Personal madness

      Нескончаемые мрачные коридоры, сменяющиеся такими же пугающими помещениями с облупленными стенами и дырами в полу, были слишком незнакомыми для Чуи, словно в лечебнице за то время, которое он пролежал в жуткой маленькой каморке на ржавой скрипящей койке, сделали «ремонт». Но этого никак не могло быть, видимо, буйные пациенты решили изменить среду их обитания, пробив несколько стен и сделав перестановку подобия мебели. Или же Чуя полностью забыл местность лечебницы, хотя как тут не забудешь? Больница — настоящий лабиринт, с множеством коридоров и всяких мелких комнатушек. По ней только с картой и ходить. И как раньше персонал лечебницы вовремя успевал оказывать помощь больным? Хотя о какой помощи тут может идти речь? Именно из-за этой «помощи» психи и начали мстить, и именно поэтому Чуя сейчас бродит по этим мрачным коридорам в поиске выхода.       Чуе страшно, он боится ступать на хлипкий пол, который постоянно скрипит. Накахара с опаской заворачивает за тёмные углы, ведь маньяк может поджидать его, где угодно. Мало ли Осаму уже возвращается обратно в своё убежище? Дазай, в отличие от Накахары, точно знает каждый потайной уголок лечебницы, и точно не заблудится в её потёмках.       О том, что Чуя забудет дорогу из мастерского блока, он не думал при просчёте плана побега. Накахара был точно уверен, что помнит дорогу выхода. Он даже прогонял в памяти весь пройденный путь от мужского отделения до мастерского корпуса, и, видимо, ошибся.       Он забыл.       Как он мог забыть свою спасительную дорогу?       Идиот.       Он точно пропал.       Накахара пытается найти в тёмных коридорах и помещениях лечебницы что-то знакомое, чтобы убедиться, что идёт в правильном направлении и тем самым себя успокоить. Но всё было чужое, словно Чуя никогда не бродил по этим закоулкам несколько дней, пытаясь сбежать от буйных пациентов. Сейчас Накахара в очередной раз себя корит за этот необдуманный поступок, лучше бы его сожрали эти монстры, чем испытывать пытки Осаму. Хотя в деле Чуя маньяка не видел. На нём Дазай только несколько раз срывал свою злость в виде довольно сильной пощёчины, а так он был довольно спокойным человеком. На что же способен Осаму, когда полностью выйдет из себя? Это оставалось загадкой, которую Чуя не хотел разгадывать.       Чуя благодарит всевышние силы за то, что за всё время его побега ему не встретился ни один пациент. Если бы ему попался бешеный, жаждущий «мяса», то Накахара точно не смог бы убежать, потому что особых сил на бег у него не было. Конечно, среди пациентов встречались и спокойные, так называемые мирные, заблудшие, опороченные души, которых родственники сдали в психушку ради своей выгоды.       Одним из жертв «любви» родственников был друг Чуи в этих стенах, Ода. Он страдал лёгким раздвоением личности, но не был никогда буйным. Накахара, когда ещё работал на Меркоф, натыкался на дело этого пациента, словно чувствуя, что тот станет для него важным человеком. Именно человеком, Оду Чуя не считал монстром. У Оды не было ни жены, ни детей, зато были брат и сестра, а так же отец — владелец крупной фирмы, умерший от сердечного приступа. После смерти родителя встал вопрос о наследстве и тогда, чтобы не делиться состоянием с Одой, брат с сестрой решили упечь его в психушку.       Жажда денег полностью подавляет родственные связи.       У Чуи не было богатых родителей, да и братьев и сестёр тоже не имелось. Он раньше жалел конечно об этом, ведь деньги никогда не бывают лишними, а иметь родственные души, которые всегда тебя поддержат тоже неплохо. Но после встречи с Одой его мнение по этому поводу изменилось. Теперь Чуя считал, что лучше не иметь вообще родственников, чем таких тварей, готовых сдать тебя из-за наследства отца.       Ода всегда помогал Чуе: делился всем, что находил, будь то одеяло или кусок хлеба. Ода был очень хорошим человеком, без него бы Чуя так долго не продержался.       Был…       Его растерзал здоровяк — страх всех пациентов, Крис Уокер. Он скрутил полностью всё тело Оды, переломав кости, словно сухую палку. Чуя тогда еле сбежал, ему просто повезло, что он оказался более ловким и быстрым, но Накахара корил себя за то, что не смог помочь своему другу.       Чуя ненавидел Криса и боялся.       Всей гребаной душой.       Ода не должен был умереть.       Не должен.       Но Чуя не мог отомстить Крису, потому что тот являлся здоровяком ростом больше двух метров, а Накахара не обладал ни статным ростом, ни огромной силой, лишь скоростью и ловкостью из-за своих малых габаритов.       От этих воспоминаний, накативших на Чую, его дух воспрянул. Он должен выжить любой ценой, смерть Оды не должна стать напрасной.

