В тихом омуте

— Кредо сразу сказал, что я не смогу стать рыцарем, — шепнула Неро, вздыхая. Они лежали в кровати, в агентстве Данте, та по такому случаю даже удосужилась поменять постельное белье. — И… он постоянно говорил, что махать мечом — это не женское дело. И Кирие тоже так говорила, но… я хотела, — Неро нахмурилась. — Я едва смогла выбить возможность иметь хотя бы деревянный, я тренировалась с ним. Кредо немного поучил меня и бросил, ведь в этом не было смысла, ведь рыцарем мне все равно не стать, — она горько вздохнула. В голосе ее было столько обиды, что можно было утонуть. — Я тренировалась сама, после всех, поздно вечером, — она вдруг запнулась, замолкла ненадолго. Данте показалось, Неро была на краю того, чтобы заплакать. — А потом Кредо подарил мне настоящий меч, — продолжила она шепотом, явно проглотив часть истории. Данте поцеловала ее в уголок губ. — Видишь, как хорошо, что ты согласилась уехать со мной, — сказала она шепотом. Здесь Неро не нужно было ничего никому доказывать, ей не приходилось прятать меч и револьвер так, чтобы их не отобрали. — Просто я… я как будто ненормальная, — сказала Неро тихо. — Почему никакие другие девушки вокруг меня не хотели ничего подобного? Они все хотят замуж, даже Кирие… особенно Кирие, и… Данте пожала плечом. Ее болезненный период «я не такая, как все эти глупые девчонки» кончился довольно рано. Она и правда была не такой, как все девчонки вокруг. Справедливости ради, и не такой, как все мальчишки вокруг. Потому что не была человеком. Как и Неро, впрочем. — Ну то, что эта твоя Кирие хочет замуж, я нисколько не удивлена. — Я была влюблена в нее, — сказала Неро смущенно и тихо. Данте фыркнула. — В эту мышку? Неро надулась. — Но я призналась ей, и она сказала, чтобы я не говорила больше такого, потому что это… неправильно. Данте подумалось, это так глупо: на Фортуне поклоняются демону, но верят они во всю ту же чушь, что и все остальные. Интересно, что бы ей папочка сказал, если б узнал, что она в постели с девушкой вдвое младше себя, которая, вполне вероятно, делит с ней одну и ту же кровь. Думать об этом лишний раз не хотелось, но это… определенное родство тянуло к Неро магнитом. Да и, будь папочка жив и рядом, он бы вряд ли что-то сказал. Он вообще заделал детей в межвидовом союзе, не ему осуждать. — Теперь у тебя есть я, — сказала Данте и сгребла ее ближе к себе, обнимая покрепче. Было уже очень поздно, они лежали, уставшие и ленивые после секса — настоящего и долгого, а не то, что им удалось урвать на острове — и говорили. Данте выслушала все, что Неро рассказала ей, разделила с ней обиды, и теперь оставалось успокоить ее, окружить собой, своим теплом, показать, что все хорошо — и всегда так будет. Данте никогда такого не испытывала. Они знали друг друга не так давно, но Данте казалось, что дольше даже, чем целую жизнь: настолько они подходили друг другу. Неро была ее девочкой, и желание защищать ее стало потребностью. Данте поцеловала ее в губы, скользнула на шею, и Неро быстро растеклась, снова задышала чаще, и Данте, снова вернувшись к ее губам, спросила: — Что насчет еще одного раза перед сном? — Только не в-внутрь, — прошептала Неро. Она всегда напоминала об этом, по несколько раз, и Данте каждый раз отвечала: — Я помню. Может, Неро боялась, что ей будет больно. Может, это было что-то, вбитое ей голову там, на Фортуне. Может, ей просто не нравилось проникновение. Может, она ничего при нем не чувствовала. Данте обожала делать ей хорошо, доводить ее до дрожи и стонов, а потому делала, как Неро просила. А причинить ей боль и страх казалось самым большим кощунством. После оргазма Неро отдышалась, сильно толкнула Данте в плечо, вынуждая упасть на постель спиной, забралась сверху, пачкая живот Данте естественной смазкой. Данте придержала ее под бедра, ласково поглаживая пальцами кожу, и Неро наклонилась, крепко целуя ее в губы, а когтистая ладонь забралась в волосы и сжала. Данте вздохнула. Ей нравилось, когда Неро смелела. Пока что, конечно, это были слабые проявления, пробные и робкие, но ничего. Данте обязательно будет поощрять их, показывать своей девочке, что можно и так. Неро сползла вниз, вес ее тела исчез, а после Данте торопливо приподнялась на локтях, внимательно смотря на Неро. Та замерла над пахом Данте, смотря почти удивленно, так, будто ожидала увидеть там что-то, кроме вульвы. Данте едва сдержала хмыканье, поджала губы слегка, ощущая горячее дыхание. Она все еще была возбуждена. Неро уже касалась ее пальцами (вполне успешно), но перспектива ощутить ее поцелуи на этих губах была очень заманчивой. Данте старалась не шевелиться, чтобы ее не спугнуть, но выражение на лице у Неро застыло столь сосредоточенное, что это было почти