※ ※ ※
После обеда температура Маджимы разошлась в полную силу. Кирью достал свежий футон и завернул Маджиму в чистые простыни и одеяло, скинув остальное в кучу для стирки. — Медсестра-а-а! — мерзко звал Маджима каждый раз, когда хотел чего-то, и ещё чаще, чем не хотел. — Не зови меня так, — сказал Кирью в третий бесполезный раз за этот день, снова волочась по лестнице. — Чего тебе нужно? Маджима смотрел на него из-под двух одеял, обложенный коробками с салфетками и бутылками с водой, леденцами и крекерами. — У меня тут клаустрофобия обостряется, ты, дурень. — Это всё, что тебе нужно, когда ты болен. — У меня температура... — пальцы Маджимы вылезли из-под одеяла, указывая, ради большей театральности, на термометр возле его головы, — 37.4! Едва ли тянет на лихорадку, и уж тем более на ёбаную чуму! Пожалуй, он немного перегнул. Но Маджима очевидно не сопротивлялся заботе — даже жалуясь на слишком приятную атмосферу вокруг него, раскрываясь под вниманием Кирью, как растение под солнцем. — Ты ж знаешь, какое лучшее лекарство для такого больного пса, как я? Кирью прищурился в ответ на его тон. Маджима был постоянным штурмом вне зависимости от того, на что был нацелен, как неумолимый прилив морских волн, разбивающихся о скалы в попытке разрешить свои проблемы. Кирью думал, они практиковали грубовато-адекватный секс, но это, кажется, начинало переходить в подобие какой-то мании, если он не будет осторожен. Потому что он не был застрахован, всё же. Его рука мягко обхватила лодыжку Кирью и он смотрел на него широко раскрытым глазом с убедительным взглядом. — Это как похмелье от того, что ты неплохо покусал меня намедни, так что было бы неплохо, чтобы и я отхватил кусочек, хм? Кирью обратился глубоко внутрь себя в поисках железной воли, которой был знаменит. К тому непреклонному и стоическому человеку, которым он был выращен, который не поддавался плотским искушениям каждый раз, когда они объявлялись, как кролик, провоцирующий гончую бежать. Рука Маджимы скользнула по ноге под его спортивные штаны и нежно двигалась вверх и вниз вдоль его икры; его лицо было исполнено желания. Вонзаясь Кирью прямо в сердце, и затем в его член. Путь между ними казался ужасающим потоком, что выбивал его из спокойствия. Он вздохнул. — Это не совсем точная фраза. И речь не о похмелье. У меня ещё бельё для стирки, так что просто отдохни. — Он обнаружил, что ему сложно сделать ход, потворствуя с трудом завоёванной, внезапной нежности момента. Маджима продолжал зазывать его сюда, и ему пришло на ум: — Ты можешь спуститься вниз в гостиную, если тебе одиноко. — Мне не одиноко! — прошипел Маджима; рука забралась выше по его ноге. Кирью безразлично что-то промычал и устремился уйти, но Маджима крепко его держал. — Но если тебе, это другое дело. Отнеси меня вниз. Кирью уступил ему в этом. — Всегда такой настойчивый, — вздохнул он, пока всё равно исполнял его волю. Кирью подсчитал две неравных кучи белья для стирки перед собой и закатал рукава до локтей. Маджима привёз целых четыре комплекта нижнего белья, кучу носков и одежду, что на нём. Ни пижам, ни тёплой одежды, ничего. Даже то, что он привёз нижнее бельё, было сюрпризом. Кирью теперь понимал, что он был человеком, способным планировать сложные сюжеты, ведущие к ожидаемому им завершению, так что, должно быть, это было сознательное восстание, что привело его к тому, чем он был сейчас: лежащим животом вниз на съехавшем футоне на полу перед телевизором, то отключаясь, то приходя в себя. Он не мог сказать, что жалел его. Кирью сел рядом с дремлющим Маджимой, складывая бельё и одним глазом следя за игрой в бейсбол по ТВ. Его лоб блестел от пота, и брови хмурились в лихорадочном сне. Глаза Кирью остановились на его патче; пот блестел по его краям. Кирью потянулся к нему, стирая пальцами влажность со лба Маджимы, прежде чем подцепить ремешок. Рука Маджимы резко поднялась и слепо схватила его за закатанный красный рукав. — Он весь в поту, у тебя есть на