***
В Штаты они возвращаются ближе к зиме. В Вашингтоне с пришельцами хочет познакомиться куча народу, а у Джима складывается ощущение, что кое-кто старательно эти встречи оттягивает, потому что у Спока вдруг оказывается много свободного времени. Может, им просто дают время привыкнуть к часовому поясу, а может в бюрократические процедуры не так-то просто включить посещения инопланетных делегаций. В общем, Джим просто рад внезапному затишью. Никогда он не думал, что приключения и перемены могут надоесть, но он начал уставать от бесконечных перелетов. Плюс, Смитсоновский институт. В других странах, конечно, тоже есть множество возможностей культурно обогатиться, но Джим про них почти ни черта не знает, и не все они в шаговой доступности, а тут целый музейный комплекс, в котором можно бродить днями, да еще и прямо на пороге у правительства. Такую возможность он ни за что не упустит. Сегодня третий день их похода по музеям, и Спок с каждым разом присваивает себе все больше Джимовых зимних вещей. Джим знает, что его родная планета очень горячая и пустынная, и сколько бы Спок ни протестовал, что, мол, «вполне способен регулировать температуру тела», стоило им подольше задержаться на улице, Джим заметил, как Спок дрожит. Поэтому Джим постарался и укутал его как следует — они даже зашли в магазин и потратили кругленькую сумму казённых денег на пальто и шарф. Они стоят в лобби Национального музея воздухоплавания и астронавтики — уже второй раз, потому что Спок с таким интересом осматривает каждый экспонат, что за один день они все осмотреть не успевают. Джим не против, конечно. В этом весь смысл. К тому же, они, вроде как, никуда не спешат. — Ваша раса развивается гораздо быстрее, чем предсказывали наши модели, — говорит Спок, пока они совместными усилиями укутывают его поплотнее, чтобы можно было выйти на улицу. Солнце уже касается горизонта, и, как бы Джиму ни хотелось остаться подольше, Споку лучше не испытывать на себе ночное падение температуры. — Думаю, даже если бы мой корабль не сломался, мы вышли бы на контакт раньше, чем планировали. Хотя, вероятно, я бы до этого не дожил, а ты тем более. — Да? — Джим оборачивает его шарфом, достаточно туго, чтобы защищать от ветра, но и не придушить. — И сколько же вы живете? — Похоже, что вы стареете со скоростью, примерно в два раза превышающей вулканскую. Если исключить несчастные случаи, жизнь вулканца может составить две сотни ваших Земных лет. Возможно, больше. — Не фига себе, — поднимает брови Джим. — Это очень много. Мне вот повезет, если до семидесяти дотяну. Он ярко улыбается. Спок напротив, хмурит брови и как-то вдруг отстраняется. — Эй. — Джим дергает его за шарф. — Я пошутил. Я пока никуда не собираюсь. Спок кивает и идет к двери. За ним Джим и — куда же без них — телохранители. Лавируя в плотном вечернем потоке, Джим наблюдает за Споком. Кажется, раньше тот от его шуток не расстраивался. Или Джим просто лучше научился разбираться в его эмоциях? В проходе Спок сталкивается плечом с каким-то парнем, но тот почему-то не отходит в сторону, и Джим хочет уже его отодвинуть… Но тут парень почему-то поворачивается вслед за Споком — и уже секунду спустя Спок сжимает его за горло, между плечом и шеей, и парень оседает. Мир на мгновение замирает, — а потом из руки парня что-то с клацаньем падает на мраморный пол, и Джим опускает глаза. И видит нож. Нож, весь в зеленой крови. — Спок? — тупо спрашивает он, потому что в голове совершенно пусто. Спок в похожем состоянии: он просто смотрит вниз, где рука зажимает рану, и сквозь нее медленно сочится кровь. Вокруг собирается толпа, но близко никто не подходит: телохранители оттесняют людей и звонят кому-то, наверное, в скорую. Джим бы вызвал скорую. У спецагентов есть спецскорая? — Самые важные органы, похоже, не задеты, — на удивление спокойно произносит Спок. — Самые важные? — повторяет Джим каким-то чужим голосом, натянутым и высоким. — Я сейчас впаду