Предназначение

— Мерлин трижды величайший! — воскликнул мужчина, посетивший лавку с вывеской «Камелот: всё, что вы когда-либо искали». Мальчик, увлечённо расставляющий склянки с зельями по полкам, тихо засмеялся. — Это же цветок смерти! Как вы его достали? Ходят слухи, что деревья, на которых они растут, охраняет василиск!.. — Не буду спорить, это было сложно… — старик запнулся из-за очередного теперь уже громкого смешка, скрытого за кашлем, нахмурился и важно продолжил: — Но мне хватило сил его достать, да ещё и с большим запасом. — И где же вы его нашли? — мужичок в смешном котелке понизил голос до шёпота, будто кто-то мог подслушать их. — Ты же не думаешь, что я такой идиот, который по собственной воле откажется от своего заработка? — изумлённо заворчал старик, одним лишь взглядом указав покупателю на то, что идиот тут только он. — Ну да, ну да… — мужичок недовольно отстранился, а потом вдруг высокомерно скрестил руки на груди. — А это точно не подделка? Знаю я вас, торгашей! — Да как ты смеешь называть меня торгашом?! Я — великий путешественник Драгун, и пусть меня покарает Мерлин, если я продам подделку! Мальчик за стеллажами, кажется, потерял способность дышать: уж очень странные звуки доносились из глубины магазина. Покупатель, правда, этого не замечал; его взгляд был прикован к редчайшему цветку. Недешёвому цветку. — Дорого! — наконец воскликнул мужичок. — Ну, так ступай, сразись с василиском и семейством акромантулов, тогда и поговорим о цене! Не хочешь покупать — проваливай! Поверь, на этот товар у меня найдутся покупатели. — Ладно, беру! — скрепя сердце (и скрипя зубами), мужичок отвалил тридцать галлеонов. — Другое дело! Тридцать золотых за цветок с пятью лепестками — это очень даже дёшево. Мужичок в смешном котелке махнул рукой и, уже за дверью, громко выругался. Мерлин растянул губы в ехидной усмешке. Покупатель-то ему достался недалёкий: знал бы, что акромантулы по принципу не могут существовать вместе с василиском на одной территории, может, и смог бы скинуть цену. — Знаешь, — Гарри подошёл к крёстному, когда в лавке не осталось покупателей, — меня всегда смешит то, как волшебники поминают твоё имя, но, когда это делаешь ты сам… это просто нечто! — мальчик заливисто рассмеялся. — Сам себя не восхвалишь — никто не восхвалит, — мудро изрёк Мерлин, складывая монеты в маленький мешочек. — Но тебя восхваляет вся магическая Британия! — Так, малец! Кончай острить и поди-ка лучше закупись к школе. В конце концов, сколько можно откладывать? Гарри картинно закатил глаза, ловко поймал мешочек с деньгами и, показав язык, выбежал за дверь прямиком в объятия шумного веселья Косого переулка. Несмотря на последнюю неделю августа, улочка была заполнена школьниками разных возрастов. Волшебники громко смеялись, толкались, бурно обсуждали предстоящий учебный год. Группа мальчишек, прижавшись носами к витрине магазина «Всё для квиддича», восхищённо вздыхали, и Гарри мечтательно возвёл глаза к небу, вспомнив свой новенький экземпляр «Нимбус-2000», подаренный Мерлином на его день рождения. Они со Скабиором частенько устраивали гонки. Владельцы некоторых магазинов приветливо кричали мальчику вслед: Фортескью приглашал отведать любимое яблочное мороженое за счёт заведения; Роза Ли заманивала к себе яркими ароматами чаёв, собранных с различных уголков планеты; мистер Флориш поздравил с поступлением в Хогвартс и пообещал сделать скидку на учебники — к нему-то Гарри и решил направиться в первую очередь, пока мистер Блоттс не переубедил щедрого друга. Стопка новеньких учебников (и внешкольной литературы) сразу же отправилась в уже потёртый портфель, а оттуда прямиком домой. Кошель заметно полегчал, — даже со скидкой! — и уже у выхода Гарри посетовал с какой-то пожилой волшебницей на то, какие нынче дорогие книги. Следующим шагом стала покупка волшебной палочки. Мальчик всегда обходил стороной лавку Олливандера, потому что колдовство с помощью палочки казалось ему дикостью. Мерлин с детства учил Гарри беспалочковой магии, но из-за предрассудков волшебников и требований Хогвартса ему пришлось привыкать пользоваться бесполезной деревяшкой. Сомнительная грязная палка, которую Скабиор достал в Лютном, совсем не слушалась мальчика, так что Мерлин с чистой совестью послал егеря придумывать ей другое предназначение. Какое именно, Гарри, конечно, понял, но виду не подал. С тех пор Гарри так и не отпускало плохое предчувствие. Поэтому, ступив за порог старой лавки, по его телу прошла дрожь. Пустой магазин освещала тусклая лампа, в свете которой кружила пыль. Гарри поморщился: он терпеть не мог затхлый воздух. Где-то в глубине раздался взрыв, за ним последовал скрежет, и прямо перед мальчиком возник пожилой мужичок с большими бледными глазами. На мгновение Гарри показалось, что его глаза блестят, прямо как у Мерлина, но это был лишь тусклый свет, отразившийся в серых глазах. — Добрый день, — мистер Олливандер почти что прижался носом к лицу мальчика, обдав его зловонным дыханием. — Здравствуйте, — Гарри задержал дыхание, с трудом удержав лицо, и неловко переступил с ноги на ногу. — Мне нужна... — Волшебная палочка, ну конечно. Первый год в школе? — Да, Хогвартс. — Так-так-так, — мистер Олливандер вытащил из маленького кармашка мерную ленту. — Какой рукой пользуетесь? — Правой. Гарри не выказывал особого энтузиазма, потому что хотел поскорее закончить с этими разговорами. Он послушно крутился, вытягивал руку и выслушивал речи волшебника о том, какие у него замечательные волшебные палочки, в которых сокрыта мощная магическая субстанция. В какой-то момент мистер Олливандер оставил ленту в одиночестве летать возле ноздрей Гарри, пока сам ходил вдоль стеллажей и снимал длинные коробки. — Итак, попробуем, мистер?.. — Эмрис, — Гарри взял палочку, взмахнул ей, но мистер Олливандер почти сразу выхватил её, всунув другую. А затем ещё, и ещё, и ещё раз. На маленьком стульчике постепенно росла гора из коробок. Все свои телодвижения он сопровождал повествованиями о том, из чего сделаны палочки, но эти речи казались мальчику абсолютно бессмысленными. — Почему так долго? — Ох, мистер Эмрис, у вас высокие запросы! — Гарри опешил и уже собрался возразить, но Олливандер не дал ему и шанса, возбуждённо продолжив совать ему волшебные палочки. — Не волнуйтесь, мы обязательно найдём вашу палочку! Хм, интересно… Остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, послушная — довольно необычное сочетание. И как только Гарри взял палочку в руки, то сразу понял, чего хотел добиться мистер Олливандер. По пальцам пробежало тепло, а, когда он взмахнул палочкой, из её кончика вырвался сноп красно-жёлтых искр. Гарри мог поклясться даже Мерлином, что в это мгновение он ощутил странное родство. С какой-то идиотской палкой. Сумасшествие. — Вот и славно! Хм, любопытно, очень любопытно… — тихо забормотал Олливандер, ловко упаковывая коробку. И тут-то Гарри почувствовал подвох. А ведь ему так хорошо жилось все эти годы! — Что же тут странного? — Видите ли, мистер Эмрис, я помню все проданные палочки, и так уж случилось, что у вашей палочки есть своего рода сестра, в основу которой легло хвостовое перо того же феникса, чьё перо находится и в вашей палочке. Занятно то, что та палочка принадлежала волшебнику, творившему великие дела. Ужасные, но великие. — Кому же? — против своей воли спросил Гарри, впрочем, догадавшись, что ответ ему совсем не понравится. — Боюсь, мы не произносим его имя, мистер Эмрис. Гарри вздрогнул и стиснул кулаки. Вот и случилось то, чего она так боялся. Его спокойная жизнь закончилась два года назад, когда Мерлин рассказал ему всю правду. Два года, чтобы смириться или хотя бы попытаться принять тот факт, что в нём хранится часть души Волдеморта. И Гарри принял, вот только с какой стати он должен пользоваться этой палочкой? — Я не хочу пользоваться этой палочкой, — но будто бы вопреки словам Гарри коробка