Однажды в Берлине

Август 1948 года. Чёрный «Харлей» с коляской остановился возле небольшого уютного домика в Керри. Перед домом была аккуратно подстриженная зелёная изгородь, а возле двери на дорожке из гравия стояла каменная клумба. Бут заметил, как колыхнулась штора на втором этаже и промелькнуло миловидное личико. А спустя несколько секунд открылась входная дверь и показался Скарлетт с широкой улыбкой на лице. Уилл немного набрал в весе, но скорее в мышечной массе. Парень всё также коротко по-армейски стригся и даже в гражданском в нём был виден бывший солдат. - Лейтенант! – радостно воскликнул парень. – Мы ждали вас ещё вчера. - Привет, Скарлетт! – Бут спрыгнул с мотоцикла. – Не рискнул в дождь. Пришлось остановиться в мотеле. - Вы позволите, сэр? – Уилл указал на сумку в коляске и Август кивнул. Сам он отстегнул седельную сумку и пошёл вслед за бывшим рядовым. Его встретили родители Скарлетта: мужчина и женщина, которым было около шестидесяти лет. Парень не рассказывал о них, а Август не пытался лезть в его личную жизнь. По чуть неестественной позе старшего Скарлетта, Бут понял, что у того вместо ног – протезы. И он оказался прав, когда мужчина ковыляя подошёл к Августу и протянул ему руку. - Уилл Скарлетт старший, - улыбнулся он. – Уилли много про вас рассказывал, сэр. - Август, - улыбнулся Бут. – Зовите меня Августом. Пожав руку мужчине, он слегка сжал ладонь Агнес Скарлетт, матери Уилла-младшего. - А где Элис? – поинтересовался лейтенант. - Элис, дочка! – позвал старший. – Вечно она копается. Вы пока умойтесь с дороги, а Агнесс накроет на стол. Было очень по-домашнему уютно в доме Скарлеттов. Август, конечно любил свой дом, где он вырос. Но с тех пор, как погибла его мать, дому не хватало женской руки. Ему было всего шесть, когда не стало матери. Но он её помнил. По фото, помнил её голос, запах. Помнил, как та говорила, что мечтает увидеть сына выпускником военного училища и как будет им гордиться. Но так и не увидела. Погибла под обстрелом немецких истребителей. Его отец выжил, но так и не смог привести другую женщину в их семейный дом, живя вдовцом и воспитывая единственного сына. Первое время, дом держался на бабушке, матери мамы пока была жива. Но вот уже несколько лет, как её, так и деда, не было в живых. Да и его отец, Марк Бут за годы, что Август был на фронте, сдал. И мужчина хотел порадовать отца: тот очень хотел побывать на свадьбе сына и увидеть внука или внучку. А Уилл давно звал его в гости, нахваливая свою сестру и вот, наконец, Август решился. - Элис! – недовольно воскликнула Агнес и наверху лестницы, наконец появилась девушка лет двадцати. На ней была модная юбка в клетку сине-зелёного цвета и бежевая блузка с коротким рукавом-фонариком. Судя по скромной обстановке, Бут понимал, что девушка надела самое лучшее, что было в её гардеробе. Рыжие волосы скромно были перевязаны зелёной шёлковой лентой. – Ну, наконец-то, - недовольно пробормотала женщина дочери. Элис исподлобья посмотрела на Августа и просто кивнула. - Уфф, а я проголодался! – Уилл потёр руки. - Где твои манеры, Уилли? – строго спросила Агнесс. - Ма! Бут с нескрываемой улыбкой наблюдал за всей этой семейной перепалкой, понимая, что оказался в тёплом и любящем семейном кругу. Через пару минут он с удовольствием уплетал копчёного лосося с овощным пюре, запивая всё это скотчем. До возвращения Элис в Университет оставалось ещё пара недель и это время Август провёл в гостеприимном доме Скарлеттов. Девушке оставалось отучиться ещё один год, и она получала диплом инженера. Они проводили много времени вместе, но порой Бут оставался наедине. И в это время он писал повесть о войне: о двух девушках. Эмме и Реджине (на нем. Регина, а на англ. Реджина) и о мальчике Генри. О Второй мировой войне, о Гитлере, о Хрустальной ночи и о своих переживаниях. Всё-таки, хотелось надеяться, что девушки всё же остались живы и сегодня где-то радуются мирной жизни, Генри подрос и они все счастливы. За пару дней до отъезда из Керри Август решил съездить в Эдинбург, в ювелирный магазин. Элис ему очень приглянулась. О любви было ещё рано говорить, но Бут решил на прощанье подарить девушке какое-нибудь украшение. Не колечко, чтобы не давать Элис лишних надежд, но всё же, отблагодарить девушку, за прекрасно проведённое с ней время. Бут остановился у небольшого магазинчика на Принцесс-стрит. В зеркало заднего вида он увидел, как к магазину подъехал подросток лет 12-13 с бумажным пакетом, закреплённом на заднем сидении. Мальчик