Предназначение

Школьный режим выматывал. Люди выматывали: их было слишком много. А вот программа первого курса (на первых парах обучения) оказалась довольно простой для Гарри. Многие заклинания, которым их обучали, он выучил за последние три года. Исключением была разве что трансфигурация, доставившая некоторые неудобства из-за того, что Гарри не привык пользоваться палочкой. Ему удалось превратить спичку в иголку на первом занятии, вот только для этого пришлось схитрить: для вида помахать палочкой, а на деле использовать беспалочковую магию. Профессор Макгонагалл странно взглянула на него, будто бы что-то подозревая, и Гарри призвал все свои актёрские таланты, чтобы состроить удивлённо-восхищённую гримасу. Среда стала любимым днём Гарри — в полночь у них проходила астрономия. Студенты в телескоп рассматривали ночное небо, учили названия созвездий и траектории планет. Дома Скабиор часто рассказывал разные легенды о богах, именами которых были названы звёзды. Если бы все занятия проходили в ночное время, Гарри со всей искренностью мог бы сказать, что любит школу. Хотя, конечно, после занятий с Мерлином и Скабиором, некоторые преподаватели Хогвартса оказались настоящим испытанием. Ужасным испытанием. На Защите от Тёмных искусств профессор Квирелл постоянно заикался, невнятно бормотал о волшебных тварях и даже не думал обучать студентов новым заклинаниям. А ещё от него до отвращения несло чесноком и гнилью, словно в его дурацком тюрбане сдохла крыса (или какой-нибудь вампир). На деле Квирелл напрягал Гарри не только некомпетентностью, но и в целом своим присутствием. От него веяло чем-то тёмным, даже загробным. «Как если бы он был вампиром!» — абсурдно думалось Гарри, потому что однажды ему повезло встретиться с одним древним лордом в лесах Албании, и это чувства он не забывал никогда. Помимо разочаровывающей защиты была ещё нудная история магии. Гарри понятия не имел, как можно было сделать самый увлекательный предмет самым скучным. После эмоциональных рассказов Мерлина монотонное бормотание профессора Бинса казалось жесточайшей пыткой. С другой стороны, в этих занятиях был плюс — на задних партах спалось просто замечательно. Остальные преподаватели в целом оправдывали надежды. Профессор Спраут весьма познавательно вещала о различных растениях, и к тому же занятия проходили вне стен замка в теплицах, по дороге к которым их окружали завораживающие виды. Крошечный профессор Флитвик оказался забавным и очень талантливым волшебником — возможно, в какой-нибудь другой вселенной Мерлин выглядел бы именно так. К пятнице первой учебной недели остались только две неизведанные дисциплины: зельеварение и полёты на мётлах. На зелья у Гарри не было особых надежд из-за небезызвестного Северуса Снейпа (первое впечатление никак не хотело отпускать), а вот полётов он ждал как собственного дня рождения. За завтраком перед первым занятием по зельеварению Гарри почти не засыпал. Утренним занятиям всё ещё противостояли бессонные ночи, но Гарри честно пытался наладить режим. Получалось, правда, совсем плохо. — Если я вдруг усну на уроке Снейпа, он может вылить мне на голову чьё-то неудачное зелье? — широко зевнув, Гарри подтянул поближе кружку с крепким чаем, уповая на кофеин. — Если бы ты был гриффиндорцем, то раз плюнуть, — Пьюси невольно повторил зевок и тут же встряхнул головой. — А к нам он более снисходительный. — Если бы ты спал по ночам, то тебе не пришлось бы об этом беспокоиться, — мудро заметил Теодор, однако, сопроводив свои слова похабной улыбочкой. — Как много «если» в наших жизнях, — почти что философски протянул Гарри, но вкупе с зависшим взглядом это выглядело как бред человека под конфундусом. — А чем это ты занимаешься по ночам? — Флинт, подсевший