***
Костя, как заправский детектив, начал собирать все доступные сплетни о личной жизни Ерохина. Девчонки мастерски справлялись с ролями трещоток, очень походя на бабулек пенсионного возраста, сидящих обычно по вечерам на лавочках и обсуждающих всех прошедших перед ними. Кто-то со стопроцентной уверенностью говорил, что атлет встречается со взрослой женщиной в разводе, которая имеет за плечами крутой бизнес. «Ага, а еще шпица, и ездит она на Феррари» - давясь от смеха добавлял про себя Костя, не веря в подобную чепуху. Другие девчонки, подозрительно косясь на Никитина, сообщали полушепотом, что Ерохин крутит роман не с одной девушкой, а со многими, и совсем не против тройничков, даже оргий. Костя, морщась, отмахнулся и от подобного слуха. Это уже ни в какие рамки не лезло. Наглая ложь и провокация! Сплетницы, увидев, как Костя отреагировал на их «крайне важную и нужную информацию» разобижено надули губы, заявив, что ничего больше не скажут неблагодарному парню. Костя лишь повздыхал и свалил подальше. Никитин категорически отказывался верить и в первую, и во вторую версию личной жизни блондина. Оставалось лишь одно – поспрашивать у парней, состоящих в атлетической команде Ерохина. Но нужен был повод для подобного подката к спортсменам, поэтому Костя решительно направился к главе профкома с вопросом, когда у атлетов ближайшее соревнование или вообще когда предвидится какой-нибудь спортивный праздник. - А зачем тебе? – удивилась девушка. - Ну, ты, наверное, хотела бы, чтобы я снова пофоткал наших звезд, да? – невинно хлопнул ресницами Костя, потерев носком кроссовка линолеумное покрытие пола. - С чего вообще такие предложения? – последовал логичный вопрос. - Эм-м-м… - Никитин прикинул, какое вранье подойдет лучше всего. – Да как бы… Пофоткать не против для любимого профкома, - широко улыбнулся на подозрительный прищур девичьих глаз Костя. – А если серьезно, то та прошлая фотосессия сыграла мне на руку – я стал популярен, и просьб пофоткаться было достаточно много. Хочу поддержать имидж, скажем так. «А еще снова оказаться поближе к Ерохину, который, похоже, начал меня избегать, и спросить надо про его личную жизнь, но так, чтобы без палева». - Хм-м, - глава задумалась, пожала плечами, вдруг улыбнувшись. – Нашему универу скоро будет сто лет отроду. Я подумывала сделать что-нибудь интересное к этому дню, и ты объявился очень вовремя. Праздник будет как раз через две недели, и на улице потихоньку начинает теплеть. Как насчет того, чтобы провести на стадионе что-то вроде дня здоровья? Можно устроить забег с призами в конце, а атлеты будут там главными судьями, ведь они, как никто, могут объективно оценить тех, кто пробежал очень хорошо. Костя не стал убеждать девушку, что существует, вообще-то, секундомер, чтобы замерить время пробега каждого спортсмена, и орлиные взгляды атлетов никак не потребуются. Никитину были на руку размышления девушки, так что отговаривать ее он не стал, пустив все на самотек. Костя отдал вожжи времени. Профком объявил о мероприятии, и все начали к нему готовиться, появилось достаточно много заинтересованных лиц, которые записались для участия в соревнованиях, но в основном, оно и ясно, были девушки, которые просто стремились стать поближе к объекту своих воздыханий – знаменитому спортсмену. Ерохина, конечно, тоже припрягли, чему тот оказался не рад, если так можно было посудить по его кислому лицу, которое Костя видел издалека. На улице с каждым днем становилось все теплей, и вскоре долой полетели теплые куртки, уступив место ветровкам, кожаным курткам и джемперам. Соревнование, проводимые на стадионе, привлекло к себе внимание деканата и ректората, которые с одобрением высказались о подобном времяпрепровождении студентов, даже позволили в честь этого сделать день забега официально выходным днем. За день до знаменательного праздника глава профкома объявила: - Давайте возьмем интервью у атлетов! – с горящими глазами торжествовала девушка. - Зачем? – Костя, качавшийся на стуле в небольшом профкомовском кабинете, замер, чуть не упав, поэтому пришлось