39. Иисус с окраины
13 декабря 2019 г. в 12:18
После того, как они наедаются, Грег со стоном хлопает себя по животу, отправившись за очередным пивом. До сих пор сидя с полупустой бутылкой, Майкрофт мотает головой, когда Грег спрашивает, не хочет ли он ещё.
Майкрофт ненадолго отлучается, чтобы выбросить мусор, а Грег убирает оставшуюся еду в холодильник, а потом поворачивается к проигрывателю. Лестрейду нравится новинка Green Day — немного напоминает их раннюю музыку, до «Американского идиота» и «Крушения 21-го века». Но настроенный послушать что-нибудь из «Американского идиота» подросток быстро находит и включает этот диск.
— Что ты делаешь? — удивляется Майкрофт, когда возвращается в секретную комнату и закрывает за собой потайную дверь.
— Меняю диск.
— Тебе не нравится ¡Uno!?
— Нравится, — говорит Грег, нажимая несколько кнопок, — знаешь, немного напоминает их ранние альбомы: «Нимрод», «Предупреждение».
Майкрофт кивает.
— Но тянет послушать «Американского идиота»; а что, это преступление?
— Может быть, это же моя комната.
Грег только ухмыляется, нажимая на «воспроизведение». После нескольких секунд тишины звучит гитарный распил заглавной песни, и Грег начинает прыгать, играя на воображаемой гитаре и хлопая в ладоши во время партий ударных. Майкрофт не может сдержать улыбки, пока Грег мечется туда-сюда по комнате, подпевая и используя стены в качестве ударной установки.
Кажется, ему очень нравится строчка со словом «педик», её он поёт особенно громко, отчего губы Майкрофта растягиваются в ещё более широкой улыбке. Грегу так комфортно в своей шкуре, и Майкрофт не может не восхищаться им и не завидовать немного. Сам Холмс никогда не сможет так прыгать, выставляя себя полным дураком, и получать от этого удовольствие. Но Грегори может, потому что он просто такой… Грегори.
Когда начинается гитарное соло, он танцует вокруг Майкрофта, используя его тело в качестве гитары и вынуждая того извиваться, пока к паху не приливает жар. Лизнув шею Майкрофта и вызвав тем самым сдавленное аханье, Лестрейд голосит:
— Взывает к идиотской Америке!
Он продолжает двигаться без устали, как бы громко ни кричал и не отпрыгивал от стен. Когда песня наконец заканчивается, Грег врезается в стену, оперевшись на неё, раскинув руки и замолчав.
Майкрофт поднимает бровь, в то время как музыка обрывается, и включается следующая дорожка.
— Бац, бац, бац… я сын ярости и любви! — вопит Грег, отчего Майкрофт фыркает. — Бац, бац, бац… Иисус с окраины. Я не тот, о ком написано в четырех Евангелиях. Я вырос на диете иизз… — в паузе он подскакивает к гитаре и барабанам, прежде чем продолжить.
— Содовой и риталина… бам, бам, бам… Никто не искупал мои грехи в аду, даже те, которые сошли мне с рук! — он указывает на Майкрофта, мотнув головой вверх-вниз. — И со мной всё в порядке, — громко поёт Грег, — просто я таким и должен быть, — он проводит ладонями по телу, и Майкрофт хихикает, — в стране притворства, которая в меня не верит!
Прислонившись к стене, Грег хватает крикетную биту и размещает в руках на манер гитары. Майкрофт выгибает бровь, когда Грег начинает «подыгрывать» песне.
— Ты же в курсе, что здесь есть настоящая гитара, — говорит он, указывая на чёрно-белую «Fender».
— Я не умею играть, — перекрикивает Грег музыку, запрыгивая на кресло и «играя на гитаре». — Почини мне телевизор! Бац, бац, бац! Сидя на моем распятии, — Грег вытягивает обе руки, опустив голову, что очень напоминает Иисуса на распятии, — в моей гостиной или утробе, пока мамочки и братья в отлучке! Бац, бац, бац! Влюбиться и попасть в долговую яму… Бац, бац, бац… за алкоголь, сигареты и Мэри Джейн, а чей-то кокаин будет сводить меня с ума!
