***
Чуя приходит в себя тогда, когда всё помещение полностью укрыто мраком и лишь свет маленькой тусклой лампы, стоящей на прикроватной тумбочке, освещает хоть немного маленькую комнатушку. «Где я?» — думает Чуя, пытаясь сфокусировать зрение, но из-за того, что действие яда из баллончика не до конца прошло и тусклого освещения, это совсем не получалось сделать. Чуя точно понял, что когда он в последний раз был в сознании, он, прикованный наручниками к железной батарее, сидел на полу мастерской, в которой его поймал маньяк, а больше ничего. Сейчас же Накахара лежал на кровати, пускай не такой удобной, как у него дома, но всё-таки на кровати, к тому же ещё укрытый довольно тёплым одеялом. Как он здесь оказался? Чуя не помнил. Неужели это Осаму его притащил сюда? А, если и он, то зачем? Для чего ему нужен Чуя? Чуя не знал, что на уме у этого маньяка и что от него ожидать. Наверняка, Осаму начнёт издеваться над бедным Накахарой, удовлетворяя свои изощрённые потребности. В голове Чуи всплывали множество разных способов пыток, от которых по коже пробегались тысячи мурашек и становилось леденяще холодно в самой душе. Может быть, Осаму будет потихоньку надрезать тело Накахары, украшая его тысячами ран, а сам будет потом смотреть, как рыжий мучается от боли и истекает кровью. Или же того хуже начнёт отрезать части тела. Чуя знал, что в лечебнице был такой озабоченный пациент, его звали Ричард Трагер. Раньше этот псих работал обычным врачом, помогал людям, но из-за психологической травмы (Чуя не знал её точной причины), его мозги поехали и вместо того, чтобы помогать пациентам, Трагер начал их калечить, отрезая различные части тела, а затем, когда об этом прознали правоохранительные органы, его заключили в психиатрическую больницу Маунт-Мэссив, ибо было доказано на следственном эксперименте, что тот полностью невменяем. Также, зная то, что Осаму искал «идеальную невесту», в голове Чуи всплывал ещё худший вариант событий: отрезание члена, а затем изнасилование. Именно такой характер преступлений был описан в личном деле Осаму Дазая. Чуя мельком прочёл его, когда случайно наткнулся на него в системной базе лечебницы. Конечно же, Накахара не поверил, ведь на вид Осаму совсем не был похож на такого поехавшего. Внешний вид, как говорят, обманчив, в этом Чуя уже успел убедиться. Накахара пытается приподняться с кровати, но попытку прерывает его голос: — О, ты проснулся, — интонация спокойная, тихая, совсем не выражающая никаких чувств, но в то же время такая приятная и волнующая. Неужели он всё это время был здесь? Он наблюдал за тем, как Чуя спит? — Ты долго спал, я уж совсем заждался твоего пробуждения, — Накахара каждой клеточкой своего тела чувствует противный, могильный холод, хотя сам он сейчас укрыт одеялом, которое было довольно тёплым. Зачем Осаму ждал его пробуждения? Неужели сейчас и начнутся издевательства маньяка? Сердце Чуи от страха бешено колотится, чуть ли не выпрыгивая из груди, а само тело немного подрагивает. Хотя, нет… Чуя дрожит, как осиновый лист во время урагана. — Я уже хотел тебя будить, а ты сам проснулся, — довольно произносит Осаму. Как он собирался его будить? В памяти Чуи всплывает момент, как перед тем, как он отключился, Осаму со всей силы толкнул его, да так, что Накахара практически влетел в батарею, сильно ударившись головой. Неужели именно такой метод пробуждения у Дазая? Хотя в первый раз из-за такого метода Чуя наоборот отключился на неопределённое количество времени. — Я тебе принёс поесть, — произносит внезапно Осаму, Чуя замечает в его руках тарелку с жареным мясом. Только вот где он его достал? Больница не функционирует уже несколько дней. Сам же Чуя во время своих скитаний питался едой, добытой другими пациентами, в основном засохшим хлебом, иногда ему везло довольствоваться овощами: помидорами и огурцами. Конечно, у пациентов была и другая еда, но первыми получали так называемый «паёк» пациенты посильнее, с которыми Чуя никак тягаться не мог, а наживать врагов в лечебнице