэтому уезжаешь? — Началось! — возмущённо восклицает Чонгук, закатывая глаза и всплескивая руками. — Что ещё придумаешь? Хватит нести бред. Я не на Плутон уезжаю, сказал же, что всего на неделю. Почему ты так бесишься? Я понимаю, ты не хочешь меня отпускать и всё такое, но… я тоже не хочу тебя оставлять, но так надо. Ты ведь сам это хорошо понимаешь? Это шанс сдать на идеальный балл и без проблем поступить на бюджет, и я должен этим воспользоваться. — Значит, бред? — испепеляет взглядом парня Тэхён. — Что ж, хорошо. Это твоё решение, и пожалуйста, делай, что пожелаешь. Собирай свои вещи и поезжай куда хочешь, я даже слова больше не скажу. — Ну и заебись, — выплевывает Чонгук, вскакивая с дивана, попутно хватая дорожную сумку и направляясь в комнату, дабы сложить туда вещи.       Милые бранятся, только тешатся, да? Да ни черта подобного! Чонгук зол, так зол, что хочет что-нибудь разнести к ебеням, разбив это на мелкие кусочки, и после потоптаться на них. Он окутывает его своим туманом, мешая нормально дышать. Швырнув свою сумку на кровать, Чонгук, матерясь про себя, с невозмутимым выражением лица яростно выкидывает свои вещи из шкафа на постель.       Бесит! Вся эта ситуация бесит! Почему Тэхён ведёт себя как малое дитё, не желающее расставаться со своим любимым медведем? Дует щёки, обижается, несёт всякую чепуху, даже не думая о словах, что говорит.       Надоел. Он ему надоел. Господи, да как он вообще смеет думать такое?!       Чонгуку казалось, что проблему с доверием они решили уже давно, однако нет. Нет! И от этой мысли на душе нехорошо становится.       «А может…» — Чонгук вдруг замирает, застывая на месте. А может быть, он просто боится снова быть брошенным? Но ведь Гук его не бросает, а всего лишь оставляет без своего общества на несколько дней. Но почему он тогда ведёт себя так, будто и впрямь если альфа сейчас уйдёт, то больше никогда не вернётся?       Эта мысль задерживается у него в голове, и когда он очухивается, то, теперь уже матерясь на самого себя, откидывает от себя свою толстовку и широкими шагами идёт к двери. Не успевает открыть, как та сама раскрывается, и он сталкивается в дверном проёме с Тэхёном, у которого глаза на мокром месте. — Прости меня, Гукки. Я вёл себя как сумасшедший, накричал на тебя ещё и всякой бредятины наговорил. Ты прав, это твой шанс и нужно им воспользоваться, если есть возможность. Поэтому езжай и учи тщательно свою анатомию. А я буду ждать тебя здесь столько, сколько потребуется. — Ты не сумасшедший, — мягко притягивая омегу к себе и обнимая, говорит Чонгук, улыбаясь и целуя Тэхёна в висок. — Ты моё красивое солнышко, которое я очень люблю. Ты тоже прости меня за то, что так отреагировал. И знай, — гладит его по волосам Чонгук, — я тебя никогда не брошу, ни в этой жизни и не во всех последующих. Веришь? — Да, — выдыхает Тэхён, льня всем телом к альфе. — Верю, я тебе верю.       Утром, когда приходится прощаться, Тэхён вцепляется в Гука, словно в спасательный круг, целуя его будто в последний раз: жадно, ненасытно и жарко. Будто предчувствуя, что если сейчас отпустит Чонгука, то непременно случится что-то плохое, ужасное, устрашающее своей чёрной глубиной. На сердце неспокойно. Разум кричит не отпускать его, не позволять сделать и шагу, но на деле Тэхён лишь поломано улыбается и с грустью вперемешку с тревогой провожает взглядом Чонгука до его машины. Он прекрасно понимает, если что-то случится, не приведи Боже, конечно, то с масштабами этой проблемы одному ему не справиться. — Пожалуйста, возвращайся скорее, — сипит Тэхён, последний раз обнимая своего