с палочкой задрожала, скользнув прямиком в его руки. — Что за?.. — Понимаете, мистер Эмрис, палочка выбирает волшебника, а не наоборот. И данная палочка предназначена вам судьбой, — холодно произнёс Олливандер, недовольно нахмурившись, словно его только что в чём-то обвинили. Гарри, впрочем, даже не подумал смутиться. Напротив, подобно манере старого волшебника, небрежно кинул семь золотых на стол, затолкал коробку в сумку и быстро покинул магазин. На свежем воздухе стало значительно лучше. Гарри вздохнул полной грудью, очистив лёгкие от пыли, отчаянно взлохматил волосы и расстроенно поплёлся в магазин мадам Малкин за мантиями — последним пунктом из списка, поскольку всё остальное продавалось в их собственной лавке. После неприятной покупки на душе стало совсем гадко. Какая-то деревяшка умудрилась испортить Гарри прекрасное настроение (вернее, это сделал Олливандер, которому так не терпелось похвастаться своей удивительной палочкой), но факт оставался фактом — теперь ему придётся заедать свою печаль мороженым Фортескью, а потом, возможно, тыквенным пирогом из Кондитерской Шугарплама. Вдруг, увидев страдания своего младшего товарища, Скабиор сжалится и вернёт ему ту чуть менее отвратную палочку. Если, конечно, егерь ещё не успел придумать ей другое применение. Таким задумчивым и печальным, Гарри вошёл в магазин, где витал аромат французских булочек. Молодые волшебницы приветливо помахали мальчику и тихо засмеялись, когда пухлая дама радостно ущипнула его за щёку. — Наконец-то в Хогвартс, милый! — мечтательно пропела женщина, излучая такое огромное количество позитива, что даже хандра Гарри начала постепенно отступать. — Круассанчик? — С радостью! — мадам Малкин, сама того не понимая, помогала Гарри вернуть былое настроение. — И несколько мантий, пожалуйста. — Конечно, милый! — волшебница отлевитировала палочкой сладкую булочку прямиком в руки Гарри. — Присоединяйся пока к молодому человеку у окна. Гарри откусил аппетитную булочку и направился вглубь магазина, где на маленькой табуретке стоял бледный худощавый мальчик. Юный волшебник со скрываемым любопытством осмотрел его с ног до головы, еле заметно нахмурил идеальные брови и немного приосанился. Гарри пришлось скрыть широкую улыбку за очередным укусом — ну точно чистокровный засранец. Гарри пристроился рядом, тихо хихикнул, когда молодая ведьма, работающая с мантией бледнолицего мальчика, подмигнула ему, и послушно натянул на себя чёрный плащ, который принесла мадам Малкин. — Привет, — беззаботный голос мальчика только сильнее позабавил Гарри, но тот скрыл смех за дружелюбной улыбкой. — Тоже в Хогвартс? — Привет, ага. — Мой отец покупает учебники, а мать волшебную палочку, — зачем-то сообщил мальчик скучающим манерным голосом. — Потом собираюсь уговорить их посмотреть на гоночные мётлы. То, что первокурсникам запрещено иметь собственные, — просто абсурд. Думаю как-нибудь протащить одну в школу. — Учебный год ещё не начался, а ты уже планируешь нарушать школьные правила? Мне нравится, — Гарри усмехнулся и весело пожал плечами, поймав укоряющий взгляд мадам Малкин. — Я бы не нарушал их, не будь они так глупы, — мальчик немного оживился. — А у тебя есть метла? — Да, недавно мне подарили последний Нимбус, — упоминание дорогих вещиц в разговорах с чистокровными было самым настоящим козырем. Гарри не прогадал: гадёныш мгновенно взбодрился. — Играешь в квиддич? — Не то чтобы я сильно им увлечён, мне просто нравится летать. — А вот я играю, — мальчишка вдруг высокомерно вскинул подбородок. — Отец считает, что мой факультет совершит большую ошибку, если не примет меня в школьную команду. Не буду отрицать, я с ним согласен. — А ты самоуверенный, да? — Гарри усмехнулся. Он не был поклонником пустых речей. Когда гадёныш докажет свои слова действиями, тогда Гарри его выслушает. — Не вижу смысла принижать свои достоинства, — с вызовом хмыкнул мальчик, оскалив зубы. Гарри рассмеялся. Так громко, что потерял равновесие и почти упал с табуретки. Гадёныш холодно сощурил свои бледные глаза, поджал губы, и Гарри даже забеспокоился о том, не переборщил ли он. Хотя едва ли чистокровного отпрыска могла задеть такая мелочь. — Прости, у меня было плохое настроение, а ты оказался забавным, — Гарри всё же попытался сгладить острые углы. Не хотелось заводить школьных врагов ещё до поступления в эту самую школу. — Хм. С какого ты факультета? Хотя, конечно, никто не знает об этом заранее, но я уверен, что поступлю на Слизерин, — вся моя семья училась там. — Честно говоря, я мало что знаю о Хогвартсе, так что понятия не имею, — лицо мальчика после слов Гарри мгновенно преобразилось: ухмылка стала презрительной, взгляд насмешливым и высокомерным. Гарри это совсем не понравилось. — Так из этих? Грязнокровок? — Нет, — Гарри оскалился подобно дикарю (спасибо Скабиору), и гадёныш даже не на шутку удивился, немного отпрянув. — Просто я не видел смысла в изучении информации о школе, в которой даже не собирался учиться, — желание продолжать разговор испарилось. Именно этого Гарри боялся больше всего: пренебрежения со стороны чистокровных, которые понятия не имеют о том, какими особенными на самом деле являются маглорождённые волшебники. Гадёныш снова собирался что-то сказать, но к ним вернулись две ведьмы с пакетами в руках. Мальчишки молча расплачивались с хозяйкой, когда в большое окно вдруг постучали. Все они забавно и почти синхронно повернули головы. Колдуньи приветливо замахали, а Гарри восхищённо вздохнул и вдруг радостно засмеялся. Снаружи стоял Мерлин, держа в руках большую клетку, в которой спокойно посапывала белоснежная сова. — Спасибо, мадам Малкин! Мне пора идти, — Гарри уверенно щёлкнул пальцами, в миг уменьшив пакеты с мантиями до размера небольшого учебника, затолкал их в сумку и выбежал на улицу прежде, чем впечатлённый бледнолицый мальчишка успел ему что-то сказать.

***

Первое сентября выпало на дождливый день. Всё утро Гарри взволнованно маячил по дому, пока Скабиор бессовестно бездельничал на диване, потягивая дешёвый огневиски и даже не пытаясь успокоить почти-что-брата. Хотя, кончено, егерь мог подумать, что подбодрил мальчика фразой «Не парься, будь прекрасен и смотри на всех, как на дерьмо». Вот только после этих слов Гарри всё-таки стошнило. Совсем чуть-чуть. По факту поводов для волнения было много. Однако Мерлин и Скабиор упорно притворялись, что ничего ужасного не происходит. Как будто Гарри не придётся обманывать всех вокруг, включая сильнейшего волшебника своего времени — Альбуса Дамблдора; как будто перехитрить древнюю шляпу, способную читать мысли, это такой пустяк; как будто научиться пользоваться волшебной палочкой, которая каким-то образом связана с психопатом-убийцей, так просто. Как будто. В тот день, когда Гарри купил палочку, Мерлин, конечно, сразу же изучил её. С деревяшкой всё было прекрасно, и, как бы сильно мальчику не хотелось этого признавать, она приятно грела пальцы. По мнению Скабиора, палочка была слишком послушной для его дикого нрава, но идеально подходила Гарри. Хотя Мерлин предложил мальчику купить другую палочку, если уж та совсем была ему противна. Вот только Гарри не собирался выкидывать семь галлеонов на ветер. Ближе к одиннадцати старый волшебник спихнул егеря с дивана, усадил на него потряхивающегося мальчика и внимательно посмотрел в его удивительно яркие глаза. — Ты ведь не думаешь, что нам действительно плевать? — Гарри на самом деле так думал, но слова крёстного заставили его устыдиться. — Поверь, мы переживаем не меньше твоего, вот только наши чувства не должны давить на тебя. И помни, у тебя всё ещё есть выбор. Если в Хогвартсе что-то пойдёт не так, я сразу же заберу тебя из этой школы. — Мне действительно нравилось учиться у тебя... Путешествовать, не беспокоиться о каких-то строгих правилах или отношениях с людьми, — Гарри грустно усмехнулся. Новые знакомства всегда давались ему с трудом. Точнее, их