Однажды в Берлине

Он должен её найти. Должен найти сказать, что она никуда не поедет. Он ей не позволит! Она не справится одна, в чужой стране. А тут она под защитой. Под его защитой. Он не даст её в обиду! Куда, интересно, она могла пойти? Он вспомнил, что Эмма любила одну лавочку в парке напротив пруда. Наверняка молодая женщина была там. Хауффман вышел из дома и почти побежал по направлению к парку, как будто бы Шван могла уехать прямо сейчас. А Эмма начала немного подмерзать. Да и носик у Кристен немного покраснел. Но домой возвращаться не было никакого желания. Марике удалось найти денег для поездки, и блондинка подумала, что ничего страшного, если она немного потратиться сейчас. Блондинка помогла дочке спрыгнуть с лавочки и, взяв её за руку пошла по дорожке, ведущей к выходу. Гензель бежал по направлению к Розенпарку. Он не видел, как за ним следует не отставая группа подростков четырнадцати-шестнадцати лет в форме Гитлерюгенда. Во главе их шёл товарищ постарше. - Я точно уверен. Это он! Он написал на стене: «Долой Гитлера!» Ульрих, приведи полицейского, а мы его задержим. Идём, он, похоже, идёт в парк. Гензель вошёл в парк и направился к пруду. Но парень уже издали увидел, что Эммы там нет. Где же она? - Чёрт! – выругался он и развернулся. И лишь тогда увидел преследователей. Хауффман понял, что те именно по его душу. В руках предводителя был кастет, руки же других лежали на кортиках. Гензель вначале попятился, а потом, развернувшись, побежал по дорожке. Надежды на спасение практически не было. Но попытаться стоило. Почему эти отморозки решили на него напасть? Ничего не выдавало в нём члена сопротивления. И всё же каким-то образом они догадались. - Стой! Ты всё равно не сбежишь! – услышал парень, но не остановился. А в следующее мгновение на его затылок опустился кастет. Хауффман покачнулся. Следующим ударом под колени его сбили с ног, и он упал. Тут же подростки окружили его со всех сторон и замолотили ногами. – Тише, ребята, не забейте его до смерти. Мы должны сдать ублюдка полиции. Там его ждёт суд. Удар металлической дубинкой по голове последнее, что запомнил Гензель. Очнулся он уже в камере… Эмма с Кристен смеясь вошли в дом. Они отлично погуляли, пообедали в кафе, но малышке пора было спать. Она пыталась ещё стоять на ногах, но Шван видела, что дочурка устала. - Давай, снимем пальтишко. Ты же не пойдёшь спать прямо в нём? - Ма-ма… Эмма скинула ботинки и, помогла Кристен раздеться. Взяв девочку на руки, пошла в спальню. Дочка уже засыпала на ходу. Сняв с малышки платье и колготки, она уложила её в постель и подоткнула одеяло. Малышка тут же провалилась в сон, обнимая свою куклу. Лишь удостоверившись, что дочка уснула, Эмма пошла и сняла с себя пальто. И лишь тогда поняла, что в доме пусто. Не было ни Дафны, ни Гензеля, который уже давно должен был вернуться. У порога стоял чемодан, значит парень уже приходил. Куда же он мог уйти? Блондинка переоделась в домашние брюки и рубашку. Вернулась в гостиную. Шван положила чемодан на диван и открыла его. Да, он был полностью забит листовками, которые нужно будет раскидать в Бад Тёльце. Эмма не занималась этим в последнее время. Хотя какое-то время после рождения Кристен, чувствуя, что обязана тем, кто её приютил, раскидывала прокламации. Но год назад молодая женщина едва не попалась в вечернем парке. Лишь сумерки и госпожа Фортуна спасли её от ареста. С тех пор она зареклась раскидывать листовки. Она не хотела, чтобы её дочка осталась сиротой. Взяв один листок, она пробежалась глазами по строчкам. «Каждое слово, исходящее из уст Гитлера, - ложь: если он говорит мир, то подразумевает войну, и если он самым кощунственным образом упоминает имя Господа, то имеет в виду власть зла, падшего ангела, сатану. Его рот - это зловонная пасть преисподней. Его власть порочна в своей сути». Какое-то время молодая женщина держала листовку в руках. Она хотела сложить лист и положить в карман платья. Оставить себе что-то на память о Германии, но передумав, положила обратно и закрыла чемодан. Не стоит. Вдруг что-то случиться в дороге, и она не хотела бы, чтобы при ней было обнаружено вот это. Она достала сигарету и закурила. Послезавтра она уезжает из Мюнхена. Из Бад Тёльца. Из Германии. Шван достала из кармана брюк склеенный рисунок и поднесла к губам. - Я надеюсь, ты сейчас в безопасности, дорогая. Она услышала, как открылась входная дверь и повернув голову увидела входящую Дафну. Сложив рисунок, она положила его обратно в карман. - Гензель, он не с тобой? Брюнетка нахмурилась. - Он ушёл искать тебя. Я думала, вы встретились. Эмма покачала головой. - Нет, я его не видела с тех пор, как он уехал в