***
Портрет Кейры Мец был развёрнут и разложен на столе для небольшой аудитории Лаз. Они собрались в местной таверне и теперь разглядывали пергамент и его владельца в попытках найти сходства, которые не могли найти. ― Я ищу свою мать, ― она указала на портрет, раздражённая, что вообще приходится спрашивать. ― Вы её видели? Человек с жёлтыми зубами и клочьями волос на голове вглядывался в спокойное выражение лица, запечатлевшее надменный образ Кейры: ― А, так это ведьма, ― кивнул он, не замечая, как Лаз сузила глаза. ― Не видал её несколько месяцов, зачицца. Месяцев… Её сердце упало в пятки. ― Где вы в последний раз её видели? ― напирала она. ― И не говорите, что у неё дома. Я только что оттуда. Молодой парнишка подошёл к столу, чтобы присмотреться к портрету. Его руки, как и лицо, были черны от сажи, и он носил столь же чёрный передник. Сын кузнеца. ― Последнее, чо я слышал, она помогала ведьмарю, ― сказал молодой человек. ― Он явился в тот день, когда мы были у её дома и просили о помощи. Наша свинья заболела, но ведьма выгнала нас. Токмо потом не видал я ни её, ни это ведьмачье отродье, но скоро после этого на Коломнице был страшенный гам. Молнии, гремело. Все энтовы ведьмовские штуки. ― Енто я помню, ― сказал старейшина со своим старым косоглазием. ― Я думал, там шторм, но токмо не было ни облачка на небе, так вота. ― Коломница? ― повторила Лаз. Кейра пару раз упоминала её. Вроде как там были размещены башня с лабораторией… Лаз схватила пергамент и вышла за дверь. В то время как ветер рвал порывами плащ, Лаз галопом вела свою лошадь к побережью. Конь застопорился, выкапывая выемки в мягком песке и не позволяя волнам достигнуть его ног. Водная поверхность отделяла остров от материка. Оставшись наедине с паникой, трепавшей её душу, Лаз мягко спешилась и начала спешно сдирать с себя плащ и перчатки. Она погрузилась в воду и проплыла весь оставшийся путь. Промокшая до нитки, но не остановившаяся, Лаз вынырнула из ледяной воды, как подбитое животное, на побережье Коломницы. Прошлёпав по мелководью, она вышла на берег и побежала к воротам башни. Водопадом лилась вода с её плеч и испачканной одежды, тяжёлое дыхание создавало словно облачка тумана. Лаз увидела её в тот же момент, как добралась до входа. Она лежала, как сломанная кукла, разбросав руки в стороны. Воздух покинул лёгкие. Ревущий ветер смягчился, будто удивлённый этой поразительной находкой. Но каким-то образом она предчувствовала это. Она неделями предчувствовала что-то, за ночь до поездки, на утро, когда она уехала в Велен… Оставить свою мать, уезжая из Подлесья, значило бросить ту без защиты. Что-то произошло. Что-то ужасное, предосудительное с любой точки зрения. Лаз подвела её. Земля двигалась под ней, расстояние между девушкой и Кейрой неумолимо сокращалось. Она приближалась, хоть и чувствовала, как идёт, лишь ощущая ледяное отчаяние, что сжало её сердце и лёгкие в беспощадный кулак. Сжимает, сжимает, сжимает… Лаз упала на колени рядом с телом Кейры, не рискуя трогать руками, не рискуя верить, что всё, что она видит, ― правда. Все эти годы были лишь Лаз и Кейра. Так и должно было быть: только они вдвоём. Ветер задержал дыхание, деревья, слушая, наклонились к разрушенным стенам башни. Она была твёрдой от рук смерти, наполовину съеденной птицами-падальщиками и другими чудовищными существами, пришедшими, чтобы насытиться. Лаз не могла вынести, как ужасно выглядит её мать. Как иначе. Насколько невероятно то, что этот труп раньше был красивой, бесстрашной чародейкой. Из-за того, что большая часть её лица была съедена, грубая улыбка скелета украшала её лицо, на что было трудно смотреть. Грязь, кровь и окружение схватили её светло-соломенные волосы. Она умерла в своём любимом платье, слишком откровенном и непрактичном для климата Велена, но, казалось, её это никогда не волновало. ― К-Кейра… ― зубы Лаз стучали. Было больно обращаться к мёртвому человеку: бормотать его имя и не получать ответа означало, что он действительно ушёл. Это не было иллюзией. Наконец, она отважилась дотронуться, толкнув жёсткий труп, как ребёнок, пытающийся разбудить своих родителей. Кейра не открыла глаз. Пара шевелящихся усиков вылезли между её зубов, а затем появилась вся сороконожка, которая поползла по её подбородку. Реальность больно воткнула нож между рёбер. Она сбросила насекомое, подтаскивая мёртвую