поддержание. Для мальчика очень важным было время, проведённое вместе, однако они никогда и нигде не останавливались надолго. И, возможно, именно Хогвартс станет его переломным моментом. — Но я должен попробовать, верно? Иначе буду жалеть. — Верно. К тому же Хогвартс — действительно удивительный замок, который хранит в себе множество секретов. Уверен, ты захочешь изучить каждый его уголок, — Мерлин хитро ухмыльнулся и похлопал крестника по плечу. — Пора идти. На платформу девять и три четверти волшебники отправились через камин. Мерлин ловко уменьшил чемодан Гарри и вместе с совой в клетке первым отправился на станцию. Скабиор с мальчиком сразу последовали за ним. Платформа была заполнена юными волшебниками и их родителями. Все толкались, кричали, но при этом старшекурсники умудрялись проворно протискиваться в вагоны. Гарри начало трясти от такого скопления людей, однако, когда он уже собирался трусливо сбежать, его крепко стиснули с двух сторон. Скабиор игриво подмигнул, подхватил мальчика под руку и повёл к самому последнему вагону. — Чем ближе мы к цели, тем сильнее я начинаю сомневаться, — Мерлин недовольно нахмурился, и Гарри истерично хохотнул: он же напротив постепенно успокаивался, прямо как море, утихомирившее свои просторы после сильнейшего шторма. — Ты помнишь заклинание, которое должно обмануть древнюю шляпу? — Должно, — заметил мальчик, — но это не точно. Будем надеяться на её уважение к твоей персоне. — Мне до сих пор странно слышать это, — Скабиор скептично осмотрел старика с ног до головы. Два года прошло с тех пор, как егерь удивительно точно назвал возраст Мерлина, а тот рассказал ему правду о себе. Поверить в подобное было практически невозможно, однако парочка воспоминаний в Омуте Памяти заставила молодого волшебника взглянуть на своего наставника несколько иначе. — Когда-нибудь ты привыкнешь, — Гарри насмешливо постучал егеря по спине, ловко увернулся от подзатыльника и помчался вперёд. Возле последнего вагона они снова пристально оглядели друг друга, как будто Гарри был преступником, которого вели в Азкабан, а не обычным (ну или не совсем обычным) мальчишкой, направляющимся учиться в школу. — Амулет? — Гарри закатил глаза, достал из-под рубашки зелёный камушек в серебряной оправе и помельтешил им прямо перед носом крёстного. — Сквозное зеркало? — Эмрис, — мальчик крепко сжал сухие ладони старого волшебника, — ты же помнишь, что совсем недавно говорил мне? Всё будет хорошо. А если и не будет, то я просто убегу в Хогсмид, где ты сможешь меня забрать. Я многому научился у вас со Скабиором, в том числе убегать от опасных тварей. Сначала никто ничего не понял, а потом егерь так громко и дико засмеялся, что от него удивлённо отскочили двое рыжих волшебников, пробегающих мимо. Близнецы, как оказалось, заинтересованно оглядели их компанию, прижались друг другу вплотную и тихо зашептались, иногда оглядываясь на странную троицу. Со стороны они действительно могли показаться таковыми: седой длиннобородый старик в старых лохмотьях, лохматый дикарь в элегантной цветастой блузке и кожаном пальто и приличный мальчик в строгих брюках и выглаженной белоснежной рубашке (правда, лохматый, как и сам дикарь). Задумавшись об этом, Гарри начал замечать косые взгляды в их сторону. Хотя, вполне вероятно, они были вызваны непрекращающимся хохотом Скабиора. — Ну, хватит, хватит, — ворчливо попенял Мерлин, при этом сам широко ухмыляясь. — Он назвал Дамблдора опасной тварью! — просипел егерь, схватившись за живот. — Теперь точно нет смысла бояться отпускать его в школу. По платформе раздался громкий гудок, оповещающий об отправке поезда. Гарри вдруг снова стало немного боязно и тоскливо, поэтому, чтобы сдержать рвущиеся наружу эмоции, он крепко обнял Мерлина. По телу сразу же пробежало успокаивающее магическое тепло, в окружении которого мальчик всегда чувствовал себя в безопасности. «Из тебя получится великий волшебник, Гарри, — зашептал в голове успокаивающий голос, — впрочем, ты уже таковой. Мы вместе преодолеем все трудности на пути к счастливому будущему». Гарри отстранился, тоскливо улыбнулся. «Таким же великим, как ты?» «Таким же великим, как Артур». Паровоз тронулся. Гарри спешно стиснул Скабиора, заставив того тихо пискнуть (к чёрту нежности!), и запрыгнул в вагон. Уменьшенный чемодан полетел следом, но, как только оказался в тамбуре, сделался прежним. Гарри, не ожидавший такой подставы, чуть не вылетел из вагона под тяжестью багажа. «Не привлекай внимание», — насмешливый голос Мерлина вновь врезался в сознание, на что мальчик лишь упрямо поджал губы. Клетку с Хедвиг старый волшебник быстро отлевитировал в специальное отделение в хвосте паровоза. Гарри напоследок обернулся к семье, глубоко вздохнул и шагнул в узкий коридор, прямиком в новую жизнь. Новая жизнь не заставила себя долго ждать. Стоило мальчику устроиться в свободном купе, как туда нахальным образом вломились старшекурсники, не забыв при этом окинуть его презрительным взглядом. — Найди себе другое место, мелкий, — с ходу заявил высокий широкоплечий волшебник, вальяжно завалившийся на диванчик. Гарри возмущённо уставился на наглого — но весьма симпатичного на рожу — старшекурсника и подобно его манере сложил руки на груди. — Назови мне хотя бы одну причину сделать это, — троллеподобный парень, вошедший следом и явно не ожидавший такой смелости от первокурсника, удивлённо выгнул бровь. — Я прокляну тебя, если ты этого не сделаешь, — гаденько ухмыльнулся первый волшебник, ловко вынул волшебную палочку и ткнул ею прямо в грудь мальчика. — Попробуй, — такой же ядовитый оскал коснулся губ Гарри. Изумруд на груди призывно сверкнул, чем привлёк чужое внимание. — Я первым занял это купе. Не нравится моя компания — ищите другую. Гадёныш хищно сощурил глаза, подозрительно скосив взгляд на драгоценный зелёный камень, стиснул пальцы на полочке и уже собрался что-то сказать, как его вдруг грубо одёрнули назад. — Остынь, Монтегю. «Француз», — хмыкнул Гарри. Он сразу уловил едва ли заметный акцент. Такой же был у того парня в магазине мадам Малкин. — Заткнись, Флинт. Этого малявку надо проучить. — Опять ругаетесь, как молодожёны, — в купе вошёл ещё один высокий крепкий парень. Он упал на диванчик рядом с Гарри и стал бесцеремонно разглядывать его. Гарри было не жалко — пускай любуются. — Закройте рты вы, оба, иначе на тренировках всю душу из вас вытрясу. — Трясти будешь Вуда в ванной старост. Гарри был рад, что конфликт замялся на начальной стадии и на него перестали обращать внимание, но слушать подробности личной жизни посторонних людей ему совсем не хотелось, поэтому он как можно более непринуждённо открыл учебник по истории Хогвартса. — Ты правда не уйдёшь? — парень, сидящий рядом, почти что положил голову на плечо Гарри, вот только тот даже не пошевелился. — Если вы планируете вытурить меня с помощью грязных разговорчиков, то даже не мечтайте. Я живу в одном доме с егерем и вековым стариком, и, поверьте, их речи никто не сможет переплюнуть. — И тебя не смущает цвет наших галстуков? Или слово «Слизерин»? — гадёныш Монтегю неприятно улыбнулся. — Мне нравится зелёный цвет, он подчёркивает мои глаза, — Гарри подмигнул, — а что касается «Слизерина», то я знаю лишь то, что это один из факультетов Хогвартса. Больше мне ничего не известно об этой школе. — А ты мне нравишься, — Флинт откинулся назад и съехал по сиденью вниз. — Как тебя зовут? — Знаешь, ты мне тоже, — мальчик невольно повторил его позу. Старшекурсник скатился следом. — Я Гарри. Гарри Эмрис. А какое имя у тебя, Флинт? — Маркус. Этот неприятный тип — Грэхэм Монтегю, а это Эдриан Пьюси. Гадёныш скривился, симпатяжка на плече помахал рукой. Первый день, первые знакомства, три самовлюблённых чистокровных волшебника, один из которых явный засранец. На самом деле, четыре чистокровки и два засранца. Стоило Гарри подумать о гадёныше из магазина мадам Малкин, как