сесть ровней. На него уставилось несколько пар глаз присутствующих, и Никитин сглотнул, чтобы пояснить свое недоумение: - У них же как-то брали уже интервью. Зачем еще надо-то? - Потому что такие соревнования проходят впервые в стенах универа, а сто лет бывает раз в… сто лет! – пояснил очкастый парень, который отвечал за прием документов у студентов о различных просьбах в профком, и имя которого Костя забыл. – Можно поспрашивать, что они думают о том, что впервые оказались в качестве судей, и что отчасти организовывали весь забег, и о их планах на будущее, и... Никитин закатил глаза. Он хотел сказать, что это чушь и вообще пустая трата времени, потому что все, как один, будут говорить, что придумали очень хорошее мероприятие для поднятия общественного духа и объединения студентов из разных факультетов. Но неожиданно Костю озарило, что тогда, кроме щелканья затвором фотика, у него появится шанс поспрашивать и о личной жизни каждого участника! Костя чуть снова не наебнулся, но вскинул вверх руку: - Я могу взять интервью! - Как у тебя быстро меняются приоритеты, - пробубнил очкарик, но Костя в ответ лишь показал язык, как бы всем видом показывая, что думает о мнении ничего не значащего для него человечка. - Не-а, Ники, - покачала головой глава профкома. – У тебя будет другая задача. Интервью буду брать я, а ты будешь только успевать щелкать на кнопочку фотоаппарата. К тому же, я уже подготовила вопросы, - гордо добавила дочка декана. «Кто бы сомневался», - подумал Костя, про себя вздохнув, решительно подумав о том, что в нужный момент все равно вклинится со своими важными вопросами. В важный день «Х» погода стояла чудесная. Большой стадион, который в обычные дни был открыт для проведения занятий по физкультуре, а также служил местом для проведения матчей по футболу и спартакиад по атлетике, не то чтобы ломился от количества пришедших заинтересованных студентов, однако оказался полон. Первые ряды были заняты преподавателями, любопытствующими, а также родителями тех, кто пригласил родственников посмотреть на забег. Длинные нарисованные баннеры, растянутые на шестах, пестрили надписями поздравлений университета со столетием. Музыка, льющаяся из динамиков, обычно служащих для проигрывания гимна страны и прочей спартакиадной фигни, глушила веселыми мелодиями. Костя улыбался натянуто, выслушивая наставления главы профкома, которая раздавала указания вовремя подливать воды в стаканы судей, а также не забывать пополнять табельные листы на столах. В последний момент было объявлено, что помимо километрового забега, стометровки также проведут прыжки в длину и подтягивания, чтобы полноценно провести импровизированный день здоровья. Можно было подумать, что их университет отдает предпочтение только спорту, но деканат пришел от всего в полнейший восторг. Но Костю заботило другое. Он, придерживая фотоаппарат на шее, вертел головой в поисках Ерохина. Тот обнаружился в кругу своих секционных друзей, которые что-то с серьезным видом обсуждали. Все были одеты в красно-белую форму, включающую в себя широкие красные шорты, белоснежные футболки, бело-красные кроссы и такие же олимпийки. Просто радость для перфекционистов. Но подобные цвета однозначно шли Ерохину. Помимо всего прочего на шеях спортсменов висели карточки с их именами. - Надь, а, Надь, - Костя, наконец, вспомнил, как зовут дочку декана, подергав ее за длинную косичку, - пойдем уже интервью брать, а? - Ой, Костик, ты пока пофоткай, окей, а я все в очередной раз проверю, чтобы быть уверенной, что все готово? Никитин лишь вздохнул, окинув взглядом толпу желающих участвовать в импровизированном празднике жизни. Ерохин куда-то исчез, и Костя, делая вид, что безумно заинтересован в фотографировании разномастной толпы, отправился на его поиски, сам не замечая, что отчаянно ищет встречи с атлетом. Часть остальных спортсменов тоже куда-то делась, но Никитина волновал только один единственный человек, так что Костя решил спуститься к раздевалкам, находящимся в подвальном помещении стадиона, надеясь, что Ерохина можно поймать именно