Он улыбается Майкрофту, всё внимание которого приковано к нему.
— И со мной всё в порядке, — орёт Грег, — просто таким я и должен быть в стране притворства, КОТОРАЯ НЕ ВЕРИТ В МЕНЯ!
Майкрофт рассмеялся, когда Грег начал покачиваться туда-сюда, всё ещё стоя на кресле.
— Ты когда-нибудь показывался врачу? — он вынужден кричать, чтобы музыка не заглушила слова.
— Да, а что? — спрашивает Грег, когда градус безумия музыки чуть понижается.
— Я всерьёз считаю, что ты сумасшедший.
— Со мной всё в порядке! — вопит Грег, повторяя прошлую строчку. — Просто таким я и должен быть…
— Я понял, — ухмыляется Майкрофт.
— Спой со мной, Майкрофт, — кричит Грег.
— Никогда.
— Задница, — отвечает Грег, уронив крикетную биту, чтобы притвориться, что играет на барабанах, и Майкрофт качает головой. Грег спрыгивает с кресла и поднимает Холмса на ноги.
— Грегори, нет.
— В центре Земли, на парковке, где я учился с семи до одиннадцати… ну же, Майкрофт, — поёт Грег, глупо улыбаясь. — Девизом была ложь… гласящая: «Дом — там, где твое сердце». Но как ни стыдно говорить такое, ведь сердца у всех бьются по-разному… бьются не в риитм… Майкрофт, присоединяйся или я что-нибудь совсем уж отчебучу!
Майкрофт закатывает глаза, и Грег обнимает его за шею, качаясь вместе с парнем и продолжая петь.
— Город мертвых на том конце очередного затерянного шоссе! Дорожные знаки, направляющие в никуда… Город проклятых, потерянных детей с грязными лицами, на которых всем реально плевать!
Лестрейд многозначительно смотрит на Майкрофта, который вздыхает.
— Я читаю граффити в общественном туалете, — запевает Майкрофт, и Грег расплывается в улыбке, — как священное писание торгового центра.
— Кажется, в нём исповедовалисссь! — кричит Грег.
Майкрофт фыркает, но продолжает петь, на этот раз вместе с Грегом.
— Но оно не сказало многого, а только подтвердило, что центр земли — это край света.
— И мне следовало бы меньше об этом париться! — поёт Грег, покачиваясь из стороны в сторону, по-прежнему крепко обнимая Майкрофта.
— Ты чокнутый, — усмехается тот.
— Город мёртвых.
— На том конце очередного затерянного шоссе, — присоединяется Майкрофт.
— Дорожные знаки, направляющие в никуда, — поют они вместе.
— Город проклятых, — улыбается Майкрофт.
— Потерянных детей с грязными лицами…
— … на которых всем реально плевать!
Грег отталкивает его и начинает прыгать по комнате, когда «Город проклятых» сменяется «Мне плевать». Майкрофт не может удержаться от глупого смеха, когда Грег принимается орать во всё горло:
— Мне плевать, если вам плевать, мне плевать, если вам плевать, мне плевать, если вам плеевваать!
— Да, Грегори, мы поняли.
— Мне плевать, если вам плевать, мне плевать, если вам плевать, мне плевать, если вам плеевваать! — с глупой усмешкой повторяет подросток. Он поёт то же самое ещё дважды, прежде чем закричать: — МНЕ ПЛЕЕЕЕВВВВАААААТЬ!
Майкрофт беспокоится, как бы Грег ни расшибся, прыгая сломя голову, но тот, похоже, знает, что делает.