дверь в купе открылась и на пороге оказался тот самый бледнолицый мальчишка. Мысли материальны. Они сразу же встретились взглядами, и если Гарри выглядел слегка удивлённым, то зализанный поганец превосходно сдержал лицо, почти что любопытно оглядев их компанию. Следом вошёл ещё один мальчишка, губы которого растянулись в похабной ухмылке, стоило ему увидеть Эдриана, устроившего голову на плече Гарри. — Пьюси, завёл новую подружку? — он упал рядом, облокотившись локтем о бедро старшего. — Именно так. Правильно, Гарри? Мы ведь теперь друзья? — сладко протянул Эдриан, заглянув прямиком в зелёные глаза. — Правда? — Гарри так правдоподобно удивился, что ни у кого не осталось сомнений в его потрясающем актёрском таланте. Флинт дико заржал, незнакомый парнишка успокаивающе похлопал Пьюси по плечу, пока тот наигранно хватался за сердце. Гарри довольно улыбнулся и с вызовом посмотрел на гадёныша в дверях купе, с прищуром наблюдавшего за всей компанией. Он почти что (ох уж это «почти что» в его сдержанных жестах) откровенно рассматривал Гарри и выглядел так, словно пытался разгадать сложную задачу. Вероятно, нынешний прилежный вид Гарри не вязался с лохматым мальчиком в обносках, да и едва ли компания из трёх взрослых чистокровных ему подходила. — Будет большим упущением, если ты не поступишь на наш факультет, — после продолжительного смеха наконец заговорил Флинт. — Точно, зелёный цвет действительно хорошо подчеркнёт твои невероятные глаза, — будто бы забыв о разбитом сердце, продолжил льстить Пьюси. — Я знаю, — прошептал Гарри в смазливое личико Эдриана, сделав решающий ход, — а теперь, будь добр, покинь моё личное пространство. Мои хрупкие плечи не могут вынести тяжести твоего самолюбия. — Ауч. Ты уже дважды разбил мне сердце, — Пьюси поднялся и попытался завалиться на соседнего мальчика, но тот угрожающе помахал кулаком перед его носом. — Едва ли он поступит на Слизерин, — вдруг заговорил гадёныш из лавки мадам Малкин, элегантно усевшись рядом с Флинтом. — Защитник грязнокровок вроде него сразу станет любимчиком Дамблдора. На мальчишку сразу же уставились удивлённые взгляды, но он даже не шелохнулся, уверенно отвечая на внимательный прищур Гарри. Даже предатель Пьюси косо посмотрел на него. Гарри, вопреки ожиданиям гадёныша (тот недовольно поджал губы), дружелюбно улыбнулся. — Я был бы благодарен тебе, если бы ты не сравнивал меня с лицемером вроде Альбуса Дамблдора, — теперь удивлённые взгляды полетели в сторону Гарри. — Я не защищаю, как ты выразился, грязнокровок, просто сужу о людях по их поступкам, а не по статусу крови. Вот смотри, я сижу в окружении пятерых чистокровных, но не спешу делать вывод о том, что вы зазнавшиеся придурки, — Гарри глубоко вздохнул и медленно повернул голову к Монтегю, — Хотя... Эдриан прыснул в кулак, Флинт не стал сдерживать свой хохот, Грэхэм гневно раздул ноздри, а гадёныш со своим другом заинтересованно уставились на них. — Монтегю все считают придурком, — Флинт похлопал парня по плечу, но добился лишь того, что его раздражённо пихнули прямо в рёбра. Вряд ли он что-то почувствовал через свой огромный слой мышц. — Но почему ты решил, что все мы чистокровные? — Брось, Маркус, ты ведь только начал мне нравиться, — Гарри посмотрел на Флинта так, как родитель смотрит на непутёвого ребёнка. Он удручённо вздохнул: — Флинты, Монтегю, Пьюси — одни из самых древних чистокровных семей. А ты, — гадёныш удостоился колючего взгляда зелёных глаз, — бледный, худощавый, зализанный, невыносимо грациозный. Ну, и, конечно, эта платина на голове. Малфой, верно? Все вы на одно лицо, — Гарри откровенно наслаждался тем, как на спокойном лице появляются признаки раздражения. — Единственный, насчёт кого я не уверен, это ты. — Удиви меня, — мальчишка, пришедший вместе с гадёнышем, призывно вскинул брови. — Ты напоминаешь мне кого-то. Кого-то чистокровного, это точно: я изучал некоторые родословные. Ну, и ещё ты друг Малфоя, — Гарри пожал плечами, словно этот факт всё объясняет. — Не подскажешь мне? — Нотт. Теодор Нотт, — парень снисходительно улыбнулся. — Ну конечно! Кантанкерус Нотт! — Только не говори мне, что я похож на этого носатого старикашку! — Но он был на удивление смазливым в молодости! — Святые дракклы, где ты откапал его фото в молодости? Их нет даже в нашем Мэноре! Гарри открыл рот и тут же закрыл, сжал губы и отвернулся к проплывающим пейзажам Шотландии. Эти завораживающие виды всегда успокаивали его, но сейчас ничто не могло отвлечь его от мысли, что он идиот, которому захотелось выпендриться. Молчал бы, смотрел в окошко и не пришлось бы в первый же день оправдываться перед шайкой чистокровных. Но кто же знал, что фотографии Кантанкеруса Нотта в молодости такая редкость? — Ты же понимаешь, что твоё молчание выглядит ещё более подозрительным? — Теодор, хитро улыбнувшись, легонько ударил Гарри в плечо. — Тут нет ничего подозрительного. Просто у моего крёстного большая библиотека, где в одной из книг была старая фотография с какого-то балла. — Всё равно удивительно, — Нотт тоже повторил их позу, лениво съехав по сиденью вниз. — Он жил почти триста лет назад. — У моего крёстного очень старая библиотека, — Гарри хихикнул, вспомнив, сколько лет Мерлин собирал книги по всему миру, поэтому фотография древнего чистокровного не была редкостью в его коллекции. Разве что на этой фотографии был и сам Мерлин. — Ну хватит молоть языком, — фыркнул Флинт, пихнув Теодора по ноге. — Зачем припёрлись? — А что, с вами позволено ехать только одному «малолетке»? — съязвил Малфой. Они с Гарри продолжали играть в ядовитые гляделки, и Гарри, на самом деле, это нравилось. Было что-то такое в этом гадёныше, что, безусловно, притягивало. — Остынь, Драко, — протянул Нотт, — в конце концов, компанию этих троих никто не выберет добровольно. Мы просто пришли кое-что узнать. Флинт, ты не знаешь, зачем наши отцы недавно собирались в нашем Мэноре? Гарри отвернулся к окну, словно не желал вмешиваться в дела чистокровных, хотя на самом деле навострил уши. Ещё бы, игнорировать внезапное собрание бывших пожирателей было бы большим упущением. Вот только его резкая смена позиций, наверняка, не ускользнула от внимательных глаз Малфоя, хотя Гарри не собирался поворачиваться обратно и проверять это. — Спросите и своих папаш, — спустя несколько тихих минут ответил Флинт. Он мрачно нахмурил брови, будто вспомнил о чём-то не совсем приятном. — В том-то и проблема, они нам ничего не говорят! — неожиданно злобно прошипел Теодор, под руку которого так не вовремя попал Пьюси: мальчишка треснул кулаком по его ноге. — Но при этом отец ходит с таким отвратительно задумчивым лицом и порой приглашает в дом совершенно омерзительных личностей из Лютного, словно готовится к очередной войне, — с каждым словом его голос становился всё тише. — Я знаю не намного больше вашего, — раздражённо прорычал Маркус, выразительно метнул взгляд на Гарри и снова уставился на мальчишек. — Они чем-то обеспокоены и пытаются придумать план на случай непредвиденных обстоятельств. Это всё, о чём я могу сказать. Гарри начал припоминать всё, о чём в своё время говорили Мерлин и Скабиор о семьях чистокровных. Не все они, конечно, были верны Тёмному Лорду, но Гарри повезло ехать в компании детей именно тех избранных. Он даже не представлял, что могло побеспокоить человека вроде Люциуса Малфоя, одного из самых приближённых людей Волдеморта, однако игнорировать это было бы ошибкой. Прошло больше десяти лет с тех пор, как Тёмный Лорд исчез, нагадив при этом в душу Гарри, и Мерлин всегда знал, что однажды он вернётся. Была ли встреча чистокровных своевременным звоночком? Нужно было срочно поговорить с Эмрисом, в конце концов, это напрямую касалось спокойной жизни самого Гарри. Спокойной жизни. Гарри вздохнул. Он тяжело воспринял новость о том, что является своего рода якорем Волдеморта в мире живых. Тем, благодаря кому Тёмный Лорд однажды