полной психов было неразумно, поэтому Накахара довольствовался тем, что доставалось. Манящий запах быстро распространяется по всей комнате, плотно забиваясь в нос Чуи. Живот Накахары скручивает от боли. Он слишком давно не питался нормально. — Мясо?! — удивлённо спрашивает Чуя, приподнимаясь немного с кровати и смотря на тарелку с едой. — Откуда? — Это имеет значение, откуда я достал еду? Чуя знал, что в больнице мясо закончилось ещё два дня назад. Именно тогда пациенты взбунтовались ещё больше и началась полная анархия: психи нападали друг на друга, бились до того момента, пока один из них не упадёт, а победитель разрывал тело проигравшего. Чуя видел это несколько раз за пару дней. После того как на него начали бросать косые взгляды другие пациенты, Накахара понял, что следующей жертвой станет он. Чуя знал, что в бою с психами у него совершенно нет шансов на победу, ведь он и так был не особо крепким, а после несколько-дневного питания сухим пайком его силы совсем истратились. Накахара решил не испытывать судьбу, поэтому ночью, когда все пациенты затихли, тихо прокрался в другое отделение лечебницы, в надежде найти выход, но там он только нашёл Осаму Дазая. — Человечина? — настороженно спрашивает Чуя. Осаму молчит несколько секунд, словно думая, что ответить. — У Фрэнка кроме неё ничего нет, а ты тощий. Тебе нужно нормально питаться, чтобы быть моей идеальной невестой. У Чуи подкатывает ком к горлу. Всё желание есть, которое было, куда-то исчезло. Накахара ещё не до конца сошёл с ума, слился с этими психами, чтобы есть человеческое мясо. Да и его самого пытался съесть Фрэнк, когда Чуя в попытках найти что-то более существенного, кроме хлеба, забрёл на его кухню. Манера чуть было не жарил Накахару заживо, хорошо, что у рыжего хватило сил, чтобы убежать. — Не хочешь есть?! — внезапно кричит Осаму. — Чёртова шлюха! Затем Чуя ощущает жжение в области щеки и быстро распространяющуюся боль по всему лицу. На глазах непроизвольно начинают наворачиваться слёзы. — Прости, прости, — голос Дазая снова приятный и даже заботливый. — Когда захочешь поешь, извини, я не должен был прикасаться к тебе до нашей свадьбы. Чую всего передёргивает. Какая к чёрту свадьба? Какая невеста? — Отдыхай, я пойду, — произносит Осаму. И Чуя видит в его глазах какую-то странную печаль, от которой на душе рыжего становится как-то тяжело. Дазай уходит из комнаты, закрывая за собой дверь и оставляя Чую совсем одного со своими мыслями.***
Чем дольше Чуя лежал на кровати, тем сильнее он чувствовал пленительный запах мяса. Накахара совсем уже не ощущал запах гнили, только лишь божественный аромат, от которого с каждой секундой всё больше и больше текли слюни и урчал живот. — Я не такой, как они… Говорит Чуя. — Я не такой, как они. Громче. — Я не такой, как они! Чуя уже кричит срываясь, запуская свои худые пальцы в длинные, запутавшиеся рыжие волосы. Накахара хочет выжить, он хочет сбежать от этого маньяка, а в таком состоянии, как сейчас, он не сможет даже нормально дойти до двери из комнаты, не то, чтобы бежать. Чуя хочет выжить любой ценой. Накахара смотрит голодными, полными желания глазами на этот чёртов кусок мяса. Живот словно на изнанку выворачивается от боли, Чуя не питался даже сухарями больше суток. Чуя приподнимается с последних сил с кровати, дотягивается до этой тарелки и берёт с неё дрожащими, не мытыми руками, и впивается, словно обезумевший, в этот кусок мяса. Жевать мясо непривычно, слишком жёсткое, не то, что хлеб, которым Чуя уже привык питаться. Накахара понимает, что вкус мяса практически не отличается от свинины. Но Чуя знал, что это далеко не свинина, ведь сам видел, как поедали последний кусок мяса. После того, как Накахара опустошил тарелку желудок начал болеть ещё сильнее, кроме этого появилось раздирающее душу чувство. Теперь он такой, как и все пациенты больницы. Теперь он тоже монстр. Накахара кричит до боли в пересохшем горле, а в ответ слышит звук хохота, бьющего прямо по голове. Неужели Осаму всё это видел?