— Во всех столько дерьма! — орёт парень и машет головой вверх-вниз, — Людей рожают и воспитывают лицемеры! Сердца повторяют циклы, но о спасении никогда нет и речи! Из колыбели всегда в могилу! Мы дети войны и мира! От Анахайма до Ближнего востока! Мы истории и учения… Иисуса с окраины!
Он снова вскакивает на кресло, спиной к Майкрофту, и извивается, продолжая петь, и взгляд Холмса опускается на нижнюю половину тела.
— Выдуманной страны, которая не верит в меня! Выдуманной страны, и я не верю, и мне плевать! О-о-о, мне плевать, ууууу, мне плевать, уууу, мне все плевать, уууу. И мне плевать!
— Что с тобой? — спрашивает Майкрофт, когда песня перетекает в «Дорогие возлюбленные».
Грег только подмигивает, продолжая улыбаться как маньяк, и кланяется Майкрофту.
— Нежно любимый, ты слуша-Е-шшь?
Майкрофт качает головой.
— Я не могу вспомнить ни одного твоего сл-оова.
— Ты идиот.
— Мы сошли с ума, или я помешался? Пространство, что между безумием и неуверенностью, давай, Майкрофт, повеселись со мной, — ухмыляется Грег. — Ты слишком напряжён, просто отпусти себя.
Майкрофт поднимает бровь, и Грег хмурится, гораздо тише запев следующую часть:
— О, терапия, не могла бы ты, пожалуйста, заполнить вакуум?
— Я отсталый или просто экзальтированный? — сдаётся Холмс, и Грег поддерживает его аплодисментами. — Никто не идеален, но обвиняют меня…
— … в том, что не подобрал лучших слов, а это моё лучшее оправдание, — встревает Грег. — Видишь, это весело.
— Да, ладно, это так.
Грег скачет по комнате под тихую ритмичную музыку, и Майкрофт просто ждёт, когда тот слетит с катушек, стоит начаться следующей части.
И, конечно же, как только звучат первые аккорды «Сказок об очередном разрушенном доме», Грег подпрыгивает, мотая головой вверх-вниз, пока играет на воображаемой гитаре. Если бы Майкрофт увидел, как кто-то другой делает такое в его доме, он бы выставил гостя, но почему-то, когда Грегори проделывает подобное, это лишь кажется таким естественным и… забавным. Майкрофт никогда не утрачивает самоконтроль, даже когда наряжается и трахает любого приглянувшегося парня. Но выясняется, что с Грегом он не против его утратить.
— ЖИТЬ, — кричит Грег, — а не ДЫШАТЬ!
— Умереть, — присоединяется Майкрофт, — трагично.
— БЕЖАТЬ, — усмехается Грег, — бежать ПРОЧЬ!
— Чтобы найти… во что ты веришь, — улыбается Майкрофт.
— А я, — поют они оба, — оставляю позади… этот ура-а-а-ага-а-ан грёбаной ЛЖИ!
Это Грег в конце вопит, и Майкрофт не может удержаться от смеха.
— Я потерял… веру в этот…
— Этот город, — присоединяется Майкрофт, — которого не существует.
— Поэтому я бегу… убегаю прочь, — сияет Грег.
— К свету… мазохиста, — громче поёт Холмс.
— И я… — поют они в унисон, — оставляю позади… этот ура-а-а-ага-а-ан грёбаной ЛЖИ!
Так что на этот раз он определённо присоединился к выкрику о «гребаной лжи».
— И я… ходил в этом направлении.
— Миллион и один долбаный раз, — расплывается в улыбке Майкрофт.
— НО БОЛЬШЕ ЭТОМУ НЕ БЫВАТЬ! — кричат они на два голоса, и Грег начинает прыгать всё быстрее и быстрее, крутясь, как на рок-концерте. Майкрофт не может заставить себя присоединиться, и Грег дуется, когда песня замедляется к последнему повторению припева.
Грег преодолевает дистанцию между ними и виснет на шее Майкрофта, и тот сглатывает комок в горле, вызванный бабочками, затрепетавшими в животе.