возродится. Мальчик часто думал о том, должен ли что-то сделать: отчаянный и благородный шаг ради спасения невинных людей. Не себя. Но разве сам он был в чём-то виновен? Гарри не выбирал свою судьбу, а Мерлин всегда старался ему об этом напоминать. Потому что старый волшебник понимал его как никто другой. — Почему ты вдруг притих? Греешь уши? — от хмурых мыслей Гарри, как ни странно, отвлёк Монтегю, который, впрочем, нарывался на очередную стычку. — Думаю о школе и любуюсь видами, которые не увижу ближайшие одиннадцать месяцев, — добродушно ответил мальчик, не поддавшись на уловку. — Ты действительно ничего не знаешь о Хогвартсе? Почему? — Я путешествовал по миру и не думал, что буду учиться в школе. Мне вполне хватало домашнего обучения, но мой крёстный считает, что мне нужно больше времени проводить в компании сверстников, — Гарри повеселел: если подумать, то он действительно всё время проводит в компании векового старика и тридцатилетнего распутного егеря. Впрочем, его всегда это устраивало. — Не расскажешь мне о Хогвартсе? — обольстительно произнёс он, облокотившись на крепкое плечо Пьюси. Симпатяжка тут же повёлся на блеск его глаз. — Вот уж нет, я в няньки не нанимался, — Малфой резко поднялся, последний раз холодно взглянул на Гарри и с ровной спиной покинул купе. Нотт раздражённо закатил глаза, но пошёл следом за другом. — Значит так... — сладко протянул Эдриан и приступил к рассказу. *** Когда поезд с громким свистом остановился на станции «Хогсмид», тучи расступились, позволив звёздному небу осветить студентам путь до Хогвартса. Гарри попрощался со своей неожиданной компанией чистокровок и помчался к полувеликану, созывающему всех первокурсников. Стоило мальчишке приблизиться к бородатому лесничему, как он вдруг ощутил себя совершенно маленьким и беззащитным. Но вопреки ожиданиям громадный мужчина добродушно помахал первогодкам и попросил следовать за ним. Земля полностью пропиталась дождём, поэтому путь до озера был невероятно труден: Гарри чуть не потерял ботинок, провалившись по щиколотку в грязь, девочка с огромной копной волос, больше похожей на гнездо, больно схватилась за его руку, чтобы не упасть, но порвала мантию, которую, впрочем, сразу же вернула в прежнее состояние с помощью простенького заклинания. Девочка оказалась маглокровкой, что показалось Гарри удивительным — обычно в таком юном возрасте такие волшебники даже не подозревают о своём колдовстве и просто считают себя странными. Гермиона — так она представилась — сразу начала разглагольствовать о Хогвартсе и волшебных книгах, которые успела прочитать. К ним присоединился Невилл Лонгботтом, скромный чистокровный мальчишка с грустной судьбой. Судьба. Гарри всем сердцем ненавидел это слово. Прямо за ними шёл гадёныш, то и дело цепляющийся за двух массивных мальчишек, совсем не похожих на первогодок. Когда Гарри в очередной раз оглянулся, Малфой поймал его взгляд и тут же запнулся. Гарри возвёл глаза к небу в попытке не засмеяться слишком громко. На берегу озера стояло несколько небольших лодок. Гарри, Гермиона, Невилл и ещё один рыжий мальчик залезли в одну, и она без чьей-либо помощи спустилась в воду, медленно поплыв в сторону замка. Хогвартс уже с дали завораживал своим величием. Высокие узкие башни с множеством сияющих окон, казалось, касались звёздного неба. — Пригните головы! — крикнул лесничий, когда лодки начали подплывать к утёсу. За занавесом из плюща начиналась тёмная пещера. Тоннель уводил лодки к подземельям замка, где их дожидался каменный берег. Когда все первокурсники оказались на ногах, великан снова повёл их куда-то по узкому проходу. Преодолев влажный газон, они, наконец, ступили на каменное крыльцо с высокими дубовыми дверями. Лесничий постучал трижды, дверь распахнулась, явив высокую темноволосую ведьму в изумрудной мантии. Изумительная Минерва Макгонагалл окинула первогодок грозным взглядом, поблагодарила великана и приказала следовать за ней. В огромном вестибюле на каменных стенах горели факелы, освещавшие широкую мраморную лестницу. Ведьма провела первокурсников в маленькую комнатушку, где им пришлось очень тесно прижиматься друг к другу. С одной стороны в Гарри врезался Невилл, с другой — неожиданно — Малфой, который презрительно скривился, заприметив соседа. Гарри почувствовал необъяснимое желание подмигнуть мальчишке, что, впрочем, он и сделал. Это стоило совершенно обескураженного выражения лица гадёныша. Гарри поспешил отвернуться, пока не нарвался на гнев заговорившего профессора. — Добро пожаловать в Хогвартс. Скоро начнётся пир в преддверии нового учебного года, но прежде вам предстоит церемония распределения вас по факультетам. Это очень важная процедура, поскольку за время учёбы факультет становится вашим родным домом. Вам предстоит вместе учиться, спать в одной комнате и проводить свободное время в общей гостиной. Всего в Хогвартсе четыре факультета: Гриффиндор, Хаффлпафф, Рэйвенкло и Слизерин. У каждого своя благородная история. Пока вы будете учиться, за ваши успехи факультету будут начисляться баллы, за провинности — сниматься. В конце года факультет, набравший наибольшее количество баллов, награждается кубком. Церемония начнётся через несколько минут в присутствии остальных учеников. Я вернусь, когда всё будет готово. Закончив свою речь, Макгонагалл вышла за дверь. А Гарри принялся успокаивать вновь разбушевавшиеся нервы. За этой дверью его будет ждать древняя шляпа, способная проникнуть в любую голову. Даже Мерлин в своё время не смог её обмануть. Суета вокруг раздражала. Рыжий мальчик со смутно знакомой внешностью нёс совершенную чушь о каких-то испытаниях. Гермиона шептала о выученных заклинаниях (Гарри мимолётно отметил, что знает все перечисленные). Когда Гарри подумал, что ничего хуже уже не произойдёт, прямо за его спиной раздался крик. Сердце замерло в груди, но он заставил себя развернуться — чуть не врезавшись при этом носом в щеку Малфоя — и посмотреть на засранца, который его напугал. — Какого дьявола? — выкрикнул какой-то мальчишка, и все вокруг ахнули от удивления. Прямо над головами детей скользили полупрозрачные привидения. Они переговаривались, спорили, словно не замечая никого вокруг. — Привидений никогда не видели, что ли... — тихо выругался Гарри, впрочем, прекрасно понимая, что да, маглокровки их точно не видели, но предстоящее испытание беспокоило его сильнее, чем необходимость быть милым приветливым мальчиком. Сейчас ему хотелось быть злобным гадёнышом вроде Драко Малфоя, который почему-то уже пару минут сверлил его подозрительным взглядом. — Пойдёмте! — раздался звонкий голос Минервы Макгонагалл. — Стройтесь и следуйте за мной. Первокурсники затоптались, начали выстраиваться в широкий строй. Гарри попытался протиснуться в самый конец, но толпа была такой тесной, что он мог свободно двигаться только вперёд. Ноги одеревенели, и, когда Гарри уже собирался позорно сбежать, в бок прилетел тычок, а над ухом едко зашипели. — Штанишки не намочи, — насмешливо посоветовал Малфой, как ни странно, попав прямо в яблочко. Именно в этих словах нуждался Гарри. В конце концов, этот страх сам по себе был абсолютно необоснованным. Гарри Поттер мёртв. И если кто-то поставит этот «факт» под сомнение, то он сделает всё возможное, чтобы доказать обратное. Потому что он — Гарри Эмрис. А Гарри Поттер мёртв. В крайнем случае можно просто сбежать. Толпа двинулась вперёд, и, как только Гарри вошёл в зал, как только вдохнул свежий воздух, его волнение испарилось, тело расслабилось, позволив насладиться поистине величественным моментом. Большой зал был самым удивительным и волшебным местом из всех, что Гарри когда-либо видел. Освещая зал, тысячи свечей парили над четырьмя длинными столами, за которыми сидели ученики. Но больше всего Гарри поразил иссиня-чёрный потолок, усеянный звёздами. Казалось, словно ничто не отделяло их от неба, и если бы бога решили обрушить на них свой