к Пьюси для обсуждения тренировок по квиддичу, гортанно хохотнул. — А чем обычно занимаешься ты? — Гарри позволил себе поддаться на провокацию. В конце концов, из-за недосыпа он давно не лез на рожон. — Тебе лучше не знать, чем и с кем он занимается по ночам, — заботливо посоветовал Эдриан, но в итоге не выдержал и заржал в голос. Старшекурсники подхватили его смех, то и дело кивая в сторону гриффиндорского стола. — Заткнитесь, — грозно приказал Маркус, но Гарри заметил, как заблестели у него глаза. Пришла почта. Гарри ещё ни разу не получал весточку из дома по почте, просто потому что они со Скабиором каждый день общались по связующему зеркалу. Поэтому, когда под потолком среди светлых сов появилось два чёрных пятна, Гарри обрадовался: до этого чёрная птица прилетала только к Малфою. Догадка оказалась верной: в сторону слизеринского стола быстро спикировал высокий грациозный ворон — это определённо была весточка от Мерлина, который вот уже несколько дней не появлялся дома. Ворон опустился на стол перед Гарри и будто зачарованный уставился ему прямо в глаза. Необычная птица привлекла внимание окружающих, и со всех сторон посыпались вопросы. — Твои родители из тех, кто любит выпендриваться необычными почтовыми птицами? — насмешливо фыркнул Теодор, хотя глаза его горели любопытством. — А так обычно делают? — искренне удивился Гарри, отвязывая письмо. Ему всегда казалось это нормальным, потому что во время путешествий Мерлин всегда приманивал воронов и накладывал на них чары, чтобы те беспрепятственно доставляли послания нужному человеку. Это было удобно, ведь Министерство отслеживало только почтовых сов. — И как зовут этого красавца? — Эдриан потянулся погладить ворона, но Гарри вдруг крикнул: — Нет, постой!.. Однако он опоздал: ворон очнулся от наложенных на него чар и в приступе страха проклюнул руку парня, после чего с громким карканьем устремился к окнам. Пьюси громко и совсем неприлично выругался, а сидевший рядом Флинт попытался заткнуть ему рот. Студенты за всеми четырьмя столами засмеялись, а вот профессор Снейп был крайне мрачен. — Прости! — Гарри перегнулся через стол и схватил парня за руку, чтобы рассмотреть рану. — Пару капель экстракта бадьяна и всё будет хорошо, — губы растянулись в широкой натянутой улыбке, на что Эдриан лишь злобно рыкнул, вырвав руку. Гарри недовольно надулся. — Не рычи на меня, в конце концов, я не просил тебя гладить его! И дураку понятно, что это дикая птица! — За дурака и лоб может прилететь! А за своими животными надо следить, особенно, если они чокнутые! — Это не моя птица! Мой крёстный просто поймал её где-то и наложил чары, чтобы доставить мне письмо, и, когда я забрал письмо, заклинание рассеялось, — медленно проговорил Гарри, словно объяснял маленькому ребёнку что-то очевидное. — Ну ты же знал, что она в любом случае свихнётся! — Если бы ты к ней не полез, она бы спокойно улетела прочь. Мы можем продолжать спорить до наступления сумерек, но для тебя будет проще отправиться в больничное крыло и за пару мгновений избавиться от боли. — Не думай, что если я вежлив с тобой, то у меня не поднимется рука дать тебе по шее, — хищно прищурился Пьюси, медленно поднявшись со скамьи. — И в мыслях не было, — Гарри улыбнулся, но это не помогло ему избежать щелбана по лбу. Эдриан ушёл в сопровождении своих друзей, смешки в зале утихли, и только профессор Макгонагалл не спускала с них возмущённого взгляда. Малфой раздавал друзьям домашние сладости, принесённые его филином, и, пока все были отвлечены, Гарри смог наконец распечатать свой конверт. «Здравствуй, Гарри! Надеюсь, у тебя всё хорошо. Я сейчас странствую по лесам Албании. У наших блохастых соседей есть знакомый среди местных оборотней. Он сообщил о некоторых