альфу, так как время поджимает, и Чонгуку нужно спешить к автобусу, который повезёт их в Ичхон. — Постараюсь, — чмокает его в лоб Чонгук, жадно втягивая в себя приторный аромат пирожных, заполняя им лёгкие до предела, чтобы хватило, хватило на всю неделю без Тэхёна. — Если что-то случится, то сразу же звони мне или же моим родителям, они не откажут помочь. Одевайся теплей и чтоб даже не смел смотреть мне в сторону других альф, а то получишь. Понял? — Понял-понял, — глухо смеётся Ким, — поезжай уже скорее, нехорошо заставлять людей ждать. — Люблю тебя, — оставляет на его губах последний поцелуй Чонгук, быстро отстраняясь и спеша к машине. — Пока! — кричит он омеге напоследок, выезжая из переулка и сворачивая направо. — Пока, — шепчет Тэхён и машет ему рукой, а после стоит на месте ещё несколько минут, слушая тишину и смотря куда-то в одну точку.       «Всего лишь неделя. Что может произойти за эти жалкие семь дней?» — успокаивает сам себя Тэхён, входя в подъезд, пытаясь справиться с тупой болью в груди.       Ведь ничего, правда?

🥀🥀🥀

      Неделя пролетела неожиданно быстро, чему не нарадуется Тэхён, считая уже часы до приезда Чонгука. Общение по телефону или же видеозвонок — совсем не то, что в живую. В живую можно поцеловать, обнять, потискать, растормошить вороньи волосы, а после сразу же их и пригладить.       Тэхён скучает. Очень сильно скучает. Ему до невозможности не хватает Чонгука, и он мысленно уже представляет, как они встретятся, когда его Гукки приедет. Это будет ещё один самый счастливый день в его жизни! Как он вообще раньше жил без него?       Все эти дни почему-то у Тэхёна всё валится из рук. Предчувствие о том, что сейчас должно произойти что-то чрезвычайно нехорошее, не покидало его. Однако, ничего плохого вокруг не происходило. Утром, когда омега созванивался с Чонгуком, парень сказал, что у него всё хорошо, чем немедленно успокоил Тэхёна. В школе тоже всё отлично, даже прекрасно, ибо директор обещал прибавку к зарплате.       Но почему тогда Тэхёна не отпускает это поглощающее чувство тревоги и беспокойства? Почему на душе ураганы воют? Почему всех дорогих ему людей хочется куда-нибудь спрятать, чтобы это «что-то» не дотянулось до них своими чёрными лапами? Почему он постоянно оглядывается, будто чувствуя за своей спиной чьё-то горячее, вызывающее миллион неприятных мурашек, дыхание? Почему всё время кажется, что он не один, что кто-то рядом стоит и смотрит, при этом гадко ухмыляясь? Почему сердце не на месте уже как четвёртый день подряд?!       Что вообще происходит в этом мире, и зачем он так пугает Тэхёна своей молчаливостью? А может, он просто с ума сходит, вот и всё? Или фантазия?       Однако, все фантазии были отброшены в сторону, когда он находит у себя под дверью квартиры, возвращаясь поздно с работы весь ужасно уставший, букет душистых магнолий.       Сначала Тэхён немного теряется, не понимая, что это вообще такое и не перепутал ли кто получателя этого букета. Может это Чонгук решил его так порадовать? Приятно, но… он не мог, точно не мог. Да и откуда ему вообще знать, что его любимые цветы именно магнолии? Он если бы и дарил, то точно розы, алые, ароматные…       Букет так и валится из рук, когда смысл сказанной фразы доходит до Тэхёна.       Никто… никто: ни Чонгук, ни Бэкхён или ещё кто-то из знакомых не знает, что магнолии — его любимые цветы, которым он отдает больше предпочтения, чем всем остальным цветам. Никто… кроме мамы и… — Так, Тэхён-ши, похоже тебе пора спать, — мотает головой в разные стороны, отгоняя от себя ненужные мысли, Тэхён, дрожа всем телом, быстро открывая квартиру и пулей влетая в неё, даже не удостоив красивый букет взглядом, так и оставив его возле двери одиноко лежать.       