смену? Маджима медленно моргнул, глядя на него, затем отпустил его руку и закрыл глаз. — Не. Норм, я привык. — Не значит, что это хорошо. Маджима расслабился и снова провалился в сон — или то, что было максимально близким к этому состоянию. Остаток дня он провёл в расплывчатом чувстве вины за это. Может, поэтому он заварил чай, который Хироко дала ему, и каждый его глоток был горьким самобичеванием. В том же потоке раскаяния, ему казалось, что, если бы Нишики или кто-то из дома увидел его в таком состоянии — Кирью бы остановил бы себя. Этого просто не произошло бы. Его мысли блуждали, пока он готовил. Вчера они рассорились из-за обычной стадии уважения Кирью и, возможно, немного зашкаливающих эмоций. Было ли это то, чего он на самом деле хотел от Кирью? Кирью понимал, теперь, когда они были по ту сторону; он действительно сдерживался. Он сдерживал свои собственные желания, отказывая себе во всём, что он думал, будет стыдить его даже без полного осознания, что он делает. И Маджима решил вытащить некоторые аспекты этого наружу по какой-то причине. Утверждать было непросто, особенно учитывая, что Кирью не понимал, какую выгоду извлекал из этого Маджима. Кроме большого количества секса и битв. Ох. Может, это всё, к чему он стремился. Он не выглядел слишком счастливым относительного этого вчера. Даже сейчас он не был уверен, что Маджима действительно принял факт, что у Кирью были какие-то чувства в конце концов, или он был слишком озабочен, чтобы париться об этом. Он не должен был вываливать это. Он уже получил гораздо больше, чем мог бы просить. И всё ещё, стимул сохранялся, будто покачивание травы на ветру. К вечеру Кирью сделал кучу домашних дел и прошёл через длительный самоанализ, чего прежде никогда не делал. На деле, его быстрого темпа жизнь в Камурочо не позволяла ни того, ни другого. Кирью потянулся к полотенцу на лбу Маджимы, чтобы заменить. Маджима слепо моргнул, бросив на него взгляд того, кто не был до конца здесь, пробормотав: — Бро? — прошептал он, звуча потерянно. Как если бы что-то забыл или потерял. Кирью необъяснимо выдерживал молчание, пока вопросы в его голове плодились в нарастающей прогрессии. Глаз Маджимы закрылся после вздоха; Кирью откинул пряди его волос со лба и положил свежее полтенце. Он решил спросить об этом Маджиму, когда он будет достаточно хорошо чувствовать себя для битвы, на случай, если она имела случайность состояться. Которая, скорее всего, была бы. Когда Кирью стало нечего делать, он провалился в спокойное умиротворение, вялый из-за недостатка сна. Атмосфера в доме была напряжённой, как и всегда, но и практически защищённой сейчас; уютная из-за котелка с карри на плите, чистого белья и двух тел, существующих в одном месте. Пылинки витали в оранжевых лучах заката, пробивающихся из окна на пол, наклонённых гораздо сильнее, чем когда Кирью впервые лёг в то же положение для прерывистого сна в его первый день здесь. Это было приятно. Без приглядывания поверх его плеча, без сдержанности чьими-либо приказами, просто проживая день в тихом месте с кем-то, кто был ему небезразличен. Это было не тем, чего ему следовало бы хотеть в таком молодом возрасте, но он заметил корень этого, стоило ему подумать о будущем. Он раздумывал, что он мог сделать, чтобы сохранить это для себя. Прежде, чем он это узнал, его мысли расплылись, несвязно, но комфортно.※ ※ ※
Когда Кирью открыл глаза, первое, что он увидел, было пронизывающим взглядом Ханньи. Маджима сидел в куче одеял перед столом, поглощая лапшу с карри, которую приготовил Кирью. Завихрения лепестков и листьев двигались вместе с чёрными волнами в такт движениям его лопаток. Пальцы Кирью коснулись цветов прежде, чем он подумал остановить себя. Маджима не вздрогнул, но шумно сглотнул и откашлялся. — Извини, — Кирью не останавливался. — Не, трогай сколько влезет. У меня будет время на то же с твоей. Кирью подтянулся в сидячее положение, стремясь разглядеть каждую деталь целиком. Он провёл указательным