гнев в виде проливных дождей, никто не смог бы укрыться от влаги. Мерлин был прав, Хогвартс — удивительный замок. — Он заколдован так, что всегда проецирует небо снаружи. Я читала в «Истории Хогвартса», — тихий шёпот Гермионы вернул Гарри в реальность: он и не заметил, как профессор Макгонагалл выстроила их на небольшом возвышении, где стоял преподавательский стол. Первогодки стояли спиной к нему и лицом к остальным ученикам, увлечённо разглядывающих новичков — прямо как стервятники, наметившие свежее мясо. Профессор Макгонагалл тем временем без лишних слов поставила перед первокурсниками простенький табурет и положила на него старую, потрёпанную и отвратительно грязную остроконечную шляпу. Ту самую шляпу. Как Дамблдор мог с таким пренебрежением относиться к столь древнему и удивительному артефакту? Артефакту, у которого есть разум. Это было неправильно. Спустя несколько минут абсолютной тишины шляпа неожиданно громко запела. Гарри с трудом удержался, чтобы не засмеяться. Шляпа, может, своим видом и отбивала желание надеть её на голову, но это не мешало ей любить и воспевать себя. После слов о том, как Шляпа умна и хороша собой, начали слагаться рифмы о факультетах. Теперь Гарри понял, о чём говорили ребята из поезда. «Стандарты» факультетов действительно формировались веками, но почему-то никто не подумал о том, что люди меняются. Одна встреча, одна фраза, одна книга или фильм, и ты больше не тот, кем был раньше. Однако, по словам Шляпы, в Гриффиндоре учились только храбрые, в Хаффлпаффе самые честные, в Рэйвенкло попадали очень умные, а Слизерину доставались одни лишь хитрецы. Вот только все эти качества тесно связаны друг с другом. Все они добровольно вешали на себя ярлыки и даже не догадывались об этом. Понимал ли это кто-то ещё, кроме Гарри? Вероятно, понимал, ведь в школе обитало порядка трёхсот человек. Шляпа замолчала, обитатели Хогвартса зааплодировали. — Я буду называть фамилии, а вы садиться на табурет и надевать шляпу, — объявила Минерва Макгонагалл, держа в руках длинный пергамент. — Аббот, Ханна! Девочка с двумя светлыми хвостиками смущённо вышла вперёд, надела шляпу, которая оказалась такой большой, что закрыла ей половину лица, и неловко села. Спустя короткую паузу, Шляпа выкрикнула: — ХАФФЛПАФФ! — ученики, сидевшие за одним из столов, взорвались очередными аплодисментами. Толстое приведение весело помахало девочке. Тем временем профессор Макгонагалл продолжала называть имена. Вторая девочка тоже отправилась на факультет барсуков, а вот следующего мальчика определили в Рэйвенкло. С каждым пополнением факультетов, ученики криками и рукоплесканиями приветствовали новичков. Когда на Гриффиндор распределили первую ученицу, их стол кричал и хлопал громче всех; особенно громко свистели два рыжих парня, похожие друг на друга как две капли воды. После Лаванды Браун, ещё одной гриффиндорки, Шляпа, наконец, отправила толстощёкую Милисенту Булстроуд на Слизерин. Гарри ухмыльнулся про себя тому, с каким высокомерным взглядом она прошагала за стол своего факультета. Гарри не знал имён первокурсников и рассчитывал, что его имя назовут не скоро, однако, когда Винсент Крэбб грузно миновал оставшихся новичков, профессор Макгонагалл неожиданно произнесла его фамилию. Эмрис. Гарри Эмрис. Он смиренно вышел вперёд, взял Шляпу за потёртые края и натянул на голову, усевшись на табурет. Шляпа оказалась действительно большой: она скрыла лицо мальчика от любопытных глаз, и почти сразу в голове Гарри возник чужой голос. Раньше только Мерлин разговаривал с ним мысленно. — Так-так-так, что я вижу? — удивлённо произнесла Шляпа, заставив ладони Гарри мгновенно вспотеть. Он вцепился пальцами в края табурета, оцарапав ногтями деревянную поверхность, и ему показалось, что этот скрежет разнёсся по всему залу — слух жестоко обманывал его. В голове безумным потоком всплывали заклинания, диктованные Мерлином, но всё прекратилось, когда Шляпа рассмеялась в подсознании мальчика. — Тебе следует глубже вздохнуть и успокоиться, потому что я не собираюсь выдавать твой секрет. Никто не узнает правду, по крайней мере, от меня. Кто я такая, чтобы противиться планам самого Мерлина? Гарри выдохнул так громко, что был уверен — его слышали, как минимум, профессора, сидевшие прямо за спиной, и на этот раз это была не игра его воображения. — Он говорил много хорошего про вас, — расслабленно произнёс он, неожиданно осознав, почему в такие эмоциональные моменты обычно поминают имя Мерлина. — Что ж, мне это льстит. Когда-то мы любили поболтать. Однако сейчас мне нужно решить твою судьбу — едва ли мне когда-то встречался такой удивительный ребёнок. Что же мне с тобой делать? — Пожалуй, я доверюсь вашему выбору, в конце концов, мне не особо важно, где учиться. — Вот как. Сложно, это очень сложно. Я вижу твою тягу к знаниям, доброту и беспрекословную справедливость, но в твоём сердце также пульсируют амбициозность, хитрость и непоколебимая храбрость. Ты сочетаешь в себе качества всех факультетов, но какой из них сможет стать твоим домом в ближайшие несколько лет? Непонятно... Вероятно, Шляпа размышляла действительно долго, потому что в какой-то момент Гарри показалось, что в зале стало слишком тихо. Ему стало интересно, о чём думают остальные ученики, или Дамблдор, или Малфой... Гарри вспомнил, как гадёныш сказал в поезде, что ему ни за что не поступить на Слизерин, и подумал, что было бы весьма забавно посмотреть на ошарашенное бледное лицо, если его всё-таки распределят на змеиный факультет. — Слизерин, значит? — тут же уловила мысли старая Шляпа. Гарри весело улыбнулся. — Интересно, но если задуматься, то именно на Слизерине тебе никто не помешает достигнуть своих целей. Всё понятно, я знаю, что с тобой делать... — СЛИЗЕРИН! Вскрикнула шляпа, и Гарри наконец-то смог снять её, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Профессор Макгонагалл проводила его странным задумчивым взором, Дамблдор — заметил мальчик краем глаза — тоже смотрел на него из-за своих очков-половинок: взгляд его будто на мгновение заблестел, но старый волшебник почти сразу вернул своё внимание к следующему первогодке. Однако единственный, на кого Гарри действительно хотел посмотреть в данную секунду, был Малфой. Мальчик готов был всю оставшуюся жизнь благодарить Шляпу за это мгновение, потому что лицо гадёныша было бесценным! Недоумевающий взгляд, плотно сжатые губы и гневный румянец на бледных щеках. Когда гадёныш заметил, с каким довольством Гарри взирает на него, серые глаза в мгновение ока наполнились испепеляющей злобой, вот только от этого ещё сильнее захотелось смеяться. Мальчик отвернулся, широко улыбаясь и прикусывая губы, чтобы не сорваться в победный пляс. По дороге к свободному месту за слизеринским столом Гарри заметил, с каким задором за ним наблюдают Флинт и Пьюси, а за их спинами сидел мрачный Монтегю. Эдриан пихнул своего соседа, что-то прошептал, и тот недовольно продвинулся, не преминув при этом показать средний палец. Намёк Гарри понял сразу. Сидеть между старшими было немного неловко, хотя дорожные знакомые сразу увлекли его в тихий разговор. — Чего так долго-то? — прошептал Пьюси с лукавой улыбкой. — Составляли план выживания на нашем факультете, что ли? В любом случае, такой тебе понадобится, — он кивнул себе за спину и, видно, с трудом сдерживал себя, чтобы не отпустить колкость в адрес Монтегю. — Шляпа сказала, что я просто замечательный мальчик, у которого много талантов, но сарказм во мне преобладает, поэтому я смогу выжить в этом змеином логове, — совсем немного приукрасил Гарри. Флинт не удержался и хохотнул, за что получил тычок под бок от соседа справа, на его груди висел значок с буквой «С». Пару мгновений они вели молчаливую борьбу, но парень со значком сдался первым, закатил глаза и отвернулся. Флинт снова влился в разговор, и Гарри продолжил ещё тише: — Я же был не против. Уж больно мне хотелось