слухах, связанных с Тёмным Лордом. Я сообщаю тебе эти новости, потому что не хочу врать, но если ты не хочешь быть в курсе всех событий, то просто отправь мне ответное письмо — у тебя всегда есть право выбора. Если тебе что-то понадобится, сообщи мне или свяжись со Скабиором. Пусть удача будет на твоей стороне. P. S. Едва ли эта кроличья лапка тебе чем-то поможет, но для меня она действительно особенная. Когда-то она принадлежала Гаюсу. Эмрис». В конверте обнаружилась очень старая и, вероятно, заколдованная кроличья лапка — в мире маглов часто встречались поверья о том, что этот «артефакт» приносит удачу. Гарри смутно припоминал историю о том, как лапка досталась Мерлину, и это знание было согревающим. — Зачем тебе прислали пустые пергаменты? Неужели уже истратил все запасы? — вдруг раздался голос Миллисенты Булстроуд, оказавшейся до жути приставучей девчонкой. Пока Панси Паркинсон зависала в компании Малфоя и Нотта, Миллисента на пару с Дафной Гринграсс пытались набиться в друзья Гарри. По вечерам все девчонки собирались у камина и что-то обсуждали под заглушающими чарами, которые скрывали их заливистый смех. — Тебя не учили, что заглядывать в чужие письма крайне невоспитанно? — Гарри поспешно свернул письмо и пристально уставился в узкие глаза Миллисенты, собравшись выпытывать, что она успела прочитать. — Было бы куда заглядывать, — фыркнула девочка, вздёрнув свой приплюснутый нос. — Что такого можно увидеть в чистых пергаментах? Гарри непонимающе склонил голову набок и вновь взглянул на пергамент с неровными, но очень яркими строчками. Догадка быстро посетила его мысли, а Теодор её подтвердил. — Кажется, он видит то, чего не видим мы. — Но вы об этом никогда не узнаете, — Гарри подмигнул, убрал конверт во внутренний карман мантии, а палочку вытащил: к её рукояти он привязал кроличью лапку. — Только не говори, что веришь в её волшебные свойства? — насмешливый манерный голос достиг ушей Гарри, и в последние дни для него он звучал как сладкая музыка — странное и необъяснимое удовольствие. — Хотя чего я удивляюсь, ты ведь обожаешь маглов. Очевидно, что ты такой же глупый. — Очевидно, глупый тут только ты, Малфой, если считаешь, что маглы до сих пор верят в подобные глупости. Это было в средневековье. Хотя чего я удивляюсь, едва ли ты интересуешься чем-то помимо своей внешности. — Если ты не заботишься о своей внешности, то это не значит, что все вокруг такие же неопрятные болваны, — гадёныш окинул Гарри нарочито внимательным взглядом, скривил губы, словно чужие растрёпанные волосы и мятая рубашка оскорбляли его собственное достоинство, и в итоге своим презрительным фырканьем вынес вердикт. — Ну, хватит вам, среди нас ведь нет гриффиндорцев, чтобы перемывать друг другу косточки, — Панси Паркинсон сморщила свой приплюснутый, как у мопса, нос и начала складывать свою почту в школьную сумку, как бы намекнув на то, что пора бы отправляться на урок. — Ты знаешь, Панс, я в этом не уверен, — Гарри достался очередной колкий взгляд, на который он с радостью ответил: — И не мечтай, Малфой. Девчонки закатили глаза и дружной компанией покинули Большой зал, а вскоре к ним подтянулись остальные первокурсники Слизерина и Гриффиндора — все они направлялись в подземелья на их первый урок по зельеварению. В классе, где проводились занятия, было прохладнее, чем в слизеринских покоях, хотя разница была едва ли заметной — старшекурсники с трудом и явной раздражительностью справлялись с сыростью и подводным холодом в общей гостиной. На стенах, как и во всех подземельях, горели зеленоватые фонари, а на пыльных стеллажах стояли различные банки с мутными жидкостями, в которых плавали мёртвые животные (или только их части). Гарри скривился, но всё равно с любопытством