пальцем вдоль заостряющегося кончика рога Ханньи, большим пальцем проводя по лепестку, красному, как кровь. Он двигался ниже к эмоциональному оскалу; выражение менялось с углом обзора, деликатно детализированное оттенками и морщинами. — Ты выбирал её? Чашка Маджимы подвигалась в такт тому, как он кивал. — У неё много общего с Шимано. — Я жив лишь из-за него, — Маджима пожал плечами. — Сомневаюсь. Уверен, что ты жив из-за того, что ты это ты. Он перевёл на него взгляд; голос огрубел, в котором Кирью начинал различать смущение. — Снова мне льстишь? — Не припоминаю, чтобы я когда-либо тебе "льстил". Кирью видел проблески татуировки Шимано во время событий клана и прочих подобных собраниях — похожие волны и цветы, окружающие оскалившегося тигра. Маджима почётно посвящал себя Шимано по причинам, которые Кирью не мог понять, так что, может быть, он не слишком возражал против материального изображения этой связи, навечно запечатлённой на его теле. Шимано не заслуживал этого. Маджима носил её лучше, в любом случае. Его пальцы забрели на нетатуированную территорию возле бедра Маджимы, и аккуратные линии вдоль его тела, которые разделяли их, были приятным контрастом ощущений и визуальности. Кирью всегда думал, что это создавало иллюзию, что он выглядил слишком худощавым в профиль, когда он был чистой связкой мускул. И они работали в его пользу, особенно когда доходило до битвы. Что делало ещё сложнее понимание, где они начинались и заканчивались. Кирью погрузил пальцы под шорты Маджимы и сжал, следуя по линиям спиралей до самого окончания с клиническим любопытством. Другая его рука двигалась по линии его ягодиц, где облака и цветы намеревались опасть на землю, и ниже, где он видел отчётливое резкое завершение рисунка на боку его бедра. — Я слышал, что ниже намного больнее, — пробормотал Кирью. Он смотрел, как Ханнья двигается с каждым вдохом и выдохом Маджимы. — Намного, чем унылый хвост на твоей жопе, будь уверен. Никогда не поздно присоединиться к клубу смелых парней. — И что я туда должен добавить? Маджима поднял руки в воздух, изображая обхват с обеих сторон. — Я пойду с тобой, они могут обвести мои руки. Кирью впился ногтями и с силой провёл к змеям на его руках; Маджима отпрянул и снова придвинулся в порыве смеха. Кирью провёл рукой по телу змеи на его левой руке и двинулся вдоль, двигаясь к плечу, в сторону головы с раскрытой пастью. Его палец скользнул по вставшему соску. — Не могу поверить, что и здесь тоже. Он допустил ошибку, посмотрев ему в глаза. Маджима смотрел на него, как оголодавший на горячую еду, и Кирью нервно сглотнул, чувствуя, как пересохло горло. Маджима с грохотом обросил пустую тарелку и бросился на Кирью, который быстро его перехватил. — Что? — спросил Кирью. — Просто хочу посмотреть переднюю часть тату тоже. — Господи, ты серьёзно, — Маджима недоверчиво смотрел на него. Кирью был только вполовину серьзён, но наслаждался возможностью скрыть за стоическим выражением лица хоть что-то и оно сработало. Кирью продолжил исследование, подняв руку Маджимы, чтобы обследовать «v» нетатуированного участка, оставленного пустым вопреки старой традиции татуировки заключённых, охватывающих эту болезненную область. — Ох, Кирью-чан, тут? Да ты извращенец. Кирью проигнорировал его, двигаясь по его груди и оставляя на ней тут же краснеющие следы, обхватывая обеих змей, оберегающе опоясывающих его плечи. Одна из них, украшающая левую часть, была идеально расположена напасть на любого, кто посмел бы добраться до его сердца. Кирью откинулся назад, но его руки продолжали исследовать. Как и его рисунок, Маджима был угрожающим, но нежным при таком близком рассмотрении и спокойным; Кирью думал, было ли это объяснением тому, что он постоянно двигался. Почему он дрался с Кирью каждый раз, как тот подходил ближе. Взгляд глаза Маджимы был тяжёлым, будто имел физический вес и разжигал огонь внутри. Мускулы под руками Кирью напряглись в решимости. — Она красивая, — сказал Кирью, заканчивая