в транс. Поймай меня, пожалуйста. После этого короткого предупреждения Спок падает на пол, и Джим бросается к нему, — в голове мелькают фрагменты их первой встречи. Джим осторожно укладывает его на пол. — Спок? С тобой же все будет хорошо, да? Он понимает, что нет смысла спрашивать, но ничего не может с собой поделать. Нельзя же просто так сидеть над истекающим кровью телом и ничего не делать. Один из телохранителей что-то ему говорит — он не понимает, что именно. — С ним все будет хорошо, — отвечает Джим. — Так уже было раньше. В смысле… Он сказал, что впадет в транс, и так уже было. Наверное. Ну да. Когда он вытянул Спока из обломков корабля, перелом зажил за несколько дней. И если нож не задел ничего жизненно-важного, то Спок поправится, правильно? Правильно?***
Они таки оказываются в «скорой», и Спока везут в реанимацию, а там выясняется, что врачи могут только поддерживать его состояние, пока ни приедут инопланетные друзья и не объяснят, что за херня у них с анатомией. В итоге никаких экстренных мер и не требуется, — по крайней мере, как говорят пришельцы. Один из них соглашается поделиться своей кровью, и Спока подключают ко всем возможным мониторам, и выглядит он так, словно просто мирно спит. Джим сидит у его постели, смотрит на него и чувствует, как впервые за много часов спадает шок, оставляя один ужас. Нападавшего задержали, он уже во всем сознался и не постеснялся объяснить свои мотивы. Оказывается, инопланетяне — это зеленые демоны, которых Сатана ниспослал на землю, чтобы обратить человечество во… во что-то там. Пока они только разговаривают, но содержание этих бесед зачастую остается в тайне. Кто знает, может, они собирают сейчас армию Сатаны. И интернет, конечно, только нагнетает. Все это время Споку угрожала опасность. Им всем грозила опасность, но Споку особенно, потому что Джим постоянно таскает его по городу и не говорит ничего охране. Какой же он идиот. Им не просто так охрану дали, но он, конечно, решил, что она — просто очередное препятствие на пути к развлечению, препятствие, которое можно легко обойти. Джим вздыхает и берет Спока за руку. Рука ледяная, и только ровный писк кардиомонитора напоминает Джиму, что Спок все еще жив. Джим трет ее слегка, чтобы хоть немного согреть. Тут открывается дверь, и в палату входит один из пришельцев, почти неслышно ступая по кафелю. Он молча подходит к Споку, касается его виска и на минуту закрывает глаза. Джим убирает руку и отодвигается. Такое чувство, что Спока просто так трогать нельзя, хотя тот, как на Землю вернулся, уже не протестовал. Пришелец наконец выпрямляется, отнимает от Спока руку и смотрит на Джима острым взглядом: — Спок быстро выздоравливает. Нет необходимости сидеть здесь. — А я просто хочу быть рядом, когда он очнется, — хмурится Джим. У него нет настроения на всю эту вулканскую чувствительность, он просто хочет дать своему полумертвому другу немного человеческого тепла. Ну, или его галактического эквивалента. Пришелец пялится на него, пялится, потом разворачивается и уходит. Наверное, пошел обсуждать его с друзьями. Джим снова берет Спока за руку. Вот проснется — и прочитает Джиму лекцию о важности культурного обмена, а сейчас Джим будет рядом с ним.***
Сидеть со Споком все время он не стал, потому что рана раной, а восемь часов в полной тишине наедине с телевизором — это предел. Но даже когда он вышел из больницы, развлечений больше не становится: после инцидента охрану усилили, и Джиму остается только в сопровождении отряда телохранителей протопать до отеля. Там хотя бы телевизор больше. Он выпросил у охранников книги, а еще ему разрешили разговаривать на специально отведенном ноутбуке с друзьями — не сообщая им о том, где они, что случилось… вообще ни о чем, и приходится хорошенько подумать над темой для разговора, которая не включала бы в себя их мировое турне, уже порядком ему осточертевшее, и жалобы на постоянное сидение в отеле наедине со