***

      Чуя замечает вдалеке яркий свет, излучаемый лампой.       Неужели он выбрался из этого гребанного блока мастерской?       Неужели он добрался до мужского отделения?       Чуя, позабыв об осторожности ускоряет шаг, и практически бежит к спасительному, как казалось, свету. Силы появились словно из неоткуда, и он совсем не чувствовал усталости.       Только бы добежать.       Только бы увидеть уже позабытый свет.       За спиной слышатся тихие отголоски работы циркулярной пилы. Эти звуки неприятным скрежетом словно проходят по ушам Чуи, заставляя того немного скривится.       Нет.       Не может быть.       Только не сейчас.       Только не этот чёртов дед-каннибал.       Чуя же так близок к выходу. Возможно выходу.       Чуя бежит изо всех сил к свету, совсем не зная, что будет ждать его дальше.       — Мой! — нервно кричит каннибал, звуки пилы становятся громче. Чуя слышит чужой бег, а затем протяжный вой каннибала. Этот жалобный вой заставляет Чую остановиться. Он не может почему-то бежать. Его ноги словно приросли к полу.       Что случилось?       Чуя со страхом оборачивается назад и видит его, держащего деда в крепкой хватке.       — Я же говорил тебе не покушаться на мою новую игрушку, — произносит Осаму. От этих слов по телу Чуи проходит неприятный холод. Он нашёл его. Чуя хочет бежать, но не может, ноги стали словно ватные.       — Но ты обещал поделиться, — недовольно произносит каннибал, пытаясь освободиться из хватки.       — Им с тобой я точно делится не буду. Он только мой, — последняя фраза звучит властно. Чуя нервно сглатывает.       Он его.       И чёрт, в глубине души эта фраза греет Чую. И Накахаре страшно от этого осознания. Может быть Осаму что-то подсыпал в еду Чуи? Наверное, потому что это единственное объяснение.       — Но ты обещал… — каннибал не успевает договорить фразу, как Осаму достаёт из кармана своих брюк какой-то острый предмет. Чуя не может разглядеть его в темноте.       — Если ты не отстанешь от него, то эта заточка окажется в твоём животе, и я позабочусь о том, чтобы ты весь истёк кровью, — голос Осаму звучит устрашающе.       — Ладно, хорошо, договорились. Отпусти.       Осаму ослабляет хватку:       — Твои новые трупы уже на кухне, — спокойно говорит Осаму.       Значит это Осаму поставляет каннибалу горы мёртвых тел. Неудивительно. Каннибал слишком стар и медлителен, чтобы натаскать такую гору трупов, которую Чуя видел во время первой встречи с психом.       — А вот теперь займёмся тобой, — произносит Осаму, посмотрев на Чую. Даже в темноте его взгляд выглядел пугающим и устрашающим.       Ступор Чуи в тот же момент проходит, словно его и не было. Он снова бежит на встречу яркому свету, который с приближением к нему начинает ослеплять. Накахара уже привык к потёмкам мастерского блока. И этот свет для него губительный.       Чуя жмурится, но продолжает бежать.       Он должен бежать.       Он же так долго планировал план побега.       Он практически не видит дорогу, свет ослепляет его полностью. Ноги путаются и Чуя падает.       Всё насмарку.       — Ах… неудача, — тянет Осаму. — От меня не сбежишь, — очередная насмешка.       Чуя понимает, что уже всё.       Это точно конец.       Осаму точно его убьёт. Хотя нет, он будет издеваться над Чуей, пока его слабое тело испустит дух.