— Я не чувствую ни капли стыда, я не буду извиняться, — тихо поёт Грег, голосом, очень напоминающим Билли Джо Армстронга, отчего у Майкрофта всё внутри переворачивается. — Когда тебе некуда пойти, — нежно поёт Грег, запечатлевая очень целомудренный поцелуй на губах Майкрофта, — убегая от боли, когда ты стал жертвой, — дыхание Грега ласкает губы Майкрофта, и тот отчётливо дрожит.
— Сказок об очередном разрушенном… ДOOOOMEEEE! — вдруг голосит Грег и снова принимается мерить прыжками комнату, оставив Майкрофта ошеломлённо хлопать ресницами. — Ты уходишь! Ты уходишь! Ты уходишь… А, ТЫ УХОДИШЬ ИЗ ДОМА!
В финале песни Грег запрыгивает с пола на кресло и спрыгивает, приземляясь коленями на ковёр с криком:
— БАМ!
— Ты полный псих, — качает головой Майкрофт, когда начинает играть «Holiday». Парень подходит к проигрывателю и делает потише.
Грег по-мальчишески ухмыляется, отчаянно глотая ртом воздух.
— А, ну, такой уж я.
Майкрофт фыркает.
— Ты когда-нибудь бывал на концерте «Green Day»?
Когда Майкрофт мотает головой, у Грега отвисает челюсть.
— Что?
— Майкрофт Холмс, как ни стыдно, — качает головой Лестрейд. — Они приезжали на гастроли в две тысячи четвёртом, как ты мог не пойти?
— Можешь себе представить лицо матери, если бы я отпрашивался на концерт Green Day?
— Зря ты не пошёл, было охренительно. Серьёзно, что бы я учудил с Билли Джо Армстронгом.
— Он женат.
— И бисексуал, — усмехается он, подмигивая.
Майкрофт цокает.
— Да брось, Майки, ты бы тогда точно повеселился, — расплывается в улыбке Грег. — Разве ты никогда не прыгал по комнате, слушая музыку? Это лучший способ выпустить пар и избавиться от всей накопившейся внутри фигни.
— Не могу таким похвастаться. Но не стесняйся повторять это так часто, как только захочешь.
Грег похотливо ухмыляется.
— Тебе просто понравилось пялиться на мою задницу.
— Мм, по большей части поэтому, да, — кивает Майкрофт.
— Я позволю себе помечтать и не согласиться с пустой ложью, — внезапно подпевает Грег «Holiday», — это начало конца наших жизней… А после нас ждёт отпуск!
Майкрофт усмехается, когда Грег снова начинает играть на воображаемой гитаре.
— Как бы ни было забавно наблюдать за тем, как ты дурачишься…
Грег показывает язык.
— Пора идти.
— Куда мы пойдём?
— Наружу.
— Куда?
— Наружу, я же сказал.
— А я спросил, куда.
Майкрофт корчит гримасу, и Грег усмехается.
— Это сюрприз, достаточно скоро сам всё увидишь.
— Ну да, ну да, — кивает Грег. — Так нам надо уходить прямо сейчас?
— Да.
— Мм… так… Майкрофт, ещё только полдень.
— Именно.
— Эм… что?
Майкрофт закатывает глаза.
— У нас в запасе весь день, Майки. Моя мама будет целый день спать после работы в ночную смену, а твой папа в отъезде. Твоя мама… — он хмурится. — Хм, и правда, где твоя мама?
— На какой-нибудь благотворительной акции, делает причёску и ногти или сплетничает с другими мамами, — пожимает плечами Майкрофт.
— Вот-вот, так… что за спешка?
Майкрофт пожимает плечами.
— Вот именно. Не к чему спешить.
— «Ни к чему», а не «не к чему».
Грег закатывает глаза и кланяется в пояс.
