Глеб
(4 дня спустя)
Пора утереть слёзы. Пора стать сильным. Хватит играть по их правилам. Я буду играть по своим. — Божьей милостью, король и самодержец Декарии, Глеб Благословенный. Ныне исполнивший волю Господа и Великого Нострадамуса, царь двух стран Декарии и Коктеврана на веки вечные! — проговаривает священник, надевая на мою голову корону Декарийской Династии. Я не хотел её надевать, но матери удалось убедить меня в том, что это необходимо сделать, впрочем, как и провести эту церемонию коронации, дабы заткнуть всем рты о том, кто их истинный король. — Да пребудет с Вами сила и мудрость, что принесут Вам и Вашему народу величие! Аминь! — Аминь, — шепчу и целую руку священника. Встаю в полный рост на возвышении в тронном зале, откуда убрали обугленные куски королевского кресла. Поворачиваюсь ко всем присутствующим, что собрались здесь, дабы убедиться в действительности моих намерений. Мать стоит неподалёку, глядя на меня снизу-вверх с неподдельным восхищением. Одинокая слеза скатывается по её белой щеке. Все замолкли, и я начал говорить: — Я рад, что вы все собрались здесь, чтобы присягнуть мне на верность. Я глубоко убеждён, что теперь ваша жизнь не будет прежней. С моим восшествием на престол меняется абсолютно всё, прежде всего, я официально заявляю, что отныне Декария присоединяется к территории Коктеврана. Я объявляю о том, что теперь объединённые мною земли превращаются в единое государство под названием Коктевранская империя. Внутренний состав страны будет разделён на губернии, края и округа. У каждого субъекта империи будет свой глава, которые все будут подчинены мне, как императору, поэтому в Коктевране пройдёт дополнительная церемония провозглашения Коктевранской империи. Я буду провозглашен императором, а королева Ингрид — императрицей. Будет создана единая армия из сотен тысяч солдат, представляющая мою абсолютную власть. Да будет на то воля моя и воля Господа, ибо помыслы мои чисты перед народом! Пронзаю взглядом каждого, желая перебить половину из них. Госсовет Декарии был взбешён, когда узнали, что я казнил их короля. Но Высшее Духовенство и Независимый Суд доказали мою правоту, ибо на мою жизнь покусился сам король, что подтверждали многие свидетели, которые хотели жить. Деонисия похоронили со всеми почестями, как полагается королю. Тело Джеймса я отправил в Зорф, дабы Ингрид смогла проститься с ним и похоронить в землях его детства. Я не мог спать первые сутки, желая изрезать всё своё тело, лишь бы не чувствовать боли, что разрывала меня изнутри, выворачивая все внутренние страхи. Анна не спускала с меня глаз, заставляя слуг при ней проверять еду прежде, чем поставить мне на стол. Аппетит пропал окончательно, поэтому мама постоянно заталкивает в меня кусочки еды, так как я похудел, а кожа моя стала бледнее. — Да здравствует король-император Глеб Благословенный! — Да здравствует король-император Глеб Благословенный! — Да здравствует король-император Глеб Благословенный! У этих людишек нет другого выбора, а только принять меня и склонить передо мной колени.***
После того, как я поговорил с Госсоветом теперь уже бывшего королевства Декарии и разъяснил всё чётко, вселяя в этих старикашек с набитыми животами страх перед неминуемым лишением всех привилегий, если пойдут против меня, я вернулся в свои покои. Мать спешно собирает свои вещи, ибо я возвращаюсь в Зорф, а оставаться без меня здесь она не захотела. Линду я приказал сослать в какой-нибудь приличный монастырь на границе Декарии и Коктеврана, теперь там будет город Шэль, как символ объединения двух стран. Анна же просила, чтобы я сослал фаворитку отца в бордель, но я не настолько деспот, как мой отец. — Ваше величество, — вбежал в покои Итан. — Ваша сестра Элла