Дальше — хлеще.       Во время большой перемены Тэхён сидит у себя в кабинете, проверяя контрольную письменность учеников, когда к нему в класс заходит какая-то девочка, лет тринадцати. Ким отрывается от своего занятия и не успевает и слова вымолвить, когда на его стол ложится небольшая коробочка в красивой узорчатой фиолетовой обёртке, а сама девочка уже на выходе из класса, кричит: — Это просили передать вам, учитель Ким. Приятного аппетита! — и выскальзывает из класса, сразу же теряясь в толпе учеников, будто её тут и не было.       Тэхён недоверчиво косится на прямоугольной формы коробку, нервно кусая губу, замирая на месте с ручкой в руках. Наконец, любопытство берёт вверх, и Тэхён, откладывая работы немного от себя, пододвигает к себе коробку и нетерпеливо раскрывает «подарок», вытаскивая его из обертки и… — Клубничный грильяж? — неверующе шепчет Тэхён, шокировано смотря на свою любимую сладость, которую он мог килограммами есть. Если уж брать сладости, то в первую очередь это будет грильяж, а уже потом и все остальные.       Омега ещё несколько минут растерянно хлопает глазами, а после откладывает конфеты подальше, исследуя вдоль и поперёк коробку, надеясь там найти хоть что-то: начиная от огромного письма и заканчивая маленькой записочкой. И находит! — Три? — не понимает Тэхён, вертя в руках записку, на которой чёрным маркером выведена цифра. — Что это значит? Ох, боже…       Так день и заканчивается, весь полный раздумий и волнительных мыслей.       На следующий день он находит у себя на столе записку с цифрой «2», прикреплённую к книге, которую он вчера очень долго и тщательно выбирал в городской библиотеке, решаясь: купить или не купить. Вопрос отпадает сам, когда Ким вспоминает, что денег он сегодня с собой не взял, и у него есть только на проезд. Сегодня же эта книга лежит у него на рабочем столе. И это уже далеко не смешно!       Он выпытывает у всех классов, что приходят к нему на уроки, кто это сделал, на что те лишь пожимают плечами, разводя руками.       В среду же к записке с цифрой «1» прилагается маленькая игрушка зайчика, у которого на шею подвязан большой красный бант. В этот раз Тэхён пугается уже не на шутку. Его всего колотит от мыслей, что тот, кто это всё вытворяет, кажется, знает Тэхёна лучше, чем он себя сам, и следит за ним. Никто не знает, что ему нравятся плюшевые игрушки, а именно кролики и зайцы — никто, чёрт возьми!       Чонгук не может этого всего вытворять, находясь на приличном расстоянии от Тэхёна. Тогда кто? Кто?!       Ещё эти странные записки… Три, два, и один. Что это? Счёт подарков или отсчёт дней?       Сегодня четверг. Сюрпризов, на удивление омеги, никаких нет. Это немного успокаивает. Сердце уже не так колотится.       Он спокойно проводит уроки, думает, что после работы следует зайти в продуктовый, купить чего-нибудь вкусненького и приготовить себе на ужин…       Робкий стук в дверь выталкивает Тэхёна из своих мыслей, заставляя перевести взгляд на деревянную дверь. — Войдите.       На пороге появляется учительница естествознания, неловко улыбаясь и говоря: — Учитель Ким, простите, что срываю урок, но вас срочно требует к себе директор. — Прямо сейчас? Но у меня же урок, как я могу оставить ребят? — Это очень срочно. Идёмте.       «Да Господи! Час от часу не легче. Чего ему-то надо?» — ворчит про себя Тэхён, заранее давая классу домашнее задание, понимая, что если уйдёт, то уйдёт надолго, а эти оболтусы так и останутся без задания.       