Мюнхен за листовками. - Странно, - Даф подошла у Шван и взяла у неё из рук сигарету. Кажется, девушка успокоилась. Она выдохнула дым. Гензель был подвешен к потолку. Казалось, на его теле уже не осталось живого места, так его избили цепью. На разбитых губах запеклась кровь, а оба глаза заплыли. На него вылили ведро холодной воды, которая попала в нос. Парень закашлялся. Его ни о чём не спрашивали, просто били. Перед ним стоял ухмыляющийся полицейский, у которого в руках был паспорт Хауффмана. - Хочешь что-нибудь сказать? Гензель Хауффман. - Пошёл на хуй… - пробормотал парень, с трудом раздирая губы, на которых тут же выступила кровь и в следующую секунду получил удар железной дубинкой. - - Неверный ответ, мой мальчик. Гензель закашлялся, выплёвывая кровь, которая попала на белую рубашку мужчины. - Ублюдок… - пробормотал полицейский. – Я знаю, что ты работал на заводе БМВ. Я прав? Отвечай! – мужчина ткнул Гензеля дубинкой. У парня затекли руки, и он снова был на грани обморока. – Принеси ещё воды, - кому-то приказал полицейский. Он пнул цепь, лежащую на полу и стал медленно обходить вокруг Хауффмана. – Ты член «Белой Розы». Так? – Гензель закашлялся опять, сплёвывая кровь. – Помоги выйти на лидеров шайки и быть может я похлопочу, чтобы тебя не отправляли в концлагерь. Гензель закрыл глаза. Он не верил этому полицаю. Он понимал, что его в любом случае ждёт смерть. Но быть может мужчина не лгал? Может он и правда сможет избежать смерти. - Ты же понимаешь, что, если ты будешь молчать, ничего хорошего из этого не выйдет, - спокойно продолжал тот. - Тебе просто нужно сказать имена и где мы можем их схватить. И даю тебе слово офицера, что ты будешь жить. Так как Хауффман молчал, полицейский понял, что тот раздумывает над его предложением. - Сынок, ты ещё очень молод, чтобы вот так погибать ни за что. Тебе всего двадцать два года. У тебя вся жизнь впереди. Зачем тебе тратить её на каких-то… сумасшедших. Такие люди никогда хорошо не кончают. И если не ты, то кто-нибудь другой. Мы рано или поздно выйдем на организаторов. Полицейский встал снова напротив Гензеля. Тот провёл языком по губам. - Хочешь пить? – услужливо спросил полицейский. Он подошёл к столу, на котором стоял графин и плеснув воды в стакан, поднёс его ко рту парня. Тот жадно начал пить. – Вот. Я думаю, мы с тобой договоримся? Кивни, если согласен. Гензель кивнул. Он не хотел умирать. Он уже один раз был на грани смерти, когда его подстрелили. Но он выжил. Теперь он тоже висит на волосок от смерти. Ему дали второй шанс, и он его не упустит. Хватит с него игры в войну. Вошёл парень с ведром воды и поставив то на пол, посмотрел на полицейского. - Освободи его, - кивнул полицай в сторону Гензеля. Через несколько секунд парень упал на пол, словно мешок. – Помоги ему встать и посади на стул. - На столе лежал лист бумаги и карандаш. – Напиши имена всех, кого ты знаешь. И как их можно найти. - Что потом? - Потом ты примешь душ и отправишься в камеру. Временно, - мужчина похлопал Хауффмана по плечу. – Пока мы не арестуем их. А потом ты будешь свободен. - Мне нужно будет уехать из Мюнхена, гер офицер. - Я подумаю над этим, а сейчас – имена. Гензель не пришёл и к ужину. Эмма с Дафной начинали нервничать. Да ещё и Розенберги подлили масла в огонь, вспомнив, что вот так вот исчез когда-то их сын, лишь через несколько дней они узнали, что того запытали в гестапо. Они думали, что придут и за ними, но почему-то ими так и не заинтересовались. На листе, который пододвинул офицеру полиции Гензель было несколько имён. Во главе списка, конечно же были Ханс Шолль, Софи Шолль, Кристоф Пробст – создатели «Белой Розы», Александр Шморель, профессор Курт Хубер и ещё несколько других имён. На последнем имени, что хотел добавить Гензель, он задумался, но всего лишь на несколько секунд. И его рука вывела «Дафна Циперович. Работает в мюнхенской типографии под именем Вильгельма Геббельса». Он должен был убрать её со своей дороги. Эмма будет его! Адрес дома Розенберга Хауффман выдавать не стал. Пока не стал. А через пятнадцать минут Хауффман, пусть и в тюремной, но чистой робе был заперт в одиночной камере. Перед ним стояла тарелка с горячим мясным рагу и бутылка пива. На его губах была улыбка. Эмме Шван придётся согласиться на его условия. В эту ночь были схвачены Кристоф Пробст, профессор Курт Хубер, а также Марика Рохау. Гензель не побрезговал сдать и ту, которая его любила. Пробста и Хубера казнили спустя несколько дней. Марику же отправили в Дахау. ___________________ События, описанные в главе, не совпадают с реальными. Организаторов «Белой Розы» схватили уже в 1943. Они, к сожалению, на самом деле были казнены.