ждёт у дверей. — Впусти, — не глядя отвечаю я. Солнце ярко светит, я гляжу на себя в зеркале и вижу повзрослевшего на тысячу лет мужчину, сохранившего молодую красоту. Корона из фиолетовых камней смотрится так же изящно, как мой камзол из тех же оттенков. — Ваше величество, — слышу хрупкий голос у двери. — Что ты хотела? Ты почему здесь, а не пакуешь вещи? У нас мало времени. Подхожу к девчонке и поднимаю за подбородок. — Ваше величество, умоляю Вас, не губите мою мать, — она падает на колени и хватается за мои руки. — Не ссылайте её в монастырь, подарите нам свою милость и позвольте уехать в имение моего дедушки. Вздыхаю, отрывая от неё руки и уходя прочь, поворачиваюсь к ней спиной. — Ты можешь идти собираться, кареты скоро прибудут. Слышу, что девочка встала с колен, но не уходит. Жду минуту, чтобы она убралась с глаз моих, но дверь так и не хлопает. Оборачиваюсь и застываю. Передо мной предстала полностью обнажённая леди, кудри длинных волос которой закрывают её грудь. Руки Эллы подрагивают на уровне плоского живота. Правду сказать, она вполне сформировалась, как нимфа. Похожа на русалку из детских сказок. — Я готова на всё, ваше величество, — шепчет мягкий голос. — Прошу Вас, освободите нас с матерью. Сестрица не смотрит мне в глаза, когда я преодолеваю расстояние между нами. Её худенькие плечи подрагивают от дуновения ветра из открытого балкона. Склоняюсь к её шее, которую она подставляет мне. Убираю пряди волос с её груди, бросаю взгляд на набухшие розовые соски. Вот дьявол! Я уже несколько недель, как воздерживаюсь. То, как долго я не видел женского тела, да ещё и такого манящего, несмотря на единокровное родство, заставляет мой член реагировать на женские манипуляции. Начинаю нажимать пальцами на девичью грудь, сглатываю слюну и шепчу: — То есть ты готова лечь под меня, лишь бы спасти свою матушку? Девочка едва кивает, поднимая на меня глаза так, точно пьяная. Её грудная клетка увеличивается в сокращениях. Да что с ней? Хватаю Эллу на руки, несу к кровати и рывком бросаю на постель, как мешок с удобрениями. Она лежит на спине и ахает, когда я забираюсь на неё сверху. Её длинные кудри разметались по покрывалу, ножки неприлично раздвинулись, а глаза забегали по мне. Опершись локтями у её головы, я попытался разглядеть в ней истину. Как же сложно отличать правду от лжи. — Ты пришла сюда не ради матери. Опускаю одну руку и начинаю трогать девицу между ног. Сок её тела выделяется в огромных количествах. — Мх-х ах, — Элла цепляется пальцами за ворот моего камзола и прикрывает веки от удовольствия. — Вот оно что, ты хотела, чтобы я был твоим первым мужчиной, — улыбаюсь и продолжаю махинации со скользкими стенками. — Я ведь заметил, как ты смотрела на меня все те дни, что я здесь. Девушка кусает свои губки, пока её тело испытывает явный экстаз. Как же секса хочется, мать твою. Так бы и вставил сейчас этой нимфе, наплевав на то, что она — моя сестра. Всего лишь родство, которое пытается поставить барьер на душе. Да о какой душе можно говорить, когда Элла начинает стонать в голос и всхлипывать?! — Я не буду тебя брать, Элла, — она распахивает свои глазки и глядит с разочарованием. — Моя дорогая сестрица, хоть ты и бастард, но я не брошу тебя. Сегодня я очень добр, поэтому ты едешь со мной в Зорф. Позже я выдам тебя замуж за достойного кандидата, и ты не будешь знать забот, как родственница императора. — Ваше величество, Вы мне нравитесь, я не могу… я… — Тшш, иди одевайся, иначе поедешь в карете голой и тебя возьмёт моя стража, приняв за шлюху. Слезаю с кровати, вытираю мокрую руку о полотенце на тумбе и шиплю сквозь зубы от понимания, что стояк так и не ушёл. Чёрт! Мне необходимо женское тело. Срочно. А пока пора возвращаться домой.