Толком так и ничего не выяснив у учительницы естествознания, Ким просто спускается вниз, на первый этаж, семимильными шагами направляясь в кабинет директора. Он очень надеется, что разговор не затянется, потому что именно сегодня Тэхён не настроен с кем-то общаться вообще. Хочется поскорее прийти уже домой и позвонить Гукки. Послушать его любимый голос и абстрагироваться от всего мира, заснуть, хотя бы во сне встречаясь с Чонгуком.       Но все мысли резво исчезают, как и желание идти дальше, когда Тэхён уже практически достигает кабинета директора, резко останавливаясь в двух шагах от двери. Тэхён не понимает. Не может понять. Его разрывает на части, но он чувствует… отчётливо чувствует этот слегка кисловатый грейпфрутовый запах. И слышался он прямо за дверью. Сердце в груди колотится как ненормальное, а ноги становятся ватными. Шумно выдыхая, Тэхён, собирая себя по частичкам, все же стучит в дверь. — Учитель Ким, — встречает его с порога директор, отчего-то улыбаясь по-чеширски, что очень не нравится Тэхёну. Это не предвещает ничего хорошего! — Простите, что вызвал, но я не мог поступить иначе. Я ж не зверь какой-то, всё понимаю, поэтому проходите, ведите себя совершенно естественно, ничего не боясь. Вас здесь всё равно никто не услышит. Ну, я пойду, не хочу вам мешать. — Директор быстро испаряется, словно его тут и не было и сердце Тэхёна падает куда-то вниз. Становится жарко и невыносимо холодно одновременно.       Он сглатывает и нерешительно шагает вперёд, попутно пытаясь сообразить, зачем директор ему это всё сказал.       «Всё понимаю», «не зверь какой-то», «не хочу мешать вам»… В каком смысле вам? Кому вам?       Тэхён проходит вглубь кабинета, минуя небольшой коридорчик, и останавливается, когда натыкается глазами на чей-то силуэт, что стоит поодаль него в чёрном строгом костюме, что отлично сидит на нём, точнее на его туфли, начищенные до блеска, потому что смелости поднять взгляд ему пока не достаёт.       «Вам?» …       Тэхёна крупной дрожью прошибает, когда он вновь втягивает в себя воздух, весь пропитанный запахом грейпфрута, врываясь в его лёгкие, сознание и кожу, неприятным желтоватым осадком оседая, атакуя всё стоящее на пути, подбираясь дерзкими шагами к самому сердцу, что скоро выпрыгнет из груди.       Это невозможно… невоз… ж… но…       Тэхён решительно вскидывает голову, сразу жалея, что вообще это сделал, донельзя округляя глаза, вскрикивая и закрывая ладошками рот, отшатываясь назад и встречаясь спиной с белой стеной, с которой он сливается. Воздуха становится катастрофически мало, и он судорожно хватает воздух ртом, всё ещё не веря своим глазам.       Это обман, ошибка, иллюзия! Но не реальность, только не она!       Тэхён чувствует, как внутри у него всё выворачивается наизнанку, а давно забытые, глубокие раны вновь начинают кровоточить. Хочется бежать из этого проклятого кабинета, что есть духу, но тело будто парализует, не слушая своего хозяина.       Ещё немного и он точно упадёт в обморок… ведь так не бывает…       Он не может быть здесь. Его нет здесь, нет! Это просто призрак!       Но когда призрак встречается с бедной омегой взглядом, прожигая им его насквозь, улыбается уголками губ и начинает говорить, Тэхён забывает, как дышать, вжавшись в стенку до крови закусывая губу, чтобы не завопить во весь голос, на всю школу. — Мой милый омежка. Как же соскучился по тебе…       Это реальность.       Не сон. Нет. Далеко не сон.       Это хуже всякого кошмара, потому что…       Перед Тэхёном стоял он… альфа…       Он.       Мин Юнги…