пробежался глазами по всем полкам — подобное зрелище не было в новинку для него. Факультеты разошлись в разные стороны кабинета: слизеринцы сели слева, гриффиндорцы справа. Северус Снейп мрачной тенью проскользнул мимо парт, опустился за преподавательский стол и крючковатым носом уткнулся в журнал. Тишину нарушил тихий вкрадчивый голос, перечисляющий фамилии. Когда список закончился, профессор Снейп окинул класс тяжёлым похолодевшим взглядом, медленно поднялся и тихо заговорил. Его голос звучал неожиданно приятно, даже несмотря на то презрение, которое излучал. Это действительно раздражало. — В этом классе вы начнёте изучать точную науку, тонкое искусство приготовления волшебных зелий, — вкрадчивый шёпот профессора будто заполнил всё пространство. Одним лишь своим присутствием мужчина без труда завладел вниманием каждого. До сих пор среди профессоров на это была способна только Минерва Макгонагалл. — В этом изысканном деле не нужно глупо махать палочкой, поэтому многие из вас могут подумать, что это вовсе не магия. Но я и не надеюсь, что кто-то из вас оценит красоту кипящего котла и сверкающих испарений, манящую жидкость, что течёт по человеческим венам и околдовывает разум. Я научу вас разливать по колбам славу, варить отвагу и даже закупорить смерть. Естественно, всё это возможно только в том случае, если вы не являетесь безмозглыми болванами, которых мне уже доводилось учить. Снейп скривил губы в нечто, напоминающее усмешку, но это больше походило на жалкую попытку улыбнуться. Гарри хмыкнул, совсем не впечатлённый надменностью профессора, и принялся листать учебник, чтобы ознакомиться с предстоящей программой. — Однако очевидно, что некоторые из вас считают себя достаточно умными, чтобы игнорировать слова своего профессора. Эмрис! — неожиданно громко рявкнул Снейп, заставив всех вздрогнуть; Гарри же чуть не порвал учебник, резко дёрнув рукой. Он испуганно потупил взгляд и тихо извинился, хотя даже не понял, за что. В классе будто бы стало на несколько градусов ниже. На самом деле удивлены были все, ведь старшекурсники всё время твердили о том, что Снейп благоволит своему факультету, но, судя по его нынешнему взгляду, устремлённому на слизеринца, так не казалось. Гарри подозревал, что не понравился профессору ещё на пиру, но теперь он в этом только убедился. — Вы должны встать, когда вас вызывают, — недовольно процедил Северус Снейп. — Подозреваю, что вы хотите блеснуть своим умом, и я готов предоставить вам такую возможность. Что получится, если смешать толчёный корень златоцветника с настойкой полыни? Гарри недоумённо уставился в парту. Он сильно сомневался, что такие вопросы должны задаваться на первом занятии у первокурсников, тем более если среди них есть маглорождённые. Однако вопреки его мыслям за гриффиндорским столом вскинули руку вверх, и это оказалась Гермиона Грейнджер, маглокровка. Гарри хмыкнул, не желая уступать. — Это основные ингредиенты для приготовления снотворного зелья, сэр. Его называют «напитком живой смерти», — Гарри знал об этом зелье, потому что Мерлин рассказывал, как варит его для местных оборотней, чтобы те не буянили во время полнолуния. — В чём разница между волчьим корнем и синим борцем? — кажется, профессора Снейпа не устроил идеальный ответ «безмозглого болвана», поэтому он поставил себе цель задавить его вопросами. — Никакой, сэр, это одно растение, известное как аканит, — Гарри с трудом удержался, чтобы не хмыкнуть. Снейп бы мог потешить своё самолюбие, только если бы придрался к какому-нибудь маглокровке, а не к нему (и не к Гермионе, рука которой не опускалась). — Если я попрошу вас найти безоаровый камень, где вы будете его искать? — Его добывают из желудка козла, но, если бы вы попросили меня его достать, я