— Покорнейше прошу простить, дорогой мистер Холмс.
Майкрофт усмехается.
— Серьёзно, нам непременно нужно уходить в эту самую секунду?
— Да, — кивает парень.
Грег ухмыляется, и Майкрофт поднимает бровь, но тот уже скользит к нему и обнимает со спины. Внезапно развернув Холмса, подросток толкает его, доводя до кресла-мешка и роняя на него.
— Грегори…
Майкрофт замолкает, когда Грег седлает его колени, прижимаясь к промежности, отчего все разумные мысли покидают светлую голову.
— Вот видишь, думаю, сперва мы могли бы немного поцеловаться, — говорит Грег, облизывая губы.
— Мы можем… п-поцеловаться там, куда мы… и-идём, — заикается Майкрофт, елозя руками, пока они не останавливаются на бёдрах Грега.
— Вот ещё один нюанс: ты всегда всё контролируешь. Не пойми меня неправильно, мне более чем понравилось, когда на вечеринке на меня наскочил секс-машина Майки.
Холмс фыркает.
— Но этот маленький сюрприз миновал, Майкрофт Холмс, и теперь Грегори Лестрейд вернулся.
— О, неужели?
Грег усмехается.
— О, да, — он сталкивает их губы, застигая того врасплох.
Майкрофт стонет, когда руки Грега скользят по его груди вверх-вниз, после чего одна обхватывает щёку, удерживая подростка, чтобы Лестрейд мог целовать его. Никто никогда не доминировал над Майкрофтом, никогда. Все слишком боялись, чтобы контролировать его, или им очень, очень нравился властный Майкрофт.
Но не Грег.
Нет, не Грегори.
Майкрофт отпускает себя, наслаждаясь тем, как язык Грега орудует у него во рту, осторожно, но сильно поглаживая язык самого парня, кончиком задевая пирсинг, что у обоих вызывает дрожь от удовольствия.
Грег наклоняет голову, и Майкрофт подстраивается под перемену, не давая их губам разомкнуться больше чем на две секунды. Правая рука Грега продолжает поглаживать грудь, пальцы будто прожигают футболку, всё тело под ними начинает пылать. Другая рука, тёплая, крепко держит лицо, впиваясь в него пальцами каждый раз, когда Майкрофт углубляет язык.
Поначалу Майкрофт немного водил руками, но теперь всё изменилось, потому что он в знакомых и комфортных объятиях. Левая рука обхватывает Грега за талию, прижимая к себе, в то время как правая оглаживает бок, прежде чем скользнуть вдоль шеи к лицу. Холмс проводит пальцами по спутавшимся русым волосам Грега, ногтями царапая кожу головы, чем провоцирует восхитительную дрожь.
Внезапно Грег отстраняется, и Майкрофт раздражённо мычит. Грег усмехается и хватается за красный галстук, надетый утром, снимает этот кусок ткани и вешает на спинку. Майкрофт наклоняется, чтобы помочь снять рубашку, вырывая две нижние пуговицы.
— Я расскажу маме, что это твоих рук дело, — обещает Грег, пока Майкрофт целует шею.
— Мм, да, скажи, что сосался с Майкрофтом Холмсом, она сразу поверит.
— Мудак.
— Иди нахуй, Грегори, дорогой.
— Отсоси, Майкрофт, милый.
— Уже, — ухмыляется Майкрофт, и Грег стонет от нахлынувших воспоминаний.
— Короче, — говорит Грег, сглотнув комок в горле, — мама знает, что мы сосёмся.
— Тем не менее, это не значит, что ты и в самом деле поговоришь с ней об этом.
Грег корчит гримасу и срывает рубашку, желая срочно оказаться раздетым напротив Майкрофта. Но это действие выбивает из равновесия, и подросток начинает заваливаться на спину. Холмс хватает его, но лишь следует за ним, и оба с тяжелым стуком падают на ковёр.
