Окрошка

      Сливочная ткань скользит по телу приятной легковесной прохладой. Знакомое чувство. Марсело переодевает футболку, меняет спортивные штаны на шорты с золотой дюжиной, шнурует бутсы. Его переполняет счастье: выйти после стольких недель утомительного карантина на поле, почувствовать под подошвами свежий газон и силу в ногах, здесь, в своём втором доме, наконец-то забыть о болезни снаружи и делать то, что умеешь лучше всего — настоящее удовольствие. Кончики пальцев подрагивают от восторга, когда он заправляет выставляющиеся концы шнурков и поправляет на ногах гетры. Последнее, что ему осталось надеть, лежит контрастным чёрным пятном перед ним на скамье раздевалки, а он всё оттягивает время. Марсело берёт сложный механизм в ладони, вертит из стороны в сторону, примеряясь, и идёт к зеркалу с тяжёлым вздохом. Ремни шлема виртуальной реальности, приминающие шапку его чёрных кудрей, смотрятся на нём нелепо, но ради того, чтобы выйти на поле, он готов потерпеть.       Марсело опускает непроницаемые матовые очки, как забрало рыцарского шлема, включает программу. Перед его глазами та же раздевалка, те же коридоры, тот же свет на выходе из туннеля — только шум снаружи другой. Фальшивый.       К этому можно привыкнуть — ко всему можно, в конце концов, а заменять в условиях карантина реальных зрителей виртуальными, остающимися дома, в безопасности — идея не такая и плохая. Марсело поводит плечами, настраивая себя, как перед обычным матчем, убеждая себя, что люди на трибунах, их шум, их крики — настоящие. Он улыбается друзьям и соперникам, пожимает кому-то руку, крепко обнимает Серхио, поправляет на его предплечье капитанскую повязку, и на правах вице-капитана целует на удачу в щеку Кейлора. Гимн Мадрида звучит почти настоящим, а, быть может, он и есть настоящий — чувства и ощущения смазываются, реальность искажается. Где настоящее, а где пиксельная картинка программы уже не разберёшь, но Марсело это и не надо. Он выходит на поле, выполняет все необходимые формальности, и только и ждёт момента, когда Феде, извернувшись, выцепит мяч из-под ног соперника и отдаст ему точным пасом, чтобы Марсело, сорвавшись по флангу, отправил голевую Кришу, который точно превратит её в очередной гол.       Что-то не так, что-то категорически не так. Подсознание трубит об этом совершенно отчётливо, так что игнорировать нельзя, но понять, что именно, не получается. Марсело отбрасывает мысль, как ненужную, погружается в игру: так невозможно хорошо сейчас дышать свежим воздухом Бернабеу, играть и чувствовать этот знакомый азарт в сердце, трепет предвкушения, когда мяч, описав дугу, легко влетает в сетку ворот. Марсело бежит к Криштиану, даже не задумываясь, кричит что-то, отвечая на его долгое SI, скачет с ним, как привык, и только краем глаза замечает, что Серхио как-то неуместно нежно и радостно обнимает Кейлора, целуя его в щеку.       Пустые трибуны утопают в гуле, он слышит фанатские кричалки — привычные, почти родные, слышит напевное Hala Madrid за спиной. Голос разума кричит всё громче, заходится в истерике: так не может быть, не бывает, ты сходишь с ума, одумайся, оглянись… Ремни виртуального шлема давят на голову, напоминая, мешая сосредоточиться: это не реальность, нарисованный мир, но что в нём такого? Марсело легкомысленно отмахивается, признавая, что без болельщиков было бы тоскливо, сосредотачивается на игре: полузащита проваливается, упуская атаку, и им с Серхио приходится хорошо потрудиться, чтобы отвести мяч от своих ворот. Он хочет обругать, на чём свет стоит, того, кто так бездарно пропустил соперника на их половину поля, но не может понять: а кто? Тони распасовывается с Лукой, Каземиро легко подхватывает и уходит вперёд, а Марсело никак не может отделаться от назойливого ощущения сюрреалистичности происходящего. Он точно помнит, что свой пас подхватил от Феде, но как он мог бы сделать это, если видит перед собой всех трёх полузащитников? — Где Феде? — Лука смотрит на него секунду, не понимая, о чём вдруг решил узнать Марсело прямо посреди матча, вскидывает бровь и совершенно точно не собирается уточнять. Не до глупостей. — Вальверде? — Я понятия не имею, кто это, — шипит сквозь зубы Лука и срывается к Тони, поддержать ускользающую от него инициативу.       