бы отправился в Косой переулок. Ну, или Лютный. Зависит от того, каких поставщиков предпочитаете вы. — Минус один балл со Слизерина за ваш колкий язык, — раздражённо процедил Снейп и тут же неожиданно рявкнул: — Смотрите в глаза, когда разговариваете с профессором! Или ваши родители не научили вас элементарным правилам этикета? — Вы ничего не знаете о моих родителях, сэр, — Гарри резко поднял голову, посмотрев в чёрные глаза профессора, и тот едва заметно дёрнулся, как будто кто-то замахнулся на него рукой. На мгновение Гарри показалось, что в глазах Снейпа промелькнуло что-то, напоминающее страх, но мысль об этом была столь абсурдна, что тут же затерялась где-то на задворках сознания, а на первый план вышел гнев. — Сядьте, мистер Эмрис, и следите за своим тоном при разговоре с профессором, — грубо приказал Снейп, поспешно отвернувшись от Гарри. — Почему никто не записывает? Студенты мгновенно засуетились, заскрипели перьями по пергаментам, то и дело кидая на Гарри удивлённые взгляды. Один гриффиндорец даже рискнул показать ему «класс», за что отхватил от Снейпа и лишил своего факультета пяти баллов. Ближе к середине занятия профессор разбил студентов на пары так, чтобы каждому достался партнёр с другого факультета, и велел сварить зелье от прыщей. Гарри достался Невилл Лонгботтом, которого начинало трясти от одного лишь взгляда на Снейпа. Профессор, подобно хищной птице, скользил между партами, при каждом удобном случае делал замечания гриффиндорцам и снимал с них баллы, в то время как Малфой стал объектом его обожания: каждое движение, каждый шаг гадёныша Снейп ставил в пример остальным. На другой стороне класса Гермиона кидала на Малфоя завистливые взгляды, потому что её зелье было ничем не хуже, просто профессор поставил себе цель игнорировать достаточно умных гриффиндорцев. На протяжении всего занятия Гарри представлял то, как утрёт длинный нос великого Северуса Снейпа, приготовив идеальное зелье от прыщей, но все его фантазии рухнули, стоило ему отвлечься всего на пару мгновений. Вокруг вдруг стало нечем дышать, глаза застелил едкий зеленоватый дым, а класс заполнила ругань. Котёл расплавился и вместе с зельем начал стекать на каменный пол. Лишь благодаря хорошей реакции, Гарри успел защитить свои ноги с помощью заклинания. Правда, в суматохе никто этого не заметил, ведь он не использовал ни слов, ни палочку. А вот Невиллу не повезло: зелье обдало его руки, которые мгновенно покрылись красными фурункулами. — Идиот! — закричал Снейп, размахивая волшебной палочкой. Опасная жидкость и зелёный дым быстро исчезли. — Вы что, добавили иглы дикобраза прежде, чем сняли котёл с огня? — Невилл не мог говорить: его глаза наполнились слезами, а фурункулы добрались до самого носа. — Уведите его в лазарет! — приказал профессор ближайшему гриффиндорцу и резко развернулся к Гарри: — Эмрис, почему вы не остановили его? Хотели покрасоваться? Показать, какой он глупый по сравнению с вами? — Это не так! — совершенно бестактно перебил Гарри и быстро заговорил, пока Снейп не начал новый поток оскорблений: — Я не видел! Если бы не призывали каждые пять минут смотреть в котёл Малфоя, всё было бы под контролем! — Молчать! Вы, судя по всему, не знаете, когда следует остановиться! Ещё минус балл Слизерину! Гарри всем сердцем хотел продолжить этот спор, но, когда он уже открыл рот, его сильно стукнули в бок. Миллисента злобно прошипела ему: «Заткнись», и они ещё несколько минут вели молчаливую борьбу, пока звон колокола не оповестил об окончании урока. Гарри был раздражён, как никогда прежде. Ему ещё не доводилось встречать таких упрямых и неприятных типов вроде Северуса Снейпа. Восторг и слава великого зельевара? Они не отменяют того факта, что «великий зельевар» на