путешествие. — И только? После всего этого? — глаз Маджимы буквально увеличился, — Тебе бы стоило воспеть мне ёбаные оды о гладких изгибах моего прекрасного тела. Оплачивай свой билет! — Очень красивая, — ответил Кирью с заботливым нейтралитетом в контраст нарастающего недоверия Маджимы. Затем он скользнул пальцами по его соскам. Выражение Маджимы сменилось облегчённым смехом. — Я так и думал, что ты подкатываешь, ты, говнюк! Сидишь тут, заливаешь мне — "я просто хочу получше рассмотреть", блядь, ну ты и жопа, иди сюда, — он снова накинулся на него, и в этот раз Кирью позволил ему придавить его к полу, расстегнуть его рубашку и сжать его грудь вместе, пока он усаживался, обхватив бёдрами его рёбра, предоставляя ему обзор его эрекции, выступающей вдоль его бедра через шорты. — Ты знаешь, Медсестра-чан, весь день я думал, что у тебя лучшие сисечки, которые я когда-либо видел, — довольно выдохнул Маджима, двигаясь членом в углубление между его грудных мышц. Шея Кирью моментально покраснела, когда Маджима стянул пояс своего нижнего белья под яйца. Позиция ощущалась идиотской для Кирью, но он смотрел вниз, наблюдая, как Маджима изловчился собрать его грудь комфортно для себя. Кирью даже никогда не думал об этом. Он смотрел, как отверстие на головке его члена слегка сжималось и раскрывалось, когда он начал двигаться. — Ах, — выдохнул Кирью, когда его собственный член отреагировал с интересом. — Достань язык, — приказал Маджима, тяжело дыша, и солоноватый вкус его эрекции растёкся по его языку и нижней губе; влажный след предспермы и слюны образовался на груди Кирью, Маджима ускорял темп, ссутулив плечи и спину от усилий. Он потянулся назад на секунду, тут же повернувшись обратно со смазкой, припрятанной под котацу, и открыл её. Кирью мельком посмотрел вверх, встретившись взглядом с Маджимой, который смотрел на него с чувственным выражением; его цепь покачивалась в такт его движениям. — Такой покорный. Ты такой хороший мальчик, не так ли, — слова Маджимы были пропитанны чем-то, что чувствовалось чистое обожание, и Кирью был в ловушке, без возможности увернуться от приятных чувств, сдавливающих его грудь; он придвинулся ближе и вытянул язык для большего обхвата его члена, заменив руки Маджимы на груди своими собственными, чтобы лучше понимать формы своего тела. Маджима выдохнул сдавленный стон и потерял контроль над ритмом своих бёдер, приостанавливаясь только, когда его яйца соскальзывали обратно в бельё. — Ха-ах, так стремишься угодить. Ты никогда не был хорош... в исполнении моих приказов, там, дома, — задыхался он. — Вгонял меня в стену, лишь ты. Жестокий и бунтующий, но такой.... жаждущий изображать подчинение. И эта твоя маленькая... о-ох, блядь... уловка срабатывала на ком угодно. Но глянь на тебя сейчас, в тысячу раз круче... сжимаешь свои сисечки и раскрываешь рот для меня. Кирью бросил на него взгляд и, когда он встретился с его, он мог поклясться, что почувствовал пульсацию члена Маджимы; уши Кирью пылали от унижения, которое делало его до боли твёрдым. Он отплатит за это. Маджима прижал тёплую руку к его груди, усиливая давление между ними и действительно отдаваясь процессу, шлёпая бёдрами и гладко скользя по его груди. — Собираюсь раскрасить твой ебучее милое личико, — простонал он; его брови напряглись и приподнялись. Он кончил на губы Кирью с резком вдохом, следующая струя брызнула на его переносицу, бровь, и щёку; Кирью повернулся в сторону, избегая атаки в глаз. Маджима сжал руку, буквально выжимая всё до последнего, проводя по губам Кирью, которые он теперь упёрто держал закрытыми. Он наблюдал в глазу Маджимы удовлетворение, которое достигло и его тоже. — Тебе идёт, — смотрел сверху Маджима, зрачок его глаза был чёрный и расширенный от удовлетворения. Кирью вытер лицо рубашкой и резко перевернул Маджиму спиной вниз, держа его наполовину в воздухе, частично улавливая его подход, но не настолько отчётливо, как во время их битв. Если он может заставить