там. Снующие туда-сюда люди никак не способствовали быстрому поиску, однако в скором времени Никитин, спустившись по небольшой лестнице вниз, увидел красно-белую форму. Несколько парней, смеясь, что-то обсуждало, и Костя проскользнул мимо, заходя в одну из раздевалок, сам не зная, что делать дальше, когда он найдет Ерохина. Все внутри Никитина сжималось, то ли от страха, что увидит в глазах блондина нечто, смахивающее на раздражение или ненависть, то ли от предвкушения, что в скором времени он увидит лицо того, кто скоро начнет сниться даже наяву. - Ты что здесь делаешь? – Костя не успел сделать и пары шагов в полутемном помещении раздевалки, утыканной многочисленными старенькими покосившимися шкафчиками, как оказался остановленным одним из легкоатлетов. - Эм-м-м, мне надо пофоткать как бы… - начал мямлить Костя, вглядываясь в нахмуренное лицо высокого парня. - В раздевалке? – скептически поднялась бровь спортсмена. - Ерохина. Мне нужен Ерохин, точно! – ослепительно улыбнулся Никитин, чуть крепче сжав фотоаппарат. – И я… - Оставь его, Жень, - из-за шкафчиков, застегивая олимпийку, вышел сам объект разговора, пронзительно уставившись на Костю. – И зачем я тебе? Тот самый Женя, к которому обратился Ерохин, хмыкнув, вышел, окинув Никитина с ног до головы неприятным взглядом, из-за чего у Кости по спине прошлись испуганные мурашки. Костя сглотнул, поежившись, полностью отдавая все свое внимание прижавшемуся плечом к шкафчику и сложившему руки на груди Ерохину. - Пофоткать же, - Костя чуть приподнял фотоаппарат, лучезарно улыбнувшись. – А еще спросить, почему ты меня избегаешь? Идея пораспрашивать так называемых друзей Ерохина о его личной жизни больше не казалась такой хорошей, как раньше. По крайней мере, одного взгляда Жени хватило, чтобы отбить трепетное желание Кости, однако поговорить со спортсменом следовало. - Я тебя не избегаю, - холодный ответ, а синие глаза чуть потемнели, и взгляд дрогнул, избегая смотреть прямо в лицо. - Конечно, а твои сверкающие пятки в противоположном от меня направлении мне всего лишь показались, - закатил глаза Костя. – Слушай, я не хочу ссориться, и не хочу выяснять отношения опять непонятно где. Просто… Ну, ты ведешь себя так странно, - Никитин затараторил, вдруг осознав, что их в любой момент могут прервать и тогда он не выскажет все, что думает. – Я хочу сказать, что я тебе уже говорил, что в том, что между нами… - Между нами ничего не было, - упрямо произнес Ерохин, прищурившись и чуть стиснув руки на груди. - Окей, - Костя вздохнул, приподняв руки, показывая, что сдается. – Ничего не было, блять, лады, - и вдруг он начал осознавать, что все это время злился на атлета за его избегающее поведение. – Поцелуи, что были, да и взаимное дрочилово – это всего лишь плод моего воображения. Тогда скажи мне, твою мать, почему ты теперь убегаешь, когда видишь меня? Ерохин промолчал, и на его щеках заходили желваки от раздражения, которое все-таки отразилось в глазах, что заставило Костю вздрогнуть, ведь именно этого он опасался, не хотел заметить нечто подобное. - Ты ничего обо мне не знаешь, - тихо проговорил Ерохин, и Косте пришлось напрячься, чтобы услышать. – Ни черта не знаешь… - Ты прав, - усмехнулся Костя. – Но ты мне нравишься! Правда, нравишься именно в том смысле. Ты тогда поцеловал меня, сказав, что это поможет мне разобраться в себе. И я разобрался! Видимо, я и правда влюбился, и теперь я хочу знать, почему ты улепетываешь, стоить нам пересечься! Никитин реально пошел напролом, едва ли осознавая, что несет, но слова уже сорвались, и брови Ерохина удивленно поползли вверх, а губы чуть дрогнули, явно показывая удивление атлета. Костю ударило в жар, ведь он не планировал этого говорить, но было поздно. Запустив пальцы в волосы на затылке, Никитин раздраженно взъерошил пряди, недовольно цыкнув. - Ладно, ты это услышал, - вздохнул Костя, прикусив губу, впервые в жизни становясь по-настоящему серьезным. – И мне непонятно, почему ты сначала целуешь меня, потом игнорируешь, - Ерохин открыл рот, чтобы что-то сказать, но Костя прервал