самом деле паршивая свинья, желавшая утвердиться за счёт других. Гарри не терпелось рассказать Мерлину, что человек, которым он восхищается, не заслуживает и капли уважения. Рассерженная Миллисента пыталась выпытать причину неприязни Снейпа, Малфой шёл позади и хихикал, отпуская шуточки, с которых смеялась только его извечная троица сопровождающих: Крэбб, Гойл и Паркинсон. Гриффиндорцы шептались и норовили что-то сказать, но Гарри лишь махнул рукой и вместе с остальными слизеринцами свернул в коридор, ведущий в их гостиную. Всплеск негативных эмоций прогнал всю сонливость. Хотелось с кем-нибудь подраться, и перед глазами мельтешила смазливая мордашка Малфоя, но Гарри сдержался. Он ненавидел в себе эту черту. Неконтролируемый гнев. Дома, в лесу, с ним было проще справляться, потому что там его окружала свобода. В Хогвартсе же — куда не сверни — возвышались каменные стены. Нестерпимо хотелось выбраться наружу, подышать свежим воздухом, а не сыростью подземелий. Пароль «чистая кровь» слишком резко сорвался с губ. Гостиная оказалась почти пустой. Девчонки повалились на кожаные диваны, а мальчишки, к большому разочарованию Гарри, пошли за ним в спальню. Гарри сразу уселся за стол, что стоял ближе к его кровати, достал чистые пергаменты с чернилами и пером и принялся писать ответное письмо Мерлину. Перед этим он сжал баночку с чернилами, почти безгласно прошептав заклинание, — чернила стали видимы только ему. — Что, сегодня спать не собираешься? — усмехнулся Нотт, завалившись на кровать. — А я вот с удовольствием. — Лично мне после встречи со Снейпом хочется громить стены бомбардой, а не спать. — Когда ты успел его разозлить? — Блейз Забини бесцеремонно уселся на кровать Гарри, вытянул ноги и довольно потянулся. — Хотел бы я знать, — Гарри метнул на мальчишку порицающий взгляд, который был благополучно проигнорирован. Чёрное перо остервенело царапало пергамент, оставляя за собой такой же чёрный след из кривых, непохожих друг на друга букв. — Просто Снейп чувствует его гриффиндорскую натуру, — манерно протянул Малфой, элегантно скидывая с плеч школьную мантию. Крэбб и Гойл гортанно засмеялись, Нотт с Забини весело хмыкнули, а гадёныш остался довольным откликом публики. Гарри глубоко вдохнул, медленно выдохнул. Представил, как парит на метле над горами Шотландии, как облака касаются его заалевших щёк и срывающийся дождь оставляет влажные следы на круглых очках. Представил, как стремглав несётся в Хогвартс, врывается в слизеринские подземелья и переворачивает котёл с испорченным зельем на голову профессора Снейпа. Стало легче. Он улыбнулся. — На следующем занятии я приготовлю ему безупречное зелье и с радостью залью его ему в глотку. — Пожалуйста, сделай это для меня, — Малфой плавно обогнул кровать, опёрся ладонями на стол и наклонился, пристально глядя в зелёные глаза, — чтобы больше, просыпаясь по утрам, я не видел первым делом твою рожу. Потому что после этого она будет далеко за пределами Хогвартса. — Разве могу я лишить тебя удовольствия видеть моё лицо по утрам? — Гарри улыбнулся, призывно вскинул брови и принялся запечатывать письмо. Ему подумалось, что гадёныш намеренно подошёл к столу, чтобы сунуть свой любопытный нос в чужое письмо. Как жаль, что Гарри оказался предусмотрительнее. Презрительно хмыкнув, Малфой выпрямился и вернулся к своей кровати. Гарри искренне не понимал, как этому гадёнышу удавалось одновременно злить его и приводить к спокойствию, но это было занимательно. Правда не настолько, чтобы безропотно следовать за ним и восхищаться. — Проваливай, у тебя есть своя кровать, — Гарри стукнул Забини по ноге, но мальчишка лишь нахально ухмыльнулся и остался на месте. Гарри ответил на ухмылку, заглянул в красивые шоколадные глаза и начал медленно распускать галстук, а за ним — пуговицу за пуговицей. Когда рубашка вместе с мантией начали сползать с плеч, Блейз подорвался с кровати с поднятыми руками и со смехом убежал на своё место. Гарри хихикнул, быстро натянул зелёный свитер и, круто развернувшись, поспешил выбраться из этих сырых подземелий.