Маджиму умолять, он может победить. Его собственное удовольствие может подождать до этого момента. — Ты всегда говоришь, что хочешь ещё, — бёдра Маджимы сжимали его уши и он смотрел на него снизу со странным невинным интересом, несмотря на обстоятельства. Оказывается, он мог выглядеть действительно бесхитростным, и именно в такой момент. Кирью добавил командования в свой голос. — Так проси ещё. Кирью видел, как кровь приливала к лицу Маджимы, пока это не стало выглядеть дискомфортно. — Ещё, — выдохнул он, когда Кирью вгонял в него свой язык, пока член Маджимы снова не начал подниматься возле его виска. — Ещё, — резче выдохнул он, когда Кирью отбросил его бельё и засосал его яйца, входя двумя пальцами, и затем третьим, блуждая в поисках и надавливая, пока бёдра Маджимы не начали непроизвольно сжимать его шею, практически поглощая его. Он остановился только когда тело перед ним запылало видимой энергией. — Ещё, — прохрипел он, отвлечённо, пока Кирью медленно входил в него, вдоволь распоряжаясь своим временем. Маджима безрезультатно сжимался вокруг него, пытаясь спровоцировать его на действия, но Кирью лишь медленно вышел и вошёл снова; зияющая плоть Маджимы следовала за его движениями. Кирью двигался, пока не заметил дрожь в прессе Маджимы, пока не услышал, как его дыхание начало прерываться, пока его бёдра не перешли к настойчивым движениям — он перестал двигаться и крепко сжал пальцами основание члена Маджимы. Маджима застонал, продолжая безуспешно двигать бёдрами. — Дай мне кончить, — попытался скомандовать он пересохшим горлом. — Попроси хорошо, — Кирью провёл второй рукой вдоль его бедра в ожидании. — Блядь нет. — Окей, — он игнорировал поток команд Маджимы, пребывая в наслаждении от челленджа. Он мог тянуть время столько, сколько ему хотелось, наконец-то. Кирью отпустил его, как только его тело успокоилось, и затем неспеша вошёл, упиваясь конфликтом на лице Маджимы. Маджима смотрел, как он смотрит на него, краснея сильнее, чем есть, сопротивляясь. И затем начал двигать бёдрами в ритме, о котором Кирью мог только просить, стоная каждый раз, когда бесконтрольно резко опускался по всей длине. Его взгляд был прикован к Кирью с заворожённым очарованием мотылька на свет. Кирью не мог утверждать, кто из них был тем и другим. Он был настолько захвачен сценой, что практически упустил руку Маджимы, быстро и резко устремившейся к члену. — Нет-нет-нет... отпусти, агх, господи, — мышцы шеи Маджимы напряглись, как только Кирью схватил его руку с силой до хруста костей. Его ногти впились настолько глубоко в руку Кирью, что та определённо начала кровоточить, — Кирью-чан просто сука двигайся ты блядь! — Не хочу, — пробормотал Кирью, толком ничего не делая и наслаждаясь этим же безмерно. Маджима выворачивался и дрался под ним в попытке перевернуть их, сделать, что угодно, чтобы получить своё. Но Кирью был стоический, как здание, и протесты Маджимы ниспадали слабостью и наслаждением. Кирью ускорился, не в силах сдерживаться, его сердце громко стучало в усилии сдерживать своё удовольствие. Ещё немного, он был уверен. Озлобленные слова Маджимы начинали смешиваться в бреду фрустрации и сдерживаемого оргазма. И определённо температура не шла на пользу. В мыслях Кирью промелькнуло, не переходил ли он грань снова. Голова Маджимы откинулась на бок, как если бы не мог больше держаться; его тело потяжелело. Даже его пальцы дрожали, когда он потянулся к Кирью, и Кирью придвинулся ближе, прижимая их вместе животом к животу. Маджима укусил его за ухо, сильно. Кирью вдохнул от боли и только смог отдёрнуться назад, Маджима резко скользнул между скользкими телами рукой. Маджима озадачил его взглядом, с открытым ртом и хитрым взглядом, и ярость Кирью подскочила от того, что он купился на это, и от того, как сильно это его возбудило. — Просто попроси хорошо, — прорычал он, его рука с силой сжимала член Маджимы, когда он начал с силой двигаться; контроль Кирью спадал. — Чего ты хочешь от