Грег лежит на спине, с руками над головой, стянутыми рубашкой, так до конца и не снятой, а Майкрофт сидит верхом у него на коленях. Губы Лестрейда припухшие и покрасневшие, и Майкрофт знает, что и у него ничуть не лучше. Хотя Холмсу всё равно. Это неважно, когда под ним великолепный парень.
— Так, так, так, посмотрим, что у нас здесь, — ухмыляется Майкрофт.
Грег закатывает глаза и пытается освободиться от рубашки.
— Похоже, ты больше не сверху, мм?
— Да-да; просто поцелуй меня уже, придурок, — говорит Грег, наконец, избавившись от тисков одежды и поднимает руку, обхватив шею Майкрофта и потянув его вниз.
Они сталкиваются зубами и немного елозят, прежде чем добиваются взаимного комфорта. Грег обвивает ноги вокруг талии, притягивая парня ещё ближе, пока они не прижимаются друг к другу.
С губ Майкрофта срывается стон, который поглощает Грегори, когда они снова соединяются в поцелуе, запуская языки в рты друг друга, обмениваясь слюной. Оба уже не в состоянии сдерживать стоны.
Они отчаянно трутся друг о друга и как раз близки к настоящему фроттажу, когда справа громогласно открывается потайная дверь. Майкрофт отрывается от губ Грега, который тоже садится, роняя ноги на пол.
Вломившийся Шерлок Холмс замирает, увидев их, и Грег замечает Джона Ватсона, нервно мнущегося в проёме.
Губы младшего Холмса растягиваются в усмешке, когда брат встаёт, а Грег остаётся на полу полуголым.
— Чего тебе? — рявкает Холмс.
— Сигарет, у меня закончились все запасы, — заявляет Шерлок, переводя взгляд с Майкрофта на Грега.
— Шерлок, тебе тринадцать…
— А ты начал курить, когда тебе было двенадцать. Избавь меня от херни про «у тебя ещё нос не дорос», Май.
— Что бы я был за брат, если бы поддержал твою привычку курить?
Шерлок закатывает глаза.
— Что бы я был за брат, если бы не рассказал мамочке и папочке, что ты проводишь ночи, трахая первого попавшегося доступного парня? — он многозначительно смотрит на Грега, который показывает язык и встаёт.
Майкрофт вздыхает и трёт глаза, подходя к небольшому комоду, на котором стоит проигрыватель, открывает верхний ящик и вырывает пачку из блока, захлопывает ящик и бросает сигареты в Шерлока, поймавшего их.
— А теперь отъебись, Локи, я занят.
— С Лестрейдом? — с сомнением произносит Шерлок. — Знаешь, он ещё больший блядун, чем ты.
— Это лишь значит, что я могу поспевать, — вклинивается Грег.
Шерлок ухмыляется ему.
— Съеби, Шерлок, живо, — приказывает Майкрофт.
— Я тоже тебя люблю, Майкрофт, — говорит брат, целуя его перед тем, как повернуться и уйти, таща за собой Джона Ватсона.
— Вот почему я рад быть единственным ребёнком, — говорит Грег, расчёсывая и царапая грудь.
Майкрофт хмыкает.
— Он ничего, когда не заёбывает и не мешает.
Грег улыбается и сокращает расстояние между ними, втягивая Майкрофта в быстрый поцелуй.
— Майки, успокойся, ладно? Ты не первый, кого прервал родной брат.
— Шерлок — первый, кто узнал меня настоящего. А вскоре вслед за ним и Джон Ватсон, потом уже Бенджамин Мастерс и его друзья.
— Мм, ведь никто из них не растреплет? Биджея с приятелями ты пугаешь до усрачки.
Майкрофт усмехается.
— Ты снабжаешь Шерлока сигаретами и, вероятно, алкоголем, поэтому он не станет распускать язык, а Джон не похож на сплетника. Диммо уже несколько месяцев в курсе и до сих пор ничего не сболтнул, а я буду держать рот на замке, потому что иначе конец зажиманиям.
