Мальчик с хвостиками

Стрелка на часах перевалила за десятку — поздний вечер. На улице было тихо, ни одной птички, ни одного прохожего не было в это время на улице. Лишь в апартаментах было шумно, весь дом был в движении, что-то всколыхнуло их спокойствие в этот вечер. И этим что-то являлся внезапный уезд одного жителя этого дома.  — Понимаете, мне нужно ехать, — объявила я собравшимся у меня в комнате друзьям, попутно складывая самое нужное в свой чёрный портфель. — Это очень важно для меня, я не могу сидеть здесь и ничего не делать!  — Ты сама себя сейчас в могилу загонишь, — ворчал Джонсон, — как вообще твою подружку угораздило попасть под машину? Сама прыгнула от дурости?  — Лар! — шикнул на него Фишер, понимая, что я и так на взводе.  — Ник ничего об этом не говорил, — бросила я, открывая полки, где разместились мои излюбленные растянутые кофты. — Я нужна там.  — Когда же ты вернёшься? — приподнял очки Тодд, словно хочет меня просканировать, — Реабилитация проходит не меньше месяца, а если проблема с ногами, так вообще неизвестно сколько. Дела складывались совсем плохо. Шайка наших любимых оккультистов снова активизировалась — милый призрак с пятого этажа уже регулярно посещает алтарь под зданием и о любом движении постоянно докладывает Салли, а по последним новостям — гостей в храме прибавилось. И в этот же день моя единственная подруга попадает под машину. Ребята беспокоились, что оккультисты могли мной заинтересоваться из-за связи с Алекс, которая когда-то очень сильно портила им жизнь, да и наблюдение за нашим домом выставили — вон под окном ходит мужик, да круги возле входа наворачивает, и так с утра до поздней ночи, даже не ясно, спит ли он вообще и как ещё жив при такой температуре. Но это уже из уст Ларри, который часто выходит покурить (за что получает по шее). В общем, не знаю, зачем я этим шизикам, но все присутствующие были уверены, что подобное происходит по мою душу, и никто даже не отрицал, что сбивший Мари — один из культа. Но в больнице моя подруга, которая может даже не дожить до завтрашнего утра, когда будет первый рейс. Я просто физически не могла оставить её. Уверена, она ждёт, что я приеду к ней.  — Я не знаю когда вернусь, — вздохнула я, — Если не уеду, буду жалеть всю жизнь.  — Слушай, своей подруге ничем ты пока помочь не можешь, пока её жизнь в руках хирургов, — настаивал Лар, — Сал, скажи ей, она тебя послушает. Но парень не ответил, знал, что его слова останутся пустым звуком, да и останавливать меня не мог: видел, как я мучилась в течение пару часов, как плакала тихо, почти без слёз, у него духу просто не хватит не согласится со мной. Осознав, что должной поддержки от друга не будет, Ларри хотел сплюнуть, но резко передумал. С досадой взглянув на друга, он, немного подумав, выдал:  — То есть, ты нас не послушаешь и поедешь в любом случае? — нахмурился Джонсон, скрестив руки на груди, — И отговаривать смысла нет? Я кивнула.  — Чел, у тебя же планов на каникулы не было? Салли резко обернул к нему голову, недоуменно посмотрел на друга, но тут же он протянул «а», в знак понимания, и сказал, что полностью свободен. У них телепатия или другая форма связи? Никогда не понимала, как у них это получается  — Тогда, Алька, мы с тобой хоть на край света! — хмыкнул парень, немного щурясь, — если гора не идёт к нам, то мы пойдем к горе. Думаю, проблем не возникнет? Если что, Тодд у нас здесь на страже будет. Надерёт зад всем оккультистам, да, наш юный гений? Рыжик саркастично выгнул бровь, но на шутку походило мало, поэтому ему пришлось лишь смириться. Он знал — если эти двоя что-то решили, то их и под пытками не переубедишь, всё равно будет так, как они хотят. Посмотрев на присутствующих, я поняла, что слов для отказа у меня нет. Настолько все были серьезными, что стало даже неудобно. Баранов только скотобойня исправит. Взяв последние вещички, я резким движением застегнула рюкзак.  — Вы не обязаны. Да и вы нужнее здесь, чем там. Я справлюсь.  — Ты можешь не вернуться, — произнес Салли, смотря в мои глаза сверху-вниз. Растет как на дрожжах. Как завидно, с моим-то ростом в метр и пятьдесят шесть почти каждый для меня великан, а теперь ещё и он… Убрав свой личный «чемодан» с кровати на пол, театрально развела руки в стороны, облокотившись на угол стола.  — Мой папаша сейчас работает не покладая рук, как я могу не посмотреть на результат его мучений? Он же в этот проект всю душу вложил, это не должно пропасть даром, поэтому я точно вернусь — хочу увидеть триумф своего старика, который, наконец, добился своей цели.  — Тебя убить могут, понимаешь? Подобные слова не сразу усвоились в моей голове, словно были сказаны через помехи.  — Убить меня? Пф, придумали! — но мне стало не по себе, — Зачем я кому-то? Меня даже серийный маньяк психопат не убил, а они и подавно!  — Нет, Алис, пусть поедут, — вступился неожиданно Тодд, — Так будет спокойней всем. Просверлил больно умным взглядом, но в его словах логика, поэтому оставалось только вздохнуть:  — Выезжаем завтра утром, так что не проспите! *** Не проходило и двух метров, как автобус вилял на дороге, пугая пассажиров. Дороги от снежных завалов после снегопадов чистили здесь отвратительно, никто это не отрицал и прямо не выражал своё недовольство, особенно наш друг демократ:  — Гребанные власти! — рычал Джонсон, держась за сидушку кресла, — Обещали чистить каждый день и где?! Чёртовы придурки! Меня непроизвольно качало из стороны в сторону — в конечном итоге, проспала именно я, поэтому даже поесть не удалось, а сейчас даже не жалела, если вырвет, то без фонтана утренней каши…  — Укачивает? — заботливо спрашивал Сал, наблюдая за моими мучениями, неудобно повернувшись с переднего сиденья, — Ты даже побледнела.  — Терпеть не могу автобусы…  — А кто любит общественный транспорт? — Джонсон сейчас был в каждой бочке затычкой, так сильно на него действовала атмосфера маленького помещения на колёсиках, тут же произошел новый резкий разворот, — Да кто это, бл*ть, умник такой?! Я почувствовала новую волну тошноты, которая почти достигла пика.  — Кто-нибудь знает, когда это кончится?  — Ещё немного, — Салли под тряску пересел ко мне, — Не могу уже смотреть как ты мучаешься.  — Сейчас со мной сидеть опасно, — мне очень бы не хотелось, чтобы жидкость моей пищеварительной системы задела не только меня, — Я выдержу.  — Можешь взять меня за руку, говорят, помогает. О боже, он настолько невинен и мил, что даже стало стыдно за свою грешность. Салли как ребёнок в такие моменты.  — В порыве чувств я её сломаю, поэтому не стоит, — кажется, парень расстроился, — Но спасибо, поддержка мне не повредит.  — Какая, нах*й, поддержка?! — заорал друг, перекрикивая треск автобуса, который как раз проезжал по местным кочкам, — От этого правительства дождешься поддержки, дегенераты чёртовы! Но к счастью, через пару минут мы достигли пункта назначения — ЖД вокзал, там мы должны сесть на поезд и уже на нём доехать до моего города. Станция была маленькой и очень старой, из-за чего сильно нуждалась в ремонте. Маленькое здание, где можно дождаться своего поезда, было похоже на большой сарай, где сильно протекала крыша, а стулья еле держись в целом состоянии. Про местную еду и сувениры даже говорить не хочется, настолько всё плохо и ужасно. Багаж даже толком не проверяли. Наверно думают, что никому до этой глубинки и дела нет, а с местной шушерой органы власти разберутся. Честно сказать, и людей здесь было до неприличия мало: один старик-охранник и проверяющий наш багаж через волшебную машину-рентген, бабулька за кассой, пару носильщиков в углу с сигаретами и от силы человек пять, которые ждали своего рейса. До прибытия нашего оставалось меньше получаса, за это время я, наконец, прочистила желудок и чувствовала себя самым несчастным человеком на свете, а выглядела ещё хуже. Мои спутники сочувствующие поглядывали на мои мешки и красные глаза — так отразилась почти бессонная ночь.  — Поездка была плохой идеей, — уже внутри поезда вздохнул Фишер, снова садясь рядом со мной, а напротив расположился Лар с нашими сумками. — Ты вообще не переносишь подобного. Как ты вообще до Нокффеля доехала?  — Тогда не было столько снега, ещё таблетку выпила, чтоб точно… — мой голос был тихим и болезненным, — но ради Мари я и в космос полечу, если понадобится, хотя, скажу откровенно, боюсь высоты, — это должно было прозвучать вроде шутки, но никто даже не хихикнул.  — А пару дней назад что-то не испугалась, — напомнил синеволосый.  — Тогда желание убить тебя и закопать там же, в бетоне, было намного сильнее…  — Возможно, я не лезу в своё дело, — внезапно деликатно обратился Ларри, — но я тут задался неожиданным вопросом: а как ты познакомилась с этой тупенькой девочкой, которая не умеет даже переходить дорогу? Я представляю твою подружку большегрудой глупой Барби, а ты… — он взглянул на мою серую большую кофту на замке и черные изношенные джинсы — в куртках в поезде было довольно жарко, и они валялись тут же, на сумках, — ты совсем не Барби, хотя тоже умом не блещешь.  — Ты прав, наш дуэт довольно комичен, — даже улыбнулась немного побелевшими губами, — Мари и правда само обаяние, в такую сложно не влюбится, — я даже с гордостью приложила руку к сердцу, — Но любит она только меня и Ника.  — Мы вашу великую женскую любовь знаем, — пренебрежительно махнул рукой Лар, — Обещаете вечный мир, а в конечном итоге рвете друг другу волосы.  — Ничего ты не понимаешь в дружбе.  — Что?! Сал, ты слышал? Она говорит, что я ничего не понимаю! — развел трагедию братец, — Да вы, наверно, чуть не убили друг друга в день первого знакомства — у вас всегда так — сначала бьёте, а потом любите.  — Ты удивишься, — я положила голову на плечо синевласки, даже почувствовала, как по его спине пробежали мурашки, — но мы встретились на похоронах моей матери. Её маму пригласили на… кхм, странно называть это мероприятием, как друга семьи, но пришла она вместе с Мари, тогда мы и познакомились. Была неловкая пауза. Такого ответа точно никто не ожидал.  — Общая потеря, это объединяет, — шепнул Фишер, но даже так его голос дрожал, — Но это и правда странно.  — Нам было четыре, мы мало что понимали.  — А потом что?  — Ну, а что потом? — переспросила я, протяжно зевнув, — Тебе нужна вся моя биография?  — Было бы неплохо, — взял слово Фишер, — Ты мало что рассказываешь о себе.  — Самая обычная, скучная жизнь… — меня начало сильно клонить в сон, засыпая на теплом плече, успела краем глазом зацепить вид из окна — маленькие домики нашего городка, и между ними где-то стоит наш старый дом, немного угрюмый, но всё же притягательный и… родной?  — Спит как суслик, — шепнул Джонсон, — Да дыши ты уже, её этим не разбудишь. *** Прибыли мы на станцию уже к вечеру, а в середине зимы в это время было уже очень темно. Пришлось добираться почти в потёмках, никакой транспорт, кроме набитого людьми метро, которые ехали с работы, уже не ходил. После снежного и холодного Нокффеля мой город ощущался слишком тёплым и серым. Вроде бы проехали всего ничего, но ближе к океану климат резко меняется. Дорога от станции до моего дома была не долгой, а вот до больницы идти не меньше получаса. Если бы я не знала этот город как себя, то мы бы нашли местную больницу только к утру. Я шла впереди, ведя за собой спутников. Шли мы быстро, я и сама не замечала, как переходила на бег и резко на ходьбу. Никто не сказал даже слово. У меня не было желания и надобности, а парни чувствовали себя в такой тишине довольно комфортно, но, наверно, не было сейчас нужных слов и фраз. Я была полностью погружена в себя и совершенно ничего не слышала. Уже пройдя большую часть пути, я не могла дождаться, когда появится выделенное белое здание с множеством окон и большими дверями спереди. Ноги болели от долгой ходьбы, а в моей голове в это время были самые страшные мысли, ведь я даже не понимала, насколько всё могло быть серьёзно, моя фантазия же отлично представляла варианты того, что я могла увидеть, что могло стать с Мари, и от этого становилось только хуже. Когда я увидела знакомое здание, то даже ноющие ноги не оставили меня сделать последний рывок, настолько хотелось уже оказаться внутри, в палате подруги и всё увидеть собственными глазами. Но мой пыл также ушёл как и пришёл. Встав перед стеклянными дверями, я начала колебаться. Внезапно стало неловко и неудобно вот так врываться к ней. Тем более, она так расстроилась, что я осталась в Нокффеле. Да и что меня там ждёт? Вдруг она совершенно лишилась ног? Или её лицо, такое милое и детское, изуродовано после этого?  — Чего ждёшь? — обратился Сал, становясь рядом, — Мы можем зайти с тобой, если боишься. Я вздрогнула и посмотрела в его глаза. Видно, что с этим местом он знаком не понаслышке. Ему тоже досталось в своё время. Но он же живёт дальше, так ведь? Он ведь смог оправиться, значит, и Мари пройдёт через это, она сильная девочка.  — Если не зайдешь, то я надеру тебе зад, — буркнул дылда, — Аль, я не для этого ехал в такую даль, чтобы ты встала здесь, как идиотка. Лар прямолинеен, как всегда, и как всегда прав. Двери сами открылись, стоило сделать шаг. Мы вошли в большое белое помещение, здесь было место ожидания и стойка с худенькой девушкой огромных очках, разбирающая бумажки. Среди ожидающих сидел и Ник. Небритый, с мешками под глазами и неряшливой причёской. Его черные кудри были в полном беспорядке, хотя такого он себе редко когда позволял. Наверно, с вчерашнего вечера он так и не был дома, просидев всё это время здесь.  — Алиса, козочка наша! — подскочил парень, как только заметил меня, — Могла и раньше приехать!  — Ник! — я кинулась к нему, столько не видела его, что хотелось плакать от радости, — Старый дурак, как я рада тебя видеть! Мы прижались друг другу, как маленькие дети после долгой разлуки.  — Малявка, ты даже немного подросла! — воскликнул он.  — Правда?  — Конечно нет, — его злорадству не было предела, — Я вообще удивляюсь как тебя ещё не раздавили.  — Старый ты придурок! — больше по-дружески, чем в обиду бросила я, — Но как там у неё дела? Операция давно прошла?  — Пару часов назад, Мари уже проснулась, ждёт тебя, — тут его лицо омрачилось, мне стало страшно. — У неё появились осложнения, поэтому… Я обернулась к своим спутникам, те понимающе кивнули и заняли кресла около входа.  — Знакомые твои?  — Вроде того. Мы вдвоём поднялись на третий этаж, сейчас в коридорах было мало людей, большинство персонала уже ушли домой, лишь пару бедолаг осталось в ночную смену. Палата девушки была около лестницы, её было очень легко определить по наклейке на двери.  — Твоя работа?  — Я тебе не навигатор, чтобы запоминать дорогу, — друг в своём репертуаре. Я тихо постучалась и приоткрыла совершенно белую дверь. Услышав тихое: «заходите», я вошла маленькую палату, где была лишь одна больничная кровать, стол, на котором стояли пиликающие приборы и маленькая капельница. Тут же, за кроватью, было окно, а на нём несколько ярких букетов в вазе и множество пакетов с угощениями — ухажеры постарались.  — Алиса, ты всё же приехала, — улыбнулась подруга бледными губами, да вся она была очень белой, словно неживая. Но что меня обрадовало, под одеялом были две целых ноги — сама проверила, когда присела на краюшку её постели. — Неважно я выгляжу, да? Фингалы под глазами и пару царапин на щеках и лбу — моя фантазия рисовала более жестокие картины. Я заплакала. Видеть её сейчас живой, дышащей, было лучшим для меня. Я понимала, что тревожить её сейчас криками радости и крепкими объятьями просто нельзя, поэтому пришлось засунуть желание сделать это куда поглубже.  — Извини, пришла, как смогла, — как можно аккуратнее я приобрела её за плечи, её блондинистые волосы пахли машинным маслом и какими-то химикатами от лекарств, словно ей хлоркой волосы мыли. — Как ты меня напугала. Как ты сейчас? Ничего не болит? Девушка грустно хмыкнула и обняла меня своими холодными руками.  — Было очень больно, но сейчас мне очень хорошо.  — Это после наркоза тебе хорошо, — подал признак жизни Ник, который вошёл вместе со мной. — Да ты пока буквально сейчас ничего чувствовать не можешь, ни боли, ни…  — Но ты вернулась, — прервала его больная, — Всё образуется.  — Что ты имеешь в виду? — опустила я подругу и обернулась к Нику.  — Её ноги парализованы. — он присел на стул, который был возле двери, — Так что ходить пока она не может.  — Буду я ходить, — произнесла Мари, наблюдая за тем, как мои глаза начинают слезиться. — Месяц тренировок, и я буду как новенькая. Мой облегченный вздох.  — Если месяц, то я успею вернуться прямо к началу занятий, — я сказала это не особо задумываясь, можно сказать, просто к слову, чтобы не молчать, но мои слова сразу омрачили девичье лицо, её щеки немного порозовели.  — Куда успеть? — тихо, но внятно спросила девушка, и я без задней мысли ответила:  — В Нокффеле довольно строго с пропусками, было бы тяжело попросить хотя бы дополнительную неделю каникул, а так я вся в твоём… Её светлое от радости минуту назад лицо перекосилось от злости.  — Зачем же ты приехала?  — Как зачем? К тебе…  — Катись обратно.  — Что? — я думала, что мне показалось, но следующие слова вернули меня в реальность.  — Катись обратно в свой Чертов город! — она прокричала мне это прямо в лицо, и я даже не знала, закружилась у меня голова от её крика или из-за лап чёрной обиды, которая сковала меня. Я не могла двигаться.  — Чего сидишь?! Вали отсюда! Видеть тебя не хочу! Мари, что было сил, толкнула меня, я всей тушей грохнулась на пол, в тот же момент Ник кинулся ко мне, а моя подруга накрылась одеялом, всё ещё крича на меня:  — Уходи, слышишь?! Немедленно! И не смей приходить! Парень поднял меня и быстро вывел меня из палаты, придерживая за плечи моё внезапно ослабевшее тело. Только в коридоре я смогла хорошо встать на ноги, но меня ещё немного шатало.  — Ты как? — обратился ко мне Ник, заглядывая в мои красные глаза — я сама не поняла, когда начала плакать.  — Что я такого сказала? — было обидно до самой глубины души. Моя лучшая подруга, самый родной мне по духу человек сейчас кричал на меня как на последнюю мразь, на которую она по несчастью наступила своей крохотной ножкой…  — Она… Очень болезненно восприняла твой уезд… — ему было тяжело говорить, буквально заставлял себя, — а потом ты вообще отодвинула своё возвращение на неопределенный срок…  — У меня же были на это причины!  — Какие, бл*ть, причины?! Звонила она твоему отцу, и, как оказалось, ничто тебя там не держало, ты сама изъявила желание остаться, ведь так? — внезапно Ник разозлился, — Если бы ты вернулась или хотя бы не солгала, Мари бы не решилась уйти посреди ночи из дома в клуб на другой стороне города! — он уставился на меня, а мне становилось только хуже, хотелось придушить себя здесь же, — Может у тебя были причины, наверно, те парни внизу и есть причина, но почему-то о них ты ничего не сказала, а ложь я терпеть не могу, и ты это знаешь!  — Ник, пожалуйста, послушай…  — Иди-ка ты домой, сейчас я не могу адекватно выслушать, так что, прошу тебя, иди домой. У меня не было сил, желания что-то доказывать. Внутри я ничего не чувствовала, даже та злость, обида, что бушевали некоторое время назад, померкли, оставляя лишь огромную пустоту. Я никогда не думала, что могу чувствовать совершенно ничего. Именно «ничего». Я развернулась к лестнице и без малейшей мысли в голове начала спускаться. Без слов, без прощания. В это же время, на первом этаже, два друга чувствовали себя, словно были лишними. Что они вообще здесь забыли?  — Долго нам ждать, чел, — пробухтел Лар, отхлебывая глоток из банки газировки.  — Для неё это важно, — произнёс Фишер, доставая из автомата такую же банку. — Они давно не виделись, им есть о чём поговорить.  — Не отрицаю, но… — собеседник снова отхлебнул жидкость, — если я что-то понимаю в людях, то эта встреча будет не самой добродушной. Если, конечно, Ал передумает возвращаться в Нокффель.  — На что ты намекаешь?  — А сам как думаешь? — Джонсон облокотившись на автомат, — Конечно, со стороны выглядит всё до безобразия просто, — размышлял он вслух, — Подруга решила остаться в другом городе, который находится черт знает где, такое и правда бывает, ничего такого. Но если представить себя на месте этих подруг, то всё становится намного интереснее. Я, например, Ал, а ты пострадавшая красотка, — он показал пальцем на Салли, — И вот ты представь, я, твоя лучшая подруга, уезжаю от тебя, обещая вернуться. Представляешь? — друг кивнул, открыв газировку и достав трубочку из кармана, — А потом я тебе сообщаю, что мне здесь нравится, и я не хочу обратно. Обидно? Фишер задумался.  — Обидно.  — Что чувствуешь? Снова немного времени для обдумывания.  — Словно меня кинули. Что могло так ей понравиться, что она не хочет ко мне? — вдруг парня озарило, — Ты намекаешь, что Мари очень зла на Ал?  — Именно, — подтвердил мнимый психолог, — и если она хоть заикнуться о Нокффеле, то…  — Что?  — То всё будет зависеть от характера обиженного, — в это время большие двери входа распахнулись, и ребята увидели группу крепких мужчин, один из них был совершенно лысый. — Опа, а они по нашу душу. Мы их видели на нашей станции, помнишь?  — Я их видел в поезде, — кивнул синеволосый, — Даже не маскируются.  — Что они здесь забыли?  — Они хотят узнать, что случилось с Мари. Нас они точно узнают. Меня — точно, — парню было совершено неприятно осознавать себя запоминающееся личностью, — по крайней мере, мы не зря поехали вместе с Алисой.  — Нам что, просто игнорировать их?  — Даже не знаю… В этот же момент на лестнице появилась девушка. Её взгляд был пустым, походка неровной, дрожащие ноги становятся совсем ватные, и Алиса без звука валится на колени. К ней подбегает взволнованный персонал и заскучавшие зеваки, в их числе были и группа только вошедших мужчин. Друзья руками отталкивали людей в стороны, пробираясь ближе, но Алиса не реагировала, тогда он взмахом руки позвал медсестру, — Успокоительное, сейчас же! — женщина в халате кивнула и исчезла за дверью, — Кто-нибудь знает эту девушку?  — Девушка, вы меня слышите? Девушка? — врач, который случайно оказался рядом, пытался привести её в чувства, щелкая перед её глазами пальцами, он встряхнул её за плечи, — Девушка! ***  — Алиса, я, конечно, понимаю тебя, — Джонсон ходил взад и вперёд, пока я валялась в постели с компрессом на голове, — но в обморок падать из-за этого слишком…  — Глупо? — мне всё ещё было плохо, но голова уже работала.  — Не то слово! Совсем с ума сошла? — возмущался мой временный опекун, — А говорил, я знал, что это плохая идея! Истеричка твоя подруга — вот что я думаю!  — Это слишком резко! — вмешался Фишер, — Ей и так тяжело.  — Ребят, всё нормально! — да, было грустно, а вспоминать то, что произошло полчаса назад, совсем не хотелось. — Поссорились мы, с кем не бывает?  — Ал, извини меня, но ты непросветная идиотка.  — Знаю. Но я сама виновата. Наверно.  — Ни в чём ты не виновата, — Сал присел на мою старую кровать, в которой я спала почти всю свою жизнь, — Это лишь недопонимание. Вы разберётесь.  — Ой, ваши розовые сопли не по мне, — Лар нахмурился, — Я пойду, воздухом подышу.  — Опять курить? — останавливать его у меня не было сил, но хотя бы ускорить его слова я могла, — Если коридор пропахнет этой дрянью, я убью тебя. Но он и слушать не хотел, ему на это всё равно. Как я думаю.  — За нами следят, — произнес Сал, — Он хочет проверить, насколько всё плохо.  — Аргх… — почему, когда всё стало налаживаться, моя жизнь снова начинает превращаться в ад? — Я не на что не намекают, но вы не слишком подозрительные? Я имею в виду, что не отрицаю культ, но разве он настолько… Влиятелен? Сам подумай, кому нужно следить за нами? Мы же только дети! Что мы можем сделать?  — Для тебя это всё странно, но верь нам, — Салли мягко убрал компресс и неуверенно прикоснулся своим лбом к моему, — всё будет хорошо. Я обещаю. Я улыбнулась. С ним было действительно хорошо, он поддерживает меня, чтобы не случилось.  — Как думаешь, Мари… Простит меня?  — Не за что тебя прощать. Это твой выбор, — он выпрямился и взял мою руку, — Вам нужно лишь поговорить. Она поймёт тебя.  — Из твоих уст всё очень просто, — я взглянула в окно и увидела уже ненавистную темную фигуру, и схватилась за парня, как за спасительный круг, — Салли, там… Он обернулся и замер. Он тоже видел его, но сразу обернулся ко мне.  — Я буду с тобой. Обещаю.  — Не сомневаюсь, — моя шея ещё помнит ту вчерашний боль, и я неосознанно положила свою руку где меня душило то тёмное существо. Именно тогда я почувствовала, что надвигается что-то очень плохое и необратимое. И, боже, как же я была права.