меня? — Маджима помотал головой, сжимая рот в токную линию; глаз с силой закрыт. — Никогда не понимал. Ты всегда чего-то хотел от меня. Что это? Только этого? — рот Маджимы раскрылся в молчаливом, болезненном наслаждении. Его пальцы царапали предплечье Кирью, оставляя пылающие полосы. — Чего именно? — Пожалуйста! — единственное слово, что вырвалось из губ Маджимы, как пуля, разбивающая стекло. Его глаз раскрылся с откровенным умолянием, брови выгнулись в отчаянии. — Пожалуйста! Пожалуйста, Кирью-чан, пожалуйста... Кирью отпустил его и погрузился в него влажными, уверенными движениями, звук которых перекрыли судорожные стоны Маджимы в скором достижении конечной точки. Он приподнял с пола их обоих с силой своего оргазма и Кирью пришлось приложить усилия, чтобы удержать его на месте, неумолимо сдерживая их ритм, пока Кирью наконец не сдался, опустошая себя в него с глубоким стоном, который раздавался в шее Маджимы. В его ушах звенело. Будто в радиусе взрыва гранаты. Его чувства медленно возвращались, сначала дыхание Маджимы щекотало волосы возле его уха, затем давление рёбер от их тяжёлого дыхания, и затем раскат удовольствия между ними. Когда он пришёл в себя из тумана секса, он понял, что они лежат, склееные друг с другом потом и спермой и руками Маджимы, как болезненными тисками вокруг его талии и шеи. У него всё ещё хватало сил, учитывая температуру и марафон, но вся его сила поклонялась Кирью, и удовольствию, которое растекалось по его телу, затрагивая каждый нерв. Может, это было то чувство, которое Маджима преследовал каждый раз, как они сталкивались. Или, может быть он наслаждался тем, что нашёл кого-то, кто может с ним справиться. Кирью подвинулся, Маджима вздрогнул каждым дюймом, издавая достаточно довольные звуки, пока не слез с члена Кирью обратно на кровать. Кирью осмотрел его: раскинутые ноги, блестящее тело, рука, накинутая на лицо. Абсолютно развращённый и определённо наслаждавшийся этим. — Это то, чего ты хотел? Маджима просто дышал некоторое время, достаточно долго, чтобы Кирью усомнился, слышал ли он его вопрос, но ему было достаточно просто смотреть на подъём и падение его груди. Затем Маджима приподнялся на предплечье, откидывая потные пряди волос с лица и слабо улыбаясь. — Спрашиваешь, понравилось ли мне? Хочешь услышать, насколько ты был хорошим мальчиком снова? Он сузил глаза и поднялся на ноги, пока Маджима изображал звуки поцелуев, зовя его, как собаку. Он не был готов, что Маджима поднимется и прыгнет на него сзади, как только он войдёт в душ, придвинувшись к его уху с прямым тоном. — Я пошутил. Ты действительно хороший мужчина, Кирью. Ничто не готовило его к такому серьёзному заявлению от Маджимы. Он был благодарен, когда он не дразнил его за угрюмое молчание или чувство, которое так пылало в его груди, что Маджима, должно быть, почувствовал его. Помывшись, Кирью колебался возле нижней ступени лестницы, намереваясь подняться наверх, когда Маджима сидел на футоне. Он болел, и им определённо стоило бы спать раздельно; они проводили целые дни в постоянном присутствии друг друга и возможно ему бы захотелось больше свободного места, а Кирью не позолял ему. Кирью не мог заставить себя двигаться. — Чего ты ждёшь? — Я могу спать здесь с тобой? — Можешь ли ты спа... можешь ли ты спать здесь? Какого хрена ты ещё собираешься делать? — Маджима моргнул, глянув на язык тела Кирью. Он присел, готовый пойти с ним. — Ты хочешь пойти наверх вместо этого? Ох, Маджима полагал, что они останутся вместе. Кирью, с растущим сожалением, что он сделал это куда более неловким, чем это могло быть, и сказал: — Нет, я подумал, может, ты хочешь спать раздельно. Маджима среагировал медленным движением и тяжело могрнул в пустоту. Посмотрел на Кирью снова и Кирью увидел, что они оба были раскрыты в этот момент, потому что его бровь болезненно дёрнулась, и щека Кирью запульсировала, когда шея Маджимы вспыхнула красным с тем, что он подумал, могло быть самой рекордной и затяжной