Скайпом. Он, наверное, выглядит совсем убито, потому что Боунс перестает над ним насмехаться и даже пытается подбодрить в сообщениях, которые не умеет нормально формулировать, потому что раньше они никогда так не общались, хотя что им еще остается, когда тут такое творится? Джим по одной переносит в больницу книги и так, плавно, за два дня, перебирается обратно, хотя спать тут приходится на стуле и от этого по утрам хрустит шея, но в номере ему все равно не заснуть, — он все время боится, как бы со Споком ничего не случилось, хотя в больнице круглосуточная охрана и вообще третий этаж — вряд ли найдется настолько упрямый убийца, чтобы лезть по стене. Хотя, один же уже нашелся, так что не так уж это и невозможно. Где-то через неделю такого режима настойчивый писк, который Джим в полубессознательном состоянии даже не сразу замечает, будит его от сладкого сна на стуле. Джим выпрямляется и моргает, чтобы глаза привыкли к резкому свету. — Спок? — бормочет Джим, щурясь. Внешне вроде ничего не изменилось, но кардиомонитор явно сошел с ума. Или не сошел, потому что пищит ровно, но гораздо быстрее, чем положено. Чем положено человеческому сердцу. В палату вбегает растерянная медсестра, смотрит на монитор, потом на Спока, потом на Джима. Джим пожимает плечами: — Я понимаю не больше вашего. — Ладно, хорошо. — И она выбегает из палаты, очевидно, чтобы найти кого-то с большим опытом в инопланетной медицине. Спок так и не пошевелился. Джим пробует нащупать пульс, но не находит, так что он просто касается лица Спока и спрашивает: — Спок. Спок, ты здесь? Спок открывает глаза. Джим моргает. — Спок? — Джим. Джим уже не понимает, что больше чувствует: его разум словно пытается спрятать панику под сильнейшим облегчением. — Спок! Все хорошо. Ты нормально? Как себя чувствуешь? — Мышцы в некотором напряжении. Но я полностью восстановился, кажется. Джим выдыхает, чувствуя, что облегчение все же побеждает панику. — Хорошо. То есть, это нормально, что он так пищит? Джим указывает на кардиомонитор, который верещит без умолку. Спок поворачивает голову, потом медленно кладет ладонь сначала на грудь, потом на бок и замечает подключенные провода. — Он показывает мою сердечную активность? — Да. — Тогда да. Он функционирует должным образом. — О. Тут возвращается медсестра с подмогой. Джим рефлекторно отдергивает руку и отступает в дальний угол, чтобы дать врачам покружить над пациентом. Он садится на стул и наблюдает за Споком, который пытается всех заверить, что да, показатели у него в норме, так что перестаньте, пожалуйста, трогать его руками. Врачи сдаются не сразу, но, в конце концов, Спок выглядит бодренько, да и как они могут с ним спорить? Наконец они по одному рассасываются, а один задерживается чуть дольше остальных и сообщает, что они все-таки возьмут у Спока пару анализов, прежде чем выписать. Спок согласно кивает — кажется, только для того, чтобы врач наконец ушел. Когда они наконец остаются одни, Джим снова подходит к кровати и пододвигает стул. Они просто смотрят друг на друга; Джим счастлив, что Спок просто смотрит на него в ответ. Он протягивает руку, и она вопросительно зависает над ладонью Спока: — Можно?.. Спок берет его за руку. Джим бы, наверное, смутился, но рука у Спока просто ледяная. — Боже. — Он сжимает ее обеими руками. — Ты просто ледяной. Хочешь, я принесу еще одно одеяло? Могу у кого-нибудь отобрать. — Нет необходимости. Организм скоро сам восстановит нужную температуру. — Хочешь, я к тебе под одеяло заберусь? Мне говорили, я очень горячий. — Джим усмехается собственной шутке — мало того, что это худший пример флирта, так еще и пролетает мимо цели, как обычно. Но тут Спок поднимает бровь, и Джиму приходится прикрыть лицо рукой, чтобы унять дыхание. Ему не так уж и смешно, но он чувствует облегчение, что все это наконец позади, и в голове путаница из самых разных эмоций — и все связаны со Споком. Джим держал его за руку, когда тот очнулся от комы — они теперь все равно что женаты, правда? Споку явно любопытно и немного смешно. — Прости. — Успокоившись, Джим смотрит на него с широкой улыбкой. — Плохая шутка. — Поверю тебе на слово, — медленно отвечает Спок. Он отнимает у Джима руку, пробует пошевелить пальцами. Джим отпускает ладонь. — Не нравится? — Нравится, — тут же отвечает Спок. — Так теплее, это приятно. — Ага. Страх понемногу отступает, а с ним и облегчение. Остается подспудная грусть, что живет в нем уже не одну неделю. Потому что, если уж совсем начистоту, — он, конечно, позволял себе кое-что со Споком, просто потому что мог, и да, никто этого не замечал, но Спок был не против, а на остальных ему плевать, — но прямо сейчас ему очень хочется, чтобы Спок знал, что означает держать вот так кого-то за руку, но он понятия не имеет, как ему это объяснить. Он, в общем-то, не особенно верит, что романтика разрушает дружбу, — у него есть очень и очень привлекательные друзья, и ничего, — но не очень понятно, как это устроено у инопланетян. А вдруг Спок больше не захочет с ним разговаривать? Он не вполне уверен, что сможет с этим смириться. — Джим. Джим подскакивает и тут же пытается это скрыть. — Эм… Да? — Я должен сообщить тебе кое-что относительно нашей расы. — А. — Джим чувствует себя слегка сбитым с толку, но это лучше, чем мечтать забраться в норку и умереть — лишь бы не принимать сложные решения по поводу личной жизни. — Так, и что же это? — Мы уже обсуждали то, что ты называешь «телепатией». Должен тебе сообщить, это восприятие многократно усиливается при телесном контакте. Джим с трудом сглатывает и чувствует, как резко похолодело лицо. — А. — Повторяет он. Еще не поздно забраться в норку? — То есть… ты знаешь, о чем я сейчас думаю? — Не в подробностях. — Мне потребуется более подробный ответ. Спок смотрит на него долго, потом говорит: — Я… чувствую твои эмоции, — сбивчиво объясняет Спок, — но не все могу определить и почти никогда не понимаю их причины. Сейчас ты, кажется, напуган чем-то, что связано со мной. Это верно? — Типа того. В смысле, я не тебя боюсь. Очевидно. За тебя я беспокоюсь после этого покушения, но дело не только в этом. Эм… — Он снова сжимает Спокову ладонь, чувствуя, как горит лицо. — Я просто пытаюсь кое в чем разобраться, вот и все. Спок раздумывает над его ответом, как обычно, с ничего не выражающим лицом. — Неуверенность может пугать, — произносит он. — Могу я чем-нибудь помочь? — Пока нет. Но я скажу, когда.***
Спока отпускают на следующий день после того, как доктора не находят ни одной причины держать его в больнице. Рана почти зажила, а инопланетяне сказали, что его можно было выписывать сразу, как только он очнулся, — а еще спецслужбы крайне настойчиво попросили перевезти Спока в более безопасное место, заверив всех, что он будет под пристальным наблюдением на случай каких-либо ухудшений. На выписке Джим не присутствует; его к тому времени уже заперли в убежище где-то в лесах Виргинии. Очевидно, правительство Соединенных Штатов очень серьезно относится к безопасности инопланетных гостей. Кто бы мог подумать. Но скоро к нему присоединился Спок, и их заверили, что в целях безопасности они останутся здесь на неопределенный срок, пока расследование продвигается к источнику покушения. Джим заметил было, что источник и так задержан, чего там еще расследовать, на что предсказуемо не получил ответа от инструктирующего их костюма. Когда они наконец остаются одни, Джим ложится на диван и закидывает ноги Споку на колени. — Что, Спок, как в старые добрые времена? Только ты, я, пустой дом и дел целых нихрена, — произносит он в потолок. Ему не нужно смотреть на Спока, чтобы знать, какое у того выражение лица. Джим думает о связи между скучающей молодежью и ростом беременностей, а потом пытается об этом не думать. Он садится и говорит Споку, улыбаясь без особого желания улыбаться: — Пойду подонимаю кого-нибудь, чтобы купили нам нормальной еды. Ты что будешь?