Майкрофт улыбается ему, и Грег снова его целует, и оба вскоре забываются, слишком увлёкшись друг другом. Но прежде чем они переходят на следующий уровень, раздаётся нервный стук в дверь.
Майкрофт с матом отстраняется, а Грег смотрит через его плечо. В дверях стоит смущённый Джон Ватсон.
— Чего? — давит Майкрофт.
— Шерлоку нужна зажигалка.
— Отвали, малыш, у нас есть дела поважнее, чем угождение Шерлоку, — рычит Грег.
Джон зыркает на него.
— Я тебя не боюсь, — говорит Ватсон, стойко сложив руки.
Грег ухмыляется поведению Джона, и Майкрофт открывает рот, без сомнения, чтобы снова накричать, но поцелуй не даёт этого сделать. А после Лестрейд отстраняется и обходит Холмса, поставив руки на бёдра, когда приближается к Ватсону.
Грег видит, как тот нервно сглатывает, но не шевелит ни единым мускулом. Грег обнаруживает, что ему импонирует Джон Ватсон: хотя он на четыре года младше и дохрена ниже, всё равно не отступает.
Но Грег в курсе, как разбираться с людьми, и идёт к Джону как к куску мяса.
— Знаешь, я понимаю, почему Шерлок крутится вокруг тебя, — произносит Грег, лениво окидывая тело Джона взглядом. — Ты довольно хорошенький, да?
— Я… я н-не гей, — выдавливает из себя Джон.
— Они всегда не геи, но, стоит мне покончить с ними, умоляют о ещё одном раунде.
Майкрофт фыркает, но Грег игнорирует его, достигнув напрягшегося всем телом мальчика. Лестрейд наклоняется вперёд и делает глубокий вдох.
— Мм, мне нравятся хорошенькие и молчаливые, — шепчет Грег. — Они всегда такие неистовые в койке… или на полу, у стены — где бы я ни захотел их отодрать.
В ответ на писк Джона, Грег ухмыляется.
— Что скажешь, Джонни? — шепчет Грег, прижимая губы к уху. — Кинь Шерлока, и дай мне оттрахать тебя до изнеможения.
Когда он лизнул его ухо, мальчик практически взвизгнул перед тем, как сбежать, а Грег громко рассмеялся, когда тот исчез, в спешке едва не упав.
Лестрейд вытирает слёзы с глаз, когда Майкрофт хватает его, разворачивает и впивается в губы. Грег удивлённо моргает, но отвечает на поцелуй, а Майкрофт атакует рот, как голодный, отчего у Грега практически подгибаются колени.
Когда они отстраняются, оба тяжело дышат, и у Майкрофта в глазах появился странный блеск.
Грег внезапно ухмыляется.
— Приревновал?
— Что? Нет, конечно нет, — фыркает Майкрофт, отводя взгляд.
— Приревновал, — поддразнивает Грег, притягивая Майкрофта обратно. — Не стоит, Майкрофт. Ты привёл меня сюда, я твой на весь день. К тому же Джон слишком юн для меня. Я не хочу сесть в тюрьму за то, что трахнул какую-то малолетку.
Майкрофт поднимает на него глаза.
— Я серьёзно. Я блядун, а не педофил. Кроме того, Джон не в моём вкусе: слишком низкий. Мне нравятся высокие, — он окидывает взглядом Майкрофта с головы до пят, донося свою позицию.
— Правда?
Грег улыбается неуверенности, проскользнувшей в голосе, и кивает.
— Да, правда, — он снова нежно целует Майкрофта. — Итак, куда ты меня ведёшь? — он отворачивается, чтобы глянуть на рубашку. — И у тебя есть лишняя рубашка, на замену той, которую ты испоганил?
Майкрофт усмехается и поворачивается, чтобы взять рубашку с вешалки, оставляя Грега улыбаться за его спиной.