реакцией в их истории. — Я принесу свой футон, — Кирью отвернулся к лестнице в попытке спрятаться. — Ну лучше да. Маджима восстанавливался от эмоциональной честности, пока они накрывали простыни и обустраивали постели, укладываясь рядом и думая о том, что сделали. — Ты только что дотащил меня до края земли и спать рядом друг с другом та вещь, что заставила тебя остановиться и подумать, может, мне стоит вбросить какие-то границы?! — Мы никогда не говорили об этом, — Кирью оборонительно пожал плечами. — Мы просто засыпали после секса. — Если ты паришься о том, чтобы не заболеть, то немного поздно, начиная с той минуты, когда ты всунул в меня хуй, ты, идиот! Лицо Кирью сморщилось. Каждое слово было как нарастающая боль. — Ну это не было так. Я просто хотел. Не был уверен, что и ты тоже. Маджима выдавил болезненный шум сквозь зубы, и Кирью решил придержаться, пока это не переросло в более непростительную стезю. — В любом случае я не думаю, что это распространяется через... сперму. Обычно слюна и дыхание. — После того, как ты это сказал, ничего не распространится, оно просто скукожится и умрёт, — Маджима придвинулся и закинул руку на грудь Кирью с убеждением. — Скажу тебе вот что. Если заболеешь, буду твоей персональной медсестрой. Я даже оденусь и всё такое. — Всё нормально. Просто позаботься обо мне как положено. — Я давал клятву, Кирью-чан, как медицинский практикант. Я подойду к этому очень серьёзно... — Пожалуйста, просто позаботься обо мне нормально... Они спорили и болтали, пока луна не показалась в окнах. Это пришло в голову Кирью, когда конечности Маджимы потяжелели в бессознательном состоянии на нём и он подумал, что это позволило пропустить немало шагов к тому, к чему он намеренно шёл бы гораздо дольше. Если бы Кирью начал думать о чувствах, которые чувствовал сейчас, он скорее всего попытался бы спросить его о чём-то более обыденном — может, о драматической битве, которой был бы признателен. Или мог бы попросить упаковать бенто, как слышал от девушек, говорящих об идеальных отношениях. Он спросил бы его про его кёдая и о том, как он потерял глаз. Это было невинно и нереалистично, наивное и не мужское, чему он научился ещё в детстве; и Кирью заснул, переходя в сон наяву, окружённый жаром чужого тела. Он никогда не любил прежде, чтобы его обнимали, но Маджима завоёвывал это преимущество не одной битвой.※ ※ ※
Кирью снился сон. Кирью навещал Казаму, будучи в старшей школе в очередной попытке позволить ему присоединиться к его семье. Он был в городе раньше, но обычно приезжал с Нишики, или с одним из подчинённых Казамы в эскорте, обычно Кашиваги. В этот раз он прибыл один. Он был молодым и сильным, но город встречал его клыками, которых он не ожидал. Он помог пожилому мужчине купить еды, и затем это обернулось тем, что его вещи пропали. Когда он вернулся к старику, тот тоже пропал. Кирью преследовал его по вероятной траектории, но не нашёл ни одной зацепки и оказался среди зданий, которые не узнавал, на стороне улицы, которая казалась слишком тихой, чтобы быть безопасной. Он поймал взглядом группу преступников и уложил большую часть из них, но до того, как один из них сбежал и вернулся с подмогой. Человек, зашедший за угол, был массивный, как скала, решившая отрастить ноги и пойти. Он не был настолько броским, как остальные его союзники, одетый в обычные камуфляжные штаны и чёрную футболку, которая с трудом старалась его обхватить. Он смерил Кирью тихой интенсивностью сродни накатывающему на остров океану. — Этот пацан не проблема. Не тратьте моё время. — Н-но он уложил парней Шимано... — И? Если они не достаточно сильны, чтобы уложить испуганного пиздюка, они бы ему вряд ли сгодились, так или иначе. Проваливай. Посыльный сделал, как было сказано, и Кирью остался наедине со скалой. Он держал кулаки поднятыми и лицо непреклонным. — Эй, я тут не для того, чтобы биться. Ты понял? — у него было каменное староватое лицо, но то, как он его держал, заставляло его выглядеть