чародейку на колени, чтобы убаюкать её. Чувства были невыносимы. Дрожа от холода и ледяной боли в сердце, Лаз глубоко вздохнула и закричала, пока не надломился голос. Стая чёрных птиц, сидевшая на верхушках деревьев, взлетела в мрачное серое небо. Она кричала снова, и снова, и снова, пока её горло не залилось кровью, а на языке не появился кровяной привкус. Затем она тихо заплакала. Облака сдались, и заморосило ледяным дождём. Вдали тихо гремел гром. Кейра научила её всему. От алхимии до элементарной магии и даже искусству быть женщиной. Но что важнее всего, она дала Лазарье, осиротевшей после смерти настоящей матери, Дар и Имя. Второй шанс. Лаз, несмотря на холод и запах гниения, крепко держала Кейру. Обе руки были изувечены: ногти обломаны, ладони раздроблены. Те руки, что гладили Лаз перед сном, нежно будили к завтраку. Руки, что собирали ягоды и подбрасывали их в воздух, чтобы Лаз могла поймать их ртом. Лаз плакала, качаясь из стороны в сторону, крепко держа Кейру у груди. Пустота, отчаяние, вызванный гневом адреналин усилили её обоняние и слух. Дар подавил большую часть этого, но, если бы Лаз захотела, она могла бы отдаться зову: разорвать себя на части и начать всё заново. Издалека над берегами, полными ходячих утопцев, над болотной бабой, что без умолку болтала, ища укрытие от дождя, сквозь ветер, что трещал голыми деревьями, подобно костьми, поднялся одинокий жалобный вой.***
Вытирая слёзы, Лаз не закончила оплакивать кончину Кейры, но она не могла и дальше оставаться на Коломнице. Туссент до сих пор был целью её похода, и чем больше будет расстояние между ней и этим местом, несущим смерть, тем лучше. Возможно, ей даже удастся найти подходящее место, где похоронить Кейру. Велен не подходил. Не то место, где обожаемая мать будет спать вечным сном. Тем временем Лаз отвела время, чтобы рассмотреть окрестности. Самое маленькое, что она могла сделать, ― это узнать, что произошло, хотя бы попытаться. Ни старейшина, ни другие люди не смогли бы что-то сделать чародейке. Они были чересчур суеверны, хотя в больших количествах являлись проблемой. Как полагали люди, мёртвая «ведьма» ― хорошая ведьма. Взяв Кейру за руки, Лаз стала изучать увечья. Глубокие ранения покрывали все части конечностей и туловища женщины: плечи, бока, ноги и на руках, когда старалась защититься и отразить атаки нападавшего. Лаз вдохнула, пытаясь вздохнуть через мешанину тяжёлых запахов и сконцентрироваться. Никто из местных в Подлесье не мог приблизиться к Кейре со злым умыслом. Также у них и не было шанса выжить после такого. Не говоря уже о том, что все видели в чародейке благословение. Она была тем, к кому можно было обратиться, когда болезнь не прошла и мучает сердце. Страх держал их под контролем, и, несмотря на переменчивость мнения деревни по поводу колдовства, они всегда возвращались обратно и вновь искали её милости. Быть может, униженный любовник? Даже самые благородные чародейки имели свои слабости. Кейра не была исключением. Власть, полученная от смелых мужчин, была её глупостью. Кейра использовала своё тело для манипулирования другими куда чаще, чем Лаз хотелось бы это признавать. Сильный рыцарь или богатый купец, проходившие мимо. Если бы Кейра увидела возможность извлечь выгоду в долгосрочной перспективе, она бы получила то, что хотела. Эффективность метода была непостижимой. Свежие слёзы прожигали глаза Лаз, когда она считала количество нанесённых ран. Какой меч мог нанести такие раны? Будто кто-то точно знал, куда ударить, чтобы убить… Но почему? Это работа мастера, в Подлесье нет таких мужчин или женщин. Висевшая на теле Кейры сумка осталась нетронута. Лаз сунула руку и вытащила стопку пергаментов. Большинство из них были исписаны на незнакомом Лаз языке, пусть один или два слова были понятны, она всё же не могла читать эльфийские руны. Было также несколько сухих идеограмм краснолюдов и набросок бюста незнакомого Лаз человека по имени Геральт из Ривии. Она положила рисунок сверху стопки и стала его изучать. Длинные волосы, тёмная короткая борода. Ещё один фаворит Кейры. Его волосы ниспадали до плеч, а шрам пересекал левый глаз от брови до скулы. Лаз взяла рисунок, чтобы рассмотреть, действительно ли она заметила кошачий разрез зрачков. Она не ошиблась. За широкой спиной мужчины выдавались два богато украшенных навершия и эфеса, говорящих об одном: Ведьмак.