аккуратно поставил своё средство передвижения у стены и, взяв пакет, вошёл в внутрь. Когда Август вошёл в магазин, он увидел, как женщина за прилавком разговаривала с подростком. Брюнетка выглядела немного уставшей, тёмные круги залегли под глазами. - Как дела в школе, сынок? Тот пожал плечами: - Да как обычно, мам. Завтра будет тест по алгебре и геометрии. - Ты готов? - Угу. - О, добрый день, - улыбнулась брюнетка вошедшему, на бейджике которой значилось «Реджина». Август кивнул, вернув улыбку и подошёл к прилавку. - Я пока посмотрю, - сказал он и не стал тревожить мать с сыном. Женщина поправила воротник на рубашке подростка, получив от того немного недовольный взгляд. - Я сегодня могу немного задержаться, должны привезти товар. - Я понял, мам. Я пойду, а? Брюнетка кивнула головой. - Спасибо за бутерброд, родной, - она потрепала сына по голове, но тот вывернулся и вышел из магазина. Август обратил свой взгляд на продавщицу. У неё была милая, пусть и немного дежурная улыбка; вьющиеся чёрные волосы собраны в хвост; на вид ей было не больше тридцати лет. – Вы что-нибудь подобрали? – приятный голос был чуть с хрипотцой. - Не знаю, мисс, - улыбнулся Август. – Я бы хотел сделать подарок девушке. - Невесте? - Нет. Пока ещё не знаю. Мы с Элис знакомы не так долго. - Тогда обратите внимание на серебряный браслет … или серёжки с фианитом. Август посмотрел на драгоценности в руках женщины, потом поднял на неё глаза. Потом снова опустил взгляд. Эмма вошла в дом, в котором ей предстояло жить. Чувствовала она себя плохо, с трудом соображая, что же её ждёт в ближайшем будущем. Они приехали в пригород Мюнхена утром. Приехали не на поезде, а на служебном автомобиле, выделенном Келлеру. Пока водитель вносил чемоданы вместе с дворецким, Эмма осматривалась. Её муж (чёрт, она не могла свыкнуться с мыслью, что она замужем!) покинул её у ворот концентрационного лагеря. Шван видела, что узников согнали, чтобы они смогли поприветствовать нового директора. Среди заключённых были дети. Кто-то был даже не старше Генри по возрасту. На некоторых заключённых были лёгкие робы, хотя температура не превышала 13 градусов и накрапывал дождь. К одежде каждого заключённого был пришит номер и треугольник какого-нибудь цвета. Чуть позже Эмма узнала, что так разделяли узников по их «преступлениям». Больше всего треугольников девушка увидела красного, чёрного, розового и лилового цветов. (прим. Википедия, статья «Пометка заключённых в концентрационных лагерях») Некоторые выглядели не лучше скелетов, обтянутых кожей. А в ноздри Эмме ударил противный запах, девушка не могла сказать, что он ей напоминал, но у неё сильнее разболелась голова, которая и до этого немного кружилась, как только этот «аромат» ударил в нос. Глядя в открытое окошко, девушка увидела бритого, но видно черноволосого мальчика с забавно оттопыренными ушами лет 6-7, который с явным любопытством посмотрел на Эмму и вдруг улыбнулся. Шван заметила на нём два жёлтых треугольника, нашитых друг на друга, образовывавших шестиконечную звезду. Улыбка тоже тронула губы девушки. Но неожиданно на него опустился приклад автомата. Не слишком сильно, но заставивший мальчика вскрикнуть. - Ай! - Не смей вести себя так в присутствии гера фон Гинсбурга. Ты понял меня, шельма? Мальчик резко изменился в лице. Что произошло дальше, Шван не видела. Она отпрянула от окна и попросила шофёра ехать. Всё, что она запомнила, это был номер на его робе. 8354. Эмма прикрыла глаза. Господи, она знала про зверства в лагерях, но увидев своими глазами, как солдат бьёт мальчика автоматом, ей стало не по себе и замутило. На его месте мог быть Генри. Да неважно! Генри или нет! Как можно загонять в такие места детей, только потому что они были евреями. Как можно так поступать с людьми, только потому, что они не являются чистокровными арийцами, или стоят в оппозиции правящей партии, или за сексуальную ориентацию! Девушка приложила ладонь ко рту и еле сдержала себя, чтобы не заплакать. Она ещё больше уверилась в том, что ей нужно покончить с Келлером. Конечно, после него будет другой, но хотя бы этого человека она должна уничтожить. За то, что он делал с Региной, за то, что он собирается творить здесь. Этот мальчик? Кто он? Один? Или с родителями? Он же едва старше Мильца! И может она помочь хотя бы ему? Она видела его ещё наивные, улыбающиеся глаза. Видимо пацан совсем недавно был в Дахау. - С вами всё хорошо, фрау? – услышала она голос водителя. Она только кивнула головой. С