Марсело растерянно смотрит ему в спину, золотые цифры мелькают перед ним, 10, 15, 8, 14, 7… 15? Криштиану что-то громко кричит Федерико, кажется, ругается в голос, но как такое может быть? Может, это просто сбой программы в его очках, может, он сходит с ума, но он знает совершенно точно, что Криш и Феде никогда не встречались на этом поле, никак не играли вместе. Но ведь и самого Криша здесь быть не должно, он уже два года как в Турине…       Марсело чуть не пропускает атаку по своему флангу, задумавшись слишком сильно. Что бы сейчас ни происходило, даже если всё это просто сон, он должен выполнять свои обязанности, должен быть частью команды. Но как он может делать это, если даже не понимает, где находится?       Марсело переводит мяч направо, с трудом выцепив его из-под ног соперника ценой жёлтой карточки, только каким-то чудом не привезя Кейлору совершенно ненужный пенальти. Марсело переводит дух, прежде чем продолжить игру, Серхио подлетает на несколько секунд, пока мяч в ауте, и возмущённо толкает в плечо: — Марсе, что с тобой сегодня?! Кэп тебе голову отгрызёт, если ты ему пеналь привезёшь, сосредоточься! — Марсело оборачивается к нему с такими страшными глазами, что Серхио замолкает на полувдохе, обеспокоенно вглядываясь в его лицо. — Всё ок?       Он мотает головой, пытаясь сложить все известные ему факты в голове, осознать, найти ответ на тысячи своих вопросов. Всё кажется предельно просто: только об одном человеке Серхио мог говорить с такой заботой, и только одному кэпу он мог бы привезти пенальти, но как такое может быть? Марсело оборачивается к воротам, и Кейлор, улучив момент спокойствия, улыбается ему ласково и ободряюще, будто говоря, что всегда прикроет, если Марсе вдруг оступится. Это всегда вселяло тепло и надежду в его сердце, но сейчас всё портит сковавший его страх. Ведь и самого Кея тут уже год как быть не должно. — Чехо, кто у нас в воротах? — Тони протаскивает мяч в чужую штрафной с Лукой, передаёт под ноги Кришу, и у них с Серхио есть пара секунд переброситься фразами. Чехо смотрит на него, как на идиота, и явно не собирается отвечать, но Марсело делает страшные и умоляющие глаза, потому что он всё равно не собирается отставать. — Чехо! — Икер, конечно! — он раздражённо фыркает и больше явно не планирует тратить на такие глупости время. Марсело ловит его за плечо, вцепляется так сильно, что Серхио шипит от боли. — Да что с тобой?! — Икер? Ты видишь Икера? — теперь всё встаёт на свои места, и Марсело безжалостно тянется снять с головы проклятый шлем, сводящий его с ума. — Серхио, Икер давно ушёл, это сбой программы! Сними очки!       Марсело щёлкает ремешками застёжек на голове.       Рукоять спасательной капсулы щёлкает, его колыбель меняет программу.       Марсело довольно улыбается, оказываясь в том дне, когда Кейлор впервые пригласил его на свидание.       Машина напевает ему сладкий сон, в громадном механизме, рядом с ним, лежат тысячи других людей, спасающихся от пандемии в изолирующих капсулах. Машина довольно гудит: через сотни лет они скажут спасибо ей за незапланированную криогенную заморозку, за подаренное безмятежное будущее.       Если она разрешит им проснуться.