моложе, и Кирью предположил, что тот был не намного старше него. — Ты потерялся, парень? — Приведи меня к офису семьи Казама, — заявил Кирью самым убедительным голосом, что-то между глубоким баритоном, чем он гордился. Мужчина ещё раз глянул на него сверху вниз. Он стоял, блокируя выход к улице, обрамлённый ярким оранжевым и зелёным светом пачинко. — Ты ищешь куда вступить? Кирью покивал, выставляя подбородок. Мужчина выдохнул через нос. — У тебя веская причина? — молчание Кирью казалось для него ответом. — Если не хочешь быть частью такой жизни, то не нужно. Есть множество занятий куда лучше для пиздюка, как ты. — Я не пиздюк, — выдохнул Кирью, ступив к нему. Настолько близко, скала возвышалась только на несколько сантиметров над ним. Тёмные глаза были мягкими, если присмотреться получше. — Если тебе приходится такое говорить, ты всё ещё пиздюк, — рассмеялся он, хлопнув ладонью по плечу Кирью и выводя их с улицы. Темперамент Кирью вспыхнул, но тут же урезонился под ровной ритмикой кансайского акцента предполагаемого оппонента. — Не знаю, что у тебя стряслось, но знаю, что я бы не присоединился, будь у меня выбор. Абсолютное спокойствиие мужчины сгладило шипы Кирью, пока его злось не уменьшилась до крошечного зерна страха, из которого изначально проросла. — Я просто хотел помочь... отцу. Мужчина повернулся к нему с серьёзным лицом, убеждаясь, что захватил полное его внимание. — Это то, что нужно помнить, если присоединишься. Всем, кто начинают по причине, как у тебя. Большинство людей теряют свой путь и многие становятся монстрами. Но все, кому мало везёт, идут к такой жизни. Так что, поимей сострадание понемногу тут и там, и тебя за это прирежут. Кирью проматывал его слова в голове и нашёл их пронизанными правдой, как будто они были его кредо. Он посмотрел на мужчину с обманчиво изношенным лицом и несколько лет сбросились, как только он улыбнулся. — Бро! Вот ты где, — кто-то выпрыгнул сзади него, обхватив рукой его плечо — он выплыл в обзор и Кирью пришлось отступить назад, или бы его зацепило шальной рукой от резкости движения. Скала даже не подвинулся. — Слышал, тут проблемы? — его глаза метнулись в аллею, где несколько побитых мужчин лежали в стенаниях, и затем на Кирью, который замер, чуть ли не вздрогнув. Когда он лукаво улыбнулся, глядя на него, Кирью прочувствовал это всем телом. — Никаких проблем. Просто потерянный парень, — пробормотал скала, отбросив назойливого гостя, пока тот не встал на свои ноги, перестав висеть на нём. Резкие пряди нового компаньона свисали на его тёмные сверкающие глаза. — Просто потерянный парень, который уложил целую банду парней Шимано, отделавшись ни царапиной, — сказал он, обмеряя его взглядом, который заставлял Кирью снова поднять кулаки. Мужчина раскатился в смехе, который больше походил на лай шакала. — Охох, в нём что-то есть, выглядит забавным... — Ничего такого. Ищет офис Казамы. — Казама? Скукота, идём к Шимано. Большой брат присмотрит за тобой, покажет все азы. — Он издевательски похлопал рукой по своей бежевой рубашке. Кирью переводил взгляд с дохлого новоявленного компаньона на мускулистую скалу. — Откажусь. Большой парень выглядит более надёжно, в любом случае. Скала провалился в глубокий, довольный смех, и челюсть второго отвисла в саркастичном шоке в ответ на его желчь. — Как твоё имя? Когда вступишь к Казаме, я буду преследовать твою жопу... — Бро. Просто скажи ему уже, где офис. Я блядь жрать хочу. — Скала похлопал тяжёлой рукой по спине второго и тот моментально расслабился, как злой кот, которого почесали. Он выдохнул и повиновался, но Кирью не мог выносить этот взгляд без чувства, что за ним следят посреди улицы. — Не потеряйся снова, — прикрикнул скала, а его компаньон смотрел на него с неопровержимой хищной аурой, когда Кирью перешёл на бег без оглядки. Кирью бежал один в неоновом свете Камурочо, в запахе свежего дождя на асфальте, сигналах машин и бормотании людей, предназначенных быть частью этого мира.