комично. — Детка? — позвала Данте шепотом. Неро вскинула на нее взгляд. Данте показалось, в нем мелькнула тревога, лишь намек на нее, но это сразу же напрягло. Однако Неро не дала Данте возможность растерять весь настрой и спросить, в чем дело: — Я хочу… — она густо покраснела, — сделать тебе так же, как… как ты мне. Ну что за очаровательная девочка, даже не может заставить себя называть вещи своими именами. — Давай. У Неро покраснели даже кончики ушей. — Не смотри так, — попросила она. Данте фыркнула и откинулась на подушки, хотя так велик был соблазн следить за тем, что Неро делает. Через мгновение Данте ощутила робкое влажное прикосновение к капюшону клитора. Она протянула руку вниз, и Неро сразу же поймала ее ладонь, переплетая пальцы. Когтистой лапкой она некрепко сжала бедро Данте, концы когтей ощутимо надавили на кожу, но не до крови. Впрочем, даже если Неро случайно пропорет ей кожу, не страшно, зарастет меньше, чем за полминуты. Данте позволила себе прикрыть глаза, растекаясь под несмелыми прикосновениями. Она не торопила Неро, позволяла ей изучать и примеряться. До того она трогала Данте вслепую, боясь взглянуть. Неро провела языком немного смелее, привыкая к соленому вкусу, и надавила языком, скользя по складкам половых губ, проникая между ними, касаясь преддверия влагалища. Данте вздохнула громче, чувствуя, как ее язык поднимается выше и касается клитора. Лижет. Смелея, Неро прижалась ближе, накрывая губами, копируя то, что Данте делала с ней. Вот что-что, а училась Неро очень быстро. Данте не сдерживала вздохов и стонов, жар тяжело ворочался под кожей, а Неро делала так, как надо, облизывала, обхватывала губами, терла языком. Данте не торопила ее и не направляла, хотя ей очень хотелось быстрее и сильнее, ей нравилась более ощутимая ласка, но времени у них ведь предостаточно. Потом Неро отстранилась и все равно коснулась ее рукой, и на контрасте с мягкими прикосновениями языка от быстрых движений пальцев Данте, и так распаленная до предела, кончила очень быстро, застонав Неро в губы. Они жили вместе, спали в одной постели в обнимку, вместе брали заказы, и Неро с такой радостью всякий раз бросалась в бой, что порой Данте оставляла демонов только для нее, внимательно, впрочем, наблюдая, чтобы удостовериться, что Неро вне опасности. Данте оставляла на шее Неро засосы и укусы, и они не пропадали так быстро, как на самой Данте, отчего та приходила в восторг. Триш, порой заглядывая, шутила, что Данте ее только подписать не хватает, а та скалила зубы и целовала Неро при ней, отчего девочка вся краснела и торопливо сбегала в другую комнату. Данте нравилось окружать ее лаской, нравилось целовать ее, любить ее, шептать всякое пошлое на ухо, так, чтобы она задыхалась и густо краснела. Данте любила ее и знала, что она любима в ответ. Через несколько месяцев неожиданным звонком огорошил братец Неро — и как только номер телефона узнал? (и откуда у них там на Фортуне вообще телефоны?). — У меня есть для тебя новости, хорошая и плохая, с какой начать? — спросила Данте у Неро после звонка. — Просто говори уже, — ответила Неро, нахмурившись. — Ладно. Вот хорошая: поступил заказ, за который обещают очень хорошую плату, мы сможем не работать после него… месяца четыре так точно. Неро оживилась. Данте подошла вплотную, поймала ее в кольцо рук и лизнула в шею, сразу же вызывая волну смущения. Неро всегда вспыхивала, как спичка, стоило Данте оказаться рядом, стоило ей прижаться вплотную, зацеловать ее лицо и шею. Румянец всегда сползал даже на нее, а еще расползался до кончиков ушек. — Но для этого придется поехать на Фортуну, — продолжила Данте ей на ухо, шепотом. Неро разом напряглась. Нахмурилась. Отстранилась. Она была совсем не в восторге услышать об заказе на Фортуне. — Неужели рыцари не смогут справиться сами? — спросила она недовольно. Ей наверняка очень не хотелось ехать. Данте понимала. Но… — Но это такие хорошие деньги, — шепнула она, опять подвинувшись ближе и игриво лизнув Неро за ухом. Та вздрогнула и вздохнула. — Милая. Мы там с тобой вдвоем очень быстро управимся. Неро поджала губы. Данте подумалось, что, если Неро так не хочется туда возвращаться, то, может, ей стоит поехать одной. Но оставлять свою девочку здесь совсем одну казалось просто ужасным решением. Разумеется, Неро не была маленькой и беспомощной, она может защитить себя и может вести дела, пока Данте нет, но отстраниться от нее казалось задачей невыполнимой. Они собрались очень быстро и уже через неделю были на Фортуне. Кредо любезно предложил им остановиться у него, но Неро не захотела, так что они сняли номер в крохотной гостинице на пару ночей. Больше времени это и не должно занять. Видеться с Кредо Неро была, похоже, не особо-то и рада. Еще