увидеть мрачные физиономии Малфоя и Монтегю. Парни прыснули, и на них снова зашипели — на этот раз девушка слева от Маркуса; на её мантии висел аналогичный значок. — Снейп смотрит, так что заткнитесь, — злобно прошептала она, кивнув в сторону преподавательского стола. Троица как по команде синхронно повернула головы, да так и замерла, будто под взглядом Медузы Горгоны. Мужчина в чёрных одеждах выглядел ещё мрачнее Монтегю и Малфоя вместе взятых. Его ледяной взгляд невидимыми цепями приковывал к месту. Хотя он и смотрел только на Маркуса с Эдрианом, Гарри всё равно ощущал опасность, исходившую от этого человека. Выглядел он так, словно прямо сейчас сорвётся с места и влепит им троим смачные затрещины. По спине пробежал холодок. Это был Северус Снейп. Известный — молодой — зельевар, которым восхищался даже Мерлин. Гарри заставил себя двигаться. Отвернулся к первогодкам и заметил, что Шляпа уже успела распределить начитанную Гермиону на Гриффиндор, а бледный Невилл какое-то время сидел на табурете, прежде чем его отправили на тот же факультет. Испуганный мальчишка прямо в шляпе кинулся бежать к гриффиндорскому столу, развеселив всех присутствующих. Совсем красный, он вернул Шляпу и подсел к Грейнджер. Девочка утешающе похлопала его по плечу. Профессор Макгонагалл произнесла фамилию Малфоя, и Шляпа, едва коснувшись его белоснежных волос, выкрикнула название зелёного факультета. Гадёныш с преисполненным долга лицом отправился за стол. Вероятно, он решил вовсе игнорировать Гарри: сел подальше от их компании и с самым заинтересованным лицом стал наблюдать за дальнейшим распределением. Когда его друга, Нотта, отправили следом, под игнорирование попали и оставшиеся первогодки, а вот Теодор стал невольным собеседником «монолога», очевидно, преисполненного токсичностью Малфоя. Тем временем, последнего мальчика, Забини Блейза, тоже отправили на Слизерин, и Гарри с нескрываемым любопытством проследил за тем, как он лениво прошествовал к столу и с нескрываемой брезгливостью сел рядом с громилой Крэббом. По словам Мерлина, его мать, мстительная, но, несомненно, великолепная Мари Эбигейл Забини, по прозвищу «Чёрная вдова», семь раз выходила замуж, и все семь раз оставалась вдовой. Впрочем, каждый новоиспечённый муженёк так или иначе оказывался редкостным ублюдком, по которому не плакал никто. Блейз Забини должен был оказаться действительно интересной личностью, учитывая славу его матери, поэтому Гарри поставил себе цель подружиться с ним или, как минимум, не наживать вражду — это было бы неблагоразумно. За размышлениями Гарри не заметил, как профессор Макгонагалл вместе с табуретом и шляпой покинула зал, а Дамблдор поднялся со своего почётного места, чтобы поприветствовать студентов. Мальчик вздрогнул от звонкого голоса директора. — Нашим новеньким — добро пожаловать в Хогвартс! Нашим стареньким — с возвращением! — Альбус Дамблдор широко раскинул руки, будто пытался объять всех студентов. Он выглядел очень мудро, и Гарри приготовился услышать какое-нибудь наставление от великого волшебника, когда тот продолжил: — Прежде чем наполнить ваши блюда лакомством, я бы хотел сказать несколько слов: Простофиля! Сноб! Чудак! Приставала! Спасибо! Дамблдор сел, а зал взорвался аплодисментами, похожими на те, что Гарри слышал на концертах рок-звёзд. Вот только Альбус Дамблдор не был рок-звездой. Недоумевая, Гарри повернулся к Маркусу и Эдриану и заметил, как они откровенно насмехались над ним. Возможно, резкая смена эмоции на его лице действительно выглядела забавно. — Это какое-то тайное хогвартское приветствие или?.. — Нет, просто Дамблдор думает, что ему всё ещё пять, — пояснил Флинт. — А не сто пять, — добавил Пьюси, и они оба заржали, приступив к еде. Гарри пару секунд хмуро пялился в одну точку, потом плюнул на Дамблдора и накинулся на еду. Самую вкусную еду в мире. В их доме не любили готовить. Обычно они с Мерлином аппарировали в город, закупались едой на неделю-другую и просто разогревали готовые блюда. Иногда Скабиор соглашался замарать руки, но это случалось лишь по праздникам. Однако всё это не шло в сравнение с сочным стейком на его золотом блюде и поджаристой картошкой, уже разобранной пирамидкой, выложенной на широком подносе. Все четыре стола ломились от различных лакомств. Первокурсники, незнакомые с такой щедростью, старались наложить в свою тарелку как можно больше различных блюд, даже если все они явно не уместились бы в их маленьких желудках. Гарри был одним из них — несмотря на свою худощавость, мальчик очень много ел, а оставаться в форме ему помогал весьма активный образ жизни: вечные вылазки в лес, походы в горах или ночные прогулки по Лондону. Гарри привык к вечернему образу жизни, поэтому ещё перед поступлением в Хогвартс знал, что именно утренние пробуждения станут для него самым тяжёлым школьным испытанием. В зале было очень шумно. Гарри иногда смотрел по сторонам, отмечая происходящее вокруг, ненавязчиво прислушивался к разговорам и пытался не привлекать к себе особого внимания. Под потолком парили привидения в одеждах из совершенно разных эпох и стран — можно было только предполагать, как все они оказались в одном замке. Некоторые из них вступали в разговоры с учениками, обсуждали каникулы и давали напутствия на предстоящий учебный год. За столом Гриффиндора один покойник решил продемонстрировать свою особенность — почти отрубленную голову, которая безвольно болталась на тонком лоскуте кожи. Гарри тихо усмехнулся, глядя на перекошенные от брезгливости лица первогодок. Сам он встречал привидения страшнее этих. Драко Малфою тоже не повезло с компанией призраков, и вот тут-то Гарри позволил себе позлорадствовать. Рядом с недовольным гадёнышем сидел полупрозрачный изнеможённый мужчина в одеждах, залитых серебряной кровью. — Это Кровавый Барон, — вдруг сказал Пьюси, заприметивший любопытство Гарри. — Привидение нашего факультета. — Кажется, ему понравился Малфой, — ликующе улыбнулся Гарри, отсалютовав кубком с тыквенным соком. — И, кажется, не взаимно. Они засмеялись ещё громче, когда Малфой, словно почувствовав их внимание, метнул на них испепеляющий взгляд. В какой-то момент среди первогодок поднялся вопрос происхождения, Гарри порадовался тому, что сидит около старших курсов, которым абсолютно плевать на малышню. Ложь с его стороны была неизбежна, но начинать так скоро не хотелось, особенно, если этого можно было бы избежать. Судя по услышанному, Гарри понял, что почти все его одногруппники были отпрысками чистокровных семей. Только он и ещё один долговязый мальчишка по имени Пайк Фишер были полукровками. За чистокровными было интересно наблюдать, но вот жить с ними под одним боком... Гарри понятия не имел, как строить с ними отношения, а это было важно. Если детишки не пошли по стопам своих родителей, то связи с ними могли оказаться очень полезными. Вскоре студенты наскучили Гарри, поэтому его внимание быстро переключилось на профессоров. Он знал некоторых из них. Филиус Флитвик когда-то был известным дуэлянтом, а Минерва Макгонагалл, по словам Мерлина, являлась лучшим трансфигуратором своего времени. Помона Спраут частенько светилась в научных журналах, посвящённых зельеварению и ботанике. Не менее часто там появлялся и Северус Снейп со своими безупречными статьями о тонкостях приготовления того или иного зелья. Мерлин всегда покупал новые выпуски. Добравшись взглядом до зельевара, Гарри весело усмехнулся забавной сцене: мрачный как сама смерть Снейп переговаривался с другим профессором, который из-за дурацкого фиолетового тюрбана больше походил на нелепого попугая. Сумасшедшие фантазии определённо развеселили бы Гарри, однако в этот момент резкая боль пронзила давно забытый шрам на лбу. Странным было то, что эта боль появилась в тот миг, когда оба профессора будто почувствовали чужое внимание и посмотрели прямо на него. Стоило Гарри отвернуться, как всё прошло. — Ты в