его, быстро проговорив: - Я уже понял, что ты не гей и тебе, похоже, противно все это. Лады, Ерохин, я понял, окай, извини, что потревожил, я вообще не знаю, что я за хуйню тут наговорил. Никитин развернулся, чтобы уйти, ощущая себя полным дебилом. Его, наверное, какой-то сумасшедший покусал незаметно. Только так можно было объяснить полностью нелогичный поступок, который он совершил, приперевшись в раздевалку к атлетам, чтобы найти Ерохина, после чего наговорил нечто такое, о чем говорить вообще не следовало. Но Костя никогда не отличался последовательностью своих поступков, как и в плавном течение чувств, которые менялись, как калейдоскоп. Никитин просто понял, что ему небезразличен кое-кто, кто его избегал, и это отчего-то ранило сильно, неприятно, как никогда раньше ничего не ранило. Наверное, именно от этого щеки готовы были окраситься злобно-смущенным румянцем, именно от этого в глазах начинали гореть неясно, откуда взявшиеся, слезы унижения. Косте впервые по-настоящему понравился другой человек. Не просто, как кто-то, с кем хотелось снять напряжение и кто-то, с кем надо встречаться, потому что многие имеют пару. А кто-то, кого неожиданно захотелось узнать. Возможно, Косте не хватало еще чего-то, чтобы полностью разобраться, какого рода симпатию он испытывает к Ерохину, но этого было достаточно, чтобы признаться в том, что тот ему небезразличен. Наверное, именно поэтому Костя не мог насмотреться на чужие фотографии последние две недели, раз за разом прокручивая в голове события субботнего дня, рисуя эскизы и пытаясь воспроизвести удивительный цвет радужки. - Подожди, - короткий и негромкий окрик остановил Костю, когда тот уже собирался выйти из раздевалки. Никитин остановился, вздохнул, зажмурился на несколько секунд и развернулся, чтобы взглянуть на Ерохина, обнаруживая того совсем потерянным. Он встал прямо, опустил руки вдоль тела и вообще выглядел так, словно только что швабру проглотил и не подавился. В глазах недоверие вперемешку с каким-то еще чувством, которое Костя так и не смог разобрать. - Что? – глухо произнес Никитин, и не надеясь, что Ерохин произнесет что-то приятное в ответ. - Ты серьезно? – вдруг спросил блондин. - О чем? - О том, что я тебе нравлюсь, как… парень? – пальцы атлета чуть сжались в кулаки, а брови нахмурились, показывая полное сосредоточение. - Знаешь, как бы я не любил прикалываться над людьми, каким бы весельчаком не был, а о таком говорить парню не привык, - сухо выдавил Костя, вмиг ощущая себя полностью опустошенным. - Я придушу тебя, если ты шутишь, Никитин, - процедил Ерохин, вздохнув, чем ввел Костю в полнейшее замешательство, но тут зазвонил сотовый блондина и он раздраженно бросил: - Поговорим после всего этого дерьма, которое устроил твой драгоценный профком. Жди меня на стадионе. И Ерохин, отвечая на звонок, протиснулся мимо Кости, выходя из раздевалки, оставляя Никитина стоять ошеломленным изваянием, позволяя тому самому догонять, что только что сейчас произошло и как обычное желание поговорить в спокойном тоне привело к почти что взрыву эмоций. Но биение с ума сошедшего сердца Никитин никак не мог успокоить, с отчаянием стискивая побледневшими пальцами бока фотоаппарат. - Ёшкин, - прижавшись лбом к косяку двери, совсем не обращая внимания на то, что о чистоте помещение давно не слышало, выдавил из себя несчастный, - видимо, я окончательно поссорился с башкой. И что мне теперь делать? – вопрос прозвучал отчаянно, как-то надрывно, но почему-то ободряюще одновременно.Глава 10.
1 марта 2020 г. в 21:05
Своими мыслями о желании побольше выяснить о прошлых отношениях Ерохина Костя поделился с лучшим другом, который воспринял тему разговора крайне скептически, покосившись на Никитина с легким прищуром, явно выражая сомнительность подобных поползновений в сторону спортсмена.
- Чего ты так заинтересован в нем? – полюбопытствовал Гришка, и поскольку разговор произошел в тот же день после поцелуя в туалете, Костя, все еще сомневаясь, что поступает правильно, обо всем рассказал Фурсову, который потерял дар речи. – Да ты шутишь?!