***

Гаргульи неодобрительно зарычали и послушно отпрыгнули в стороны, заслышав пароль. Северус Снейп с трудом удержался, чтобы не показать камню средний палец, и шагнул на ступень. Лестница начала двигаться вверх по спирали, после чего коварные щели между ступеням чуть не затянули длинную чёрную мантию, но Северус успел одёрнуть ткань, при этом раздражённо цыкнув. Вечно эта мантия там застревает. Лестница застыла перед дубовой дверью, и медный дверной молоток в виде грифона будто бы язвительно хмыкнул, встретив хмурое лицо профессора. Северус скривился, закатив глаза, и подумал, что ему не помешает пропустить парочку стаканов огневиски, чтобы остудить своё воображение. Кажется, у него снова поехала крыша. Дверь открылась прежде, чем в неё постучали. Кабинет директора раздражал, как и прежде: такой сказочный, с кучей волшебных вещиц и портретов, на которых восседали бывшие директора, переговаривающиеся между собой. Они неодобрительно взглянули на гостя и замолкли. — Проходи, Северус, не стой в дверях, — Дамблдор повёл рукой, указав на стул, и старый феникс, сидевший на жёрдочке у двери, издал странный звук. Снейп мысленно перевёл его на человеческий язык, пришёл к выводу, что это было приветствие, и мысленно ответил на него. Вероятно, к парочке стаканов огневиски потребуется компания мадам Помфри, но Северус этому был даже рад. Вдвоём веселее. — Вы хотели меня видеть? — беззаботно спросил Северус, будто бы причина вызова ему действительно неизвестна, и прошёл к мягком голубому креслу. — Мальчик, Северус, мальчик, — терпеливо объяснил Дамблдор, подыграв своему бывшему ученику и нынешней шестёрке. Северусу захотелось блевануть. — Нам показалось, или к нему действительно стоит присмотреться? Присмотреться. Северусу не нужно было присматриваться, чтобы сказать, что этот наглый мальчишка с невозможными зелёными глазами с вероятностью в девяносто процентов является наследником Поттеров. В ином случае мироздание просто в очередной раз решило поглумиться над ним, подкинув в ученики ребёнка с внешностью мужчины, которого он ненавидел всеми фибрами души, но с глазами женщины, которую он любил всем своим сердцем. Так или иначе, у мироздания всё ещё было десять процентов, и Северус не знал, что оказалось бы лучше лично для него: сын покойной возлюбленной или двойник заклятого врага. — Сложно что-либо сказать по одному занятию, — Дамблдор нахмурился, и Снейп возликовал. Не так открыто, как ему хотелось, конечно, но он готов был тянуть и изворачиваться столько времени, сколько ему позволял непреложный обет. — Статистика гласит, что на планете существуют как минимум семь наших двойников. Возможно, этот ребёнок — один из двойников Поттера, — эта фамилия неприятно вязала язык, таила в себе много неприятных воспоминаний. — Просто побеседовав, мы ничего не сможем узнать наверняка. Что насчёт его семьи? Вы выяснили, кто его родители? — В документах в графе опекунов указан только один человек — некий мистер Эмрис. Дамблдор откинулся на спинку кресла, скрестив пальцы на груди. Между седых бровей залегли глубокие морщины. Старик наверняка горел желанием прославиться тем, что найдёт великого героя, победившего Тёмного Лорда. Но вот загвоздка — доказать происхождение мальчишки без его согласия было практически невозможно. Дамблдор это понимал, и Северус с наслаждением наблюдал за раздражением в бледных глазах. — Похоже на магловскую фамилию, дань уважения