порядке? — праздно поинтересовался Эдриан, уставившись в потолок. — Да, — Гарри хмуро потёр шрам в надежде отогнать неприятный осадок. Он медленно повернул голову, но профессора больше не смотрели в его сторону. Тревога, однако, уже успела зародиться в голове. Когда столы почти опустели после десерта, а у разморённых студентов остались силы только на ленивую болтовню, грязная посуда исчезла, в зале воцарилась тишина, и Дамблдор вновь поднялся с места, чтобы произнести речь. — Что ж, теперь, после того как вы все наелись, я могу сказать вам ещё пару слов. Перед началом семестра я хочу напомнить некоторые правила. Первокурсникам следует знать, что территория леса вокруг замка находится под строгим запретом для всех учащихся школы. Об этом стоит вспомнить и некоторым старшекурсникам, — Дамблдор метнул взгляд куда-то в сторону гриффиндорского стола и сразу продолжил: — Также наш смотритель мистер Филч просил напомнить, что использование магии во время перемен запрещено. Набор в команды по квиддичу состоится на второй неделе семестра. И последнее: в этом году вход на третий этаж в правом крыле воспрещён для всех, кто не хочет умереть самой мучительной смертью. Гарри нахмурился в попытках понять, были ли это очередные глупые выходки старика, или тот говорил серьёзно. Взглянув на мрачную парочку со значками на мантиях, Гарри понял, что Дамблдор не шутил. В конце концов, он не выдержал и саркастично зашептал: — Каждый грёбаный человек в Косом переулке твердил мне, что Хогвартс — самое безопасное место в мире, но, погодите-ка, оказывается, я могу сдохнуть в страшных муках просто потому, что свернул не в тот коридор. Потрясающе! Абсолютно каждый сидевший рядом слизеринец возвёл взгляд к потолку в попытках не засмеяться на весь зал. Даже грозный взгляд профессора Снейпа не смог заставить Флинта заткнуться — отсмеявшись в руку, он произнёс: — Привыкай. Каждый год кто-то да залетает в больничное крыло с серьёзными травмами, особенно в квиддичные сезоны, — кровожадная улыбка растянула пухлые губы. — Звучит интересно. Гарри улыбнулся, на самом деле предвкушая опасность. Не то чтобы ему не нравилось рисковать — вообще-то наоборот — просто умирать «мучительной смертью» в столь юном возрасте не хотелось. Пока слизеринцы шептались, их буравил только недовольный взгляд Снейпа и нескольких любопытных гриффиндорцев. Дамблдор продолжил: — И напоследок, прежде чем окончить празднование, мы споём школьный гимн! — лёгкое движение волшебной палочки, и из неё, как из крана, вытекла золотая лента. Невесомая и гибкая, она взмыла над столом, сложившись в слова. — Выберите свой любимый мотив и — поехали! Судя по лицам всех присутствующих — особенно учителей — никто, кроме Дамблдора и, может быть, рыжих близнецов за столом гриффиндора, не был рад возможности продемонстрировать свой певческий талант. Однако каждый студент запел или хотя бы молча открывал рот. Большинство халтурщиков было за столом Слизерина, в то время как гриффиндорцы кричали громче всех. Именно кричали. Поэтому Гарри не удивился, когда под конец гимна именно рыжие близнецы продолжали тянуть слова дольше всех. Дамблдор аплодировал очень громко. — Ну а теперь все спать! Студенты оживлённо повскакивали со своих мест, и первокурсники неровным строем последовали за студентами со значками на мантиях, таких же, как у той парочки, что сидела возле Флинта. — Мы — старосты факультета Слизерин, — покинув Большой зал и оказавшись в пустом коридоре, девушка со значком начала свою речь. — Меня зовут Джемма Фарли, а это Мэйт Росс... — Мэйтлэнд Росс, — поправил парень, но Джемма проигнорировала его и продолжила говорить: — С сегодняшнего дня вы стали частью нашего дома, поэтому не смейте его позорить. Зарабатывайте баллы, чтобы в конце года наш факультет взял кубок школы. Это продолжается уже на протяжении шести лет, и мы все надеемся, что никто из вас не испортит эту статистику. В десять часов отбой, после которого покидать гостиную запрещено. Будьте аккуратны в коридорах и особенно на лестницах, некоторые ступеньки имеют свойство исчезать. Мэйтлэнд Росс не говорил ни слова и выглядел весьма удручённым. Гарри подумал, что к нему вряд ли можно будет обратиться за помощью. Всё это время они довольно долго спускались всё ниже и ниже. С каждым поворотом становилось холоднее, и зеленоватое освещение совсем не придавало уюта. Наконец, старосты остановились, оказавшись в тупике. — Запомните это место. Здесь находится вход в нашу гостиную. Чтобы попасть в неё, нужно произнести пароль. Запоминайте, — она приблизилась к стене и чётко сказала: — «Чистая кровь». Стена как будто стала мягкой, превратившись в толстое полотно, — за ним появилась деревянная дверь. Гарри усмехнулся, услышав пароль, и совсем не удивился. Гостиная оказалась довольно просторной, стильной и совсем неуютной. В центре на сером ковре стоял длинный стол из чёрного мрамора; его окружали два кожаных дивана, стоящие напротив друг друга, и четыре кресла. На каменных стенах висели различные картины и светильники с зеленоватым свечением. Справа у камина, в котором горел яркий огонь, располагались ещё два кресла с множеством зелёных бархатных подушек. А ещё было холодно и сыро. — Пароль меняется раз в две недели и предварительно вывешивается на доске объявлений, — Джемма указала на стену с широкой чёрной доской, где висели различные пергаменты. — Там же вы найдёте своё расписание. Первое время мы заранее будем предупреждать о смене пароля, но привыкайте справляться сами, уже не маленькие. Если возникнут вопросы, обращайтесь к нам, если Мэйт будет филонить, можете смело дать ему пинка. — Эй! — наконец-то подал голос Росс. — Не обольщайтесь, иначе пинка вам дам я. У нас экзамены, так что не нарывайтесь лишний раз. — Вот это верно подмечено, — всё же согласилась Фарли. — Спальни мальчиков слева, девочек — справа. Ищите имена на дверях и валите наконец-то спать. Гарри вздохнул и с остальными мальчишками отправился на поиски комнаты. Та обнаружилась в самом конце. На двери висела табличка с именами: Крэбб Винсент, Эмрис Гарри, Гойл Грегори, Малфой Драко, Нотт Теодор, Забини Блейз. Драко и Гарри первыми влетели в комнату, обменялись недовольными взглядами и наспех оглядели расположение кроватей. Они вместе ринулись в одном направлении, стараясь обогнать друг друга, но оказалось, что им просто понравились соседние кровати: Драко занял ту, что была у стены слева, Гарри — рядом, возле «окна», в котором одни картинки сменялись другими; под рамой стоял чёрный деревянный стол и несколько стульев. Следом втиснулись Теодор и Блейз. Ещё две кровати стояли перпендикулярно первым двум. Ребята решили вопрос по взрослому — сыграли в камень-ножницы-бумагу — Нотт выиграл и занял место у стены, Забини завалился на соседнюю кровать, рядом с дверью в ванную. Оставшиеся две — сразу справа от входной двери — достались Крэббу и Гойлу. Гарри лениво поднялся с кровати, чтобы нормально осмотреть комнату: два письменных стола (второй стоял у кровати Малфоя), шесть кроватей с плотными зелёными балдахинами, столько же тумбочек и комодов, несколько светильников. Одна из дверей вела в туалет, другая в ванную с двумя душевыми кабинками и раковинами. В принципе было неплохо. Подтащив свои чемоданы к кроватям, Гарри оставил их лежать до следующего дня, а вот рюкзак с вещами, предусмотрительно собранными на первую ночь, закинул на кровать. Наспех переодевшись в пижамную рубашку, Гарри счастливо выудил осколок вибрирующего зеркала из рюкзака — в отражении он увидел Мерлина и Скабиора. — Я поставил два галлеона на то, что ты поступил на Слизерин, так что не подведи меня, Гарри! — слишком жизнерадостно воскликнул егерь, чем заслужил рассерженный взгляд Мерлина. — Сейчас я вам такое расскажу! — интригующе подмигнул мальчик, запрыгнул на мягкие перила и, запахнув узорчатые пологи, начал свой рассказ. С заглушающими чарами на плотных тканях, конечно.