- Стал бы я таким шутить, - вяло отозвался Костя, копаясь в овощном рагу, которое он заказал, когда они с Гришей зашли в любимую кафешку после пар. – И, похоже, он мне действительно нравится.
- Фто-то я фтакое предпафалагал, - прошмякал Фурсов, зажевывая кусок булки и запивая сладким вишневым киселем. – По-моему, даже говорил, что интересы твои, касаемые его личности, отнюдь не попахивают невинностью.
- Да ну тебя, - в очередной раз вздохнул Костя. – Мне совет нужен, что делать. Он не девчонка все-таки. Обычные методы не сработают. Так что цветочки и конфетки отпадают. Он скорее мне букет в жопу засунет, а конфеты выбросит в мусорку. Зная Ерохина, не сомневаюсь, что еще и высмеет меня.
- Ну, - Гришка, наконец, прожевав, флегматично задумался, подперев щеку. – Для начала определись, что ты хочешь от Ерохина.
- Смотрю, тебя совсем не смущает, что твой друг на сторону «голубой гвардии» перебирается, - съерничал Никитин, фыркнув.
- Да брось, когда ты начал поговаривать о том, чтобы нарисовать Ерохина, я уже начал подозревать, что не просто так твоя задница из штанов выпрыгивает, - усмехнулся Фурсов, довольно сощурившись, когда поймал озадаченный и слегка прифигевший взгляд Кости. – Ты только ко мне не лезь с поцелуями, и все будет шикарно. Так вот, ты подумал, чего конкретно хочешь от Ерохина?
- А есть какие-то варианты? – недопонял Костя, не понимая, к чему клонит друг.
- Во-первых, ты хочешь его нарисовать, в конце концов, голым, - Фурсов принялся загибать пальцы. – И на этом ваши дорожки разойдутся. Во-вторых, к примеру, ты хочешь ради любопытства просто трахнуться с ним, - Никитин ощутил, как щеки обдало жаром, но благо, что он предательски не покраснел, однако Гришка, заметив ерзанья друга на стуле, ехидно причмокнул губами, отпивая розоватую сладкую гадость из стакана. – И третий – построить с ним отношения.
- Отношения? – хлопнул ресницами Костя.
- У-у-у, понятно, - закатил глаза Фурсов. – Похоже, Ерохин высосал через рот все твои мозги. Алё, гараж, я про то, когда держатся за ручки, целуются, встречаются, короче! – Гришка слегка повысил голос, тем самым привлек внимание нескольких девушек за соседним столиком, которые, видимо, уловив часть разговора, что-то не так поняли, захихикав.
- Шикарно, друг, привлеки к нам внимание всех, кто здесь находится, - рыкнул Костя, чуть сползя по стулу вниз, жалея, что не может прямо сейчас спрятаться под стол. – И вообще, все с этими вариантами плохо. Ерохин не против отношений между мужиками, но при этом он твердит, что сам не гей. А в третий раз выяснять отношения в толчке мне не очень-то хочется, - сварливо добавил Никитин.
- Ты определись для начала с самим собой, а потом уже думай, что делать с Ерохиным, - посоветовал Гриша, досадливо вздохнув, ведь его друг порой не отличался догадливостью, так что приходилось думать за него.
И Никитин на самом деле задумался. А чего он реально хочет от атлета помимо художеств? Пожалуй…
- Хм-м-м… А если я пересплю с ним? – задумчиво протянул Никитин. – Для начала неплохо же, правда, чтобы потом подумать об отношениях? – оскалился Костя, довольный своей умной головушкой.
- У тебя вечно все через одно место, - закатил глаза в который раз Гриша. – Обычно у нормальных людей идет осознание, что хочешь встречаться с человеком, потом начинаются отношения и постельные утехи, а ты для того, чтобы убедиться, что хочешь встречаться с Ерохиным – должен переспать. Гениально, друг, я в тебе не сомневался.
Костя лишь пожал плечами. Он сам знал, что у него многое происходит через жопу. В данном случае, похоже, это будет в прямом смысле слова. Но другого выхода из положения Никитин не видел. Осталось дело за малым. Всего лишь затащить Ерохина в постель, попутно соблазнив неприступную крепость, переспать с ним, а потом подумать о том, что делать дальше. Всего-то делов…