к древним легендам. Лично я за всю свою долгую жизнь никогда не встречал Эмрисов среди чистокровных. Однако в статусе крови мальчика стоит «полукровка». — Я в принципе не встречал эту фамилию, поэтому не могу что-либо прояснить, — Северус отвернулся к окну. Надвигающиеся тучи грозили потопом в теплицах, и Помона наверняка заставит его помогать в наложении чар, пригрозив своим извечным аргументом: «Это я снабжаю тебя ингредиентами для зелий!» Снейп удручённо вздохнул. — У вас ведь есть связи, профессор. Попросите своих друзей собрать подноготную мистера Эмриса. Уверен, для них это не будет проблемой. А вот мальчишка вряд ли нам что-то расскажет. — Конечно. Я потревожу свои источники, а ты, Северус, потревожь свои. Дамблдор сверкнул очками-половинками. Выразительности в его глазах было больше, чем смелости сказать прямо: «Вали-ка ты, Северус, в Лютный! Ведь отбросы откроются только такому же отбросу. Работёнка как раз для тебя». Северус стиснул зубы, молча кивнул и направился к выходу из кабинета. Проходя мимо феникса, он мысленно попрощался с ним, и птица, кажется, поняла его, курлыкнув вслед. В коридоре было намного приятнее, чем в кабинете Дамблдора. Северус ненавидел себя за то, что тринадцать лет назад попался на уловку старого манипулятора и теперь вынужден служить ему как верная собачонка. Будь его воля, он бы давно покинул Хогвартс, который хранил в себе столько болезненных воспоминаний. Дракклов непреложный обет портил все его планы, поэтому оставалось довольствоваться тем, что давалось, — участившимися посиделками с Поппи, Помоной и огневиски. Иногда к ним присоединялся Филиус, и Северус до сих пор не понимал, почему эти люди так хорошо относились к нему. Едва ли их восхищала его печальная репутация. Почти каждый человек в школе относился с подозрением к бывшему пожирателю, а некоторые родители открыто писали жалобы. В такие моменты они собирались в тесной комнатушке Поппи, заливали в себя стопку за стопкой и причитали: «Наплюй на этих пустосвятов, Сев! Только и умеют языком чесать, словно никто из них ошибок не совершал! Одним словом — мр-рази!» Так Северус и узнал, что даже в этом проклятом замке у него есть свои люди, которые относятся к нему, как к равному. Запах трав и зелий отвлёк его от воспоминаний; привычный аромат больничного крыла. В первую учебную неделю все койки пустовали, поэтому, пока тренировки по квиддичу, осенние простуды и идиоты, взорвавшие котлы на зельеварении, ничего не испортили, надо было завербовать Помфри. А Лютный подождёт до выходных. Стоило Северусу переступить порог, как из боковой двери выскочила седая женщина. — Ох, Севи, это ты! — Поппи расслабилась и добродушно улыбнулась. — Я уж подумала, моему спокойствию пришёл конец. — Полагаю, Лонгботтом уже сделал это. — Каждый год одно и то же, Сев! От твоей мрачной рожи любой первокурсник наложит в штаны. И это был не комплимент, хватит кривить губы! Северус честно попытался, но так и не смог совладать с подрагивающими губами. Запугивание первокурсников — самое приятное занятие в школе, так что никто не смог бы лишить его этого удовольствия. — Чем больше у вас будет пациентов, тем больше монет Дамблдор отвалит к концу месяца. Разве не так? — Мне кажется или я чувствую раздражение в голосе при упоминании Альбуса? Что-то уже произошло? Северус не удержался и раздражённо закатил глаза. Из-за собственной глупости, Альбус Дамблдор стал вечной занозой в его заднице, поэтому «что-то» происходило всякий раз, когда его вызывали в директорский кабинет. Поппи понимающе улыбнулась. Святая женщина, не иначе. Не то, что всякие там Сметвики из Мунго. — Завтра пьём? — Поппи подмигнула, совсем как юная девица, и Северус, обернувшись к выходу, удручённо выдохнул: — Завтра пьём.