Ультрамарин

У Хаккая проколот пупок. Мицуя моргает часто-часто — кажется, сходит с ума, потому что ему мерещится блеск аккуратной титановой штанги над резинкой спортивных штанов, когда Шиба сползает вниз по спинке стула и чешет живот. Такаши спит по три часа в день и, ну, возможно, это какие-то болезненные галлюцинации. — Бли-и-ин, — Ноет Хаккай, вытягивая свои длиннющие ноги поперек маленькой узкой спальни, — Может, прогулять завтра? Ненавижу литературу. — И что будешь делать? — Спрашивает Мицуя, бездумно перебирает пуговицы на рубашке, думает только о том, как охуенно выглядит пирсинг на теле Хаккая. Хочет вылизать жесткие мышцы живота и прихватить зубами эту металлическую штуковину, может, потянуть немного — интересно, это приятно или- — Така-чин? — Хаккай осторожно касается напряженной голени Такаши стопой, глядит из-под красивых темных ресниц, в вырезе безразмерной футболки — изгиб бледных ключиц и маленькая, прозрачная почти родинка на шее. Проебать нить разговора оказывается чертовски легко. — А? Ага, — Кивает Мицуя. Делает вид, что не выпадает из реальности, представляя, как титановое украшение трется о кожу его, Такаши, живота и груди, пока он скользит-стекает между разведенных бедер, медленно, тягуче целует тонкую кожу под коленкой, слушает, как сбивается спокойное дыхание Хаккая. — Ну, может, у Доракена зависну, — И добавляет, помолчав немного: — А вечером к тебе. Нет-нет-нет, паникует Такаши внутри, даже не думай, Хаккай. — У меня куча работы, — Это ложь наполовину — Мицуя работает над четырьмя новыми моделями, но у него нет дедлайна, и он может не идти в мастерскую. Просто Шиба сбивает рабочий настрой одним своим присутствием, и когда он тусуется в импровизированном ателье, Такаши не хочется корячиться над швейной машинкой, а хочется Хаккая. — Не занудствуй, Така-чин, — Тянет Шиба. Пальцами стопы оглаживает выступающую лодыжку, улыбка на его бледных губах немного смущенная и немного загадочная. Он вдруг подается ближе, вглядываясь в пока непроницаемое лицо Мицуи, словно уловив в нем что-то, понятное лишь ему одному. Ближе-ближе-ближе — Мицуя поднимается с дивана и плавно опускается на чужие колени, не объясняя ничего, — молча — и ладони Шибы на талии лежат крепко, согревая кожу тяжелым теплом даже сквозь рубашку. — Ты пупок проколол? — Такаши спрашивает, обвивая руками шею Хаккая, бездумно тыкается губами в висок — оставляет мягкий поцелуй. Шиба довольно щурится. — Ага. Нравится? — И, замечая, легкий кивок Мицуи, продолжает: — Думал, ты не заметил. — Как же не заметить, — Такаши красноречиво опускает глаза вниз, — такую красоту. Хаккай не отвечает — Хаккай порывисто прижимается губами к чужим губам, широко облизывает нижнюю, вынуждая Мицую открыть рот, и о пирсинге они больше не говорят.