ней всё было нехорошо. Но она этого не покажет. Она вытерпит. Ради Регины и Генри. Дом был просторный, в два этажа. На первом находилась гостиная, столовая, кухня и кабинет с библиотекой. На втором был балкон, три спальни и две уборные. Шван вошла в одну, которую решила сделать своей и присела на кровать, пока дворецкий и шофёр заносили чемоданы в их общую с Келлером спальню. На душе было тяжело. Сможет ли Лили передать ей оружие? Сможет ли она осуществить задуманное и скрыться, чтобы её не схватили? Ведь если она не сможет реализовать задуманное, то вполне может оказаться по ту сторону решётки, надев полосатую, вонючую робу. В обед Эмма съела лишь немного салата и выпила две чашки кофе под сигарету. Теперь, живя вдали от города, девушка не знала, где сможет брать сигареты. Сигареты и пиво. Так как в этой глуши можно было свихнуться. А ещё вспоминая, что рядом находится, от начинало бить мелкой дрожью. Келлер пришёл ближе к семи. Довольный, словно кот, который вылакал миску сметаны. Скинув шинель, он прошёл гостиную и подошёл к бару, где выпил три стопки шнапса. - Грета, можешь накрывать на стол! – крикнул он в сторону кухни. Поднявшись в спальню, он не обнаружил там Эмму. Девушка находилась в соседней комнате. Она стояла и смотрела в окно. Мужчина подошёл и обнял блондинку за талию. - Я соскучился, Эмма. Тебе уже можно? - Не сегодня, Келлер. Подожди ещё немного. Помнишь, что сказал гер Хопп? - К чёрту Хоппа! - поморщился фон Гинсбург, - Я хочу свою жену! - Если ты ещё и хочешь ребёнка, то тебе придётся ещё немного потерпеть, - холодным голосом ответила Шван. Гауптштурмфюрер развернул блондинку к себе и грубо поцеловал. - Не забывай, что есть и другие способы доставить мне удовольствие, любимая. А теперь пойдём ужинать. - Я не хочу. Келлер до боли сжал плечи Эммы и посмотрел в её глаза. И Шван поняла, что лучше ему не перечить. Во время ужина мужчина ещё приложился к шнапсу. Позже он вышел в сад, где допил бутылку. Видимо таким образом он решил отметить свой первый день в Дахау. Перед сном Келлер послушал радио, пролистал газету, что не успел посмотреть утром и пошёл спать. Не застав Эмму в спальне, он без стука вошёл в её комнату и молча скинув с неё одеяло, схватив за волосы, заставил пойти за собой. Втолкнув девушку в супружескую спальню, он просто расстегнул брюки и выставив перед ней своё хозяйство, заставил взять его в рот. Кончив, он так же за волосы поднял блондинку за волосы и, посмотрев в серо-зелёные глаза, грубо впился в её губы, сжав до боли грудь. - Помоги мне раздеться. Эмма знала, что перечить – это равносильно смерти, поэтому подчинилась и помогла мужу раздеться. - А теперь раздевайся сама. - Но… - пыталась возразить Шван. Кровотечение прекратилось, но доктор предупреждал, что с сексом стоило всё равно повременить. А ещё это лекарство, от которого всё время хотелось спать и, скорее всего именно от него болела голова. - Раздевайся. Шван подчинилась. - Хм… Вот не понимаю, почему некоторые трахают жидовок в лагере, когда твоя жена может сделать то же самое. И она чистая и здоровая женщина, - фон Гинсбург развернул Эмму спиной и сильно ударил её по попе. - Сладкая… - прохрипел мужчина, засасывая до боли её в шею. Она почувствовала, как одной рукой он сжал её грудь, а пальцами другой руки вошёл в её лоно. Так же она ощутила, что его член снова встал. - Ааа!!! – вскрикнула она, когда мужчина вошёл в неё сзади. Он зажал ей рот рукой, продолжая долбить её своим твёрдым органом. Завтра она снова не сможет нормально ходить и сидеть, но Келлера это мало волновало. Он кинул её на кровать, на время выйдя, но через секунду снова навалился и продолжил истязания. Кончив в очередной раз, он сполз с девушки и тут же захрапел. Девушка натянула на себя одеяло и, сжавшись в комок, попыталась уснуть. Это далось ей с трудом. Она провалилась в сон уже ближе к утру. И снились ей Регина и Генри в полосатых робах с жёлтыми треугольниками на груди. Келлер бьёт Генри прикладом Вальтера, а Мильц пытается его защитить. Гауптштурмфюрер отбрасывает мальчика в стороны и наводит пистолет на брюнетку. Раздаётся выстрел. Шван видит, как кровавое пятно расползается на месте звезды Давида и брюнетка падает с открытыми глазами, устремлёнными в безоблачное голубое небо. Она не знала, что стонала во сне. Но её никто не разбудил, так как Келлер встал на рассвете и позавтракав, ушёл на службу. - Регина! – пыталась закричать Эмма, но как обычно во сне не смогла этого сделать и лишь жалобно выла.