она явно хотела повстречаться с Кирие, но, только увидела ее издалека, как сразу же стушевалась, поджала губы и спряталась за Данте. Кредо обрисовал им ситуацию подробнее: в одном из многочисленных соборов поселился демон, жрущий людей, причем без разбору, так что собор закрыли, запечатали, а убить демона по какой-то загадочной причине не смогли. Распрашивая Кредо, Данте докопалась до того, что под «жрет людей без разбору» подразумевалось, что демон предпочитает мужчин, а на женщин не нападает. Данте встречались такие привередливые демоны, вкусы у них всех были разные: кому-то больше нравились мужчины, кому-то женщины, кому-то определенные возрастные категории, так что ничего удивительного в этом конкретном демоне не было. А к Данте обратились, потому что она женщина и ее, по логике, не должны попытаться съесть. А рыцари боялись соваться туда, потому что они первые на очереди в демонический желудок. Данте это очень позабавило. Кредо отвел их к этому собору, у входа дежурило трое рыцарей. Один из них, увидев Неро, как-то странно хмыкнул и молча кивнул на нее остальным. Те тоже хмыкнули. Неро разом напряглась, Данте почувствовала, как похолодел вокруг нее воздух, услышала, как тяжелее она задышала, и почувствовала, как чаще забилось сердце Неро. Данте нахмурилась, недобро зыркнула на рыцарей, но те вытянулись по струнке, когда Кредо подошел ближе. Он продолжал рассказывать, что демон не покидал пределов собора, появлялся он в любое время суток и вообще тварью был той еще. Данте внимательно его выслушала, незаметно касаясь холодной ладони Неро, которую она держала, сжав кулак. Всю дорогу обратно до гостиницы Неро была молчалива. Данте бросила попытки ее разговорить, да и повисло между ними что-то недосказанное, тяжелое. Данте не знала, что, но за сердцем поселилась тревога. Руки Неро постоянно вздрагивали, и она то и дело порывалась сложить их на груди или обнять себя за локти, но потом, опоминаясь, опускала руки снова. Данте попробовала списать эту нервозность на то, что она встретилась с Кредо, но это была слишком дурацкая причина. — Я хочу обмыться перед сном, — сказала Неро, когда они пришли в номер, прежде чем скрыться в ванной комнате. Дверца была хлипкая, едва держалась, и Неро случайно хлопнула ей об косяк. Через мгновение послышался шум воды. Чтобы скоротать время, Данте достала один из пистолетов и взялась чистить его. Через какое-то время Данте поняла, что что-то не так. Сначала она подумала, что ей показалось, но потом она выпрямилась и прислушалась. Нет, из ванной комнаты помимо шума воды определенно точно слышались всхлипы. Данте нахмурилась, а сердце болезненно потянуло. Она отложила пистолет, встала, подошла к двери и прижалась ухом. Неро плакала. Плакала так отчаянно, что не могла сдержаться, и Данте едва удержала в узде желание немедленно выбить дверь. Она застыла, положив ладонь на ручку, медленно тихо повернула ее, и дверь ожидаемо поддалась. Здесь даже шпингалетов не было. Неро сидела на полу и плакала, обняв колени руками и уткнувшись в них лбом. Когда Данте зашла, Неро лишь обняла себя крепче, давясь дыханием. Данте выключила льющуюся из старого ржавого крана воду, шумный фон исчез, и теперь Неро было слышно слишком хорошо. — Неро? — позвала Данте шепотом, присаживаясь возле нее и протягивая к ней руки. — Неро, что такое? Неро слабо мотнула головой, но в руки далась легко. Данте потянула ее, вынуждая встать на ноги, и увела из ванной к постели. Данте усадила Неро, дрожащую и бледную, но с лихорадочными красными пятнами на щеках и встрепанными волосами. — Скажи мне, что случилось, — попросила Данте растерянно. Она чувствовала себя так, будто уперлась в бетонную стену, в глухой тупик, не зная, что теперь делать и куда свернуть. Поведение Неро показалось ей странным, когда они еще только встретились с Кредо, но Данте и не думала, что это отголосок чего-то очень серьезного. — Те рыцари, что были сегодня с Кредо, — прошептала Неро серыми губами тогда, когда Данте уже решила, что она ничего не скажет. На Данте она не смотрела. Глядела на свои сильно дрожащие руки, подрагивали даже тускло светящиеся когти. Неро оборвалась. Сильно тряхнула головой. Данте немного подвинулась так, чтобы касаться коленями ее коленей, просто обозначая рядом свое тепло. — Женщин не берут в рыцари, — сказала Неро тихо, повторяя то, что уже рассказывала Данте как-то. — Но я все равно хотела учиться управляться с мечом. И… мне нельзя было тренироваться со всеми, я могла приходить на тренировочную площадку только после всех, поздно вечером, и… Она замолчала. Длинные белые ресницы вновь намокли. Данте уже знала, к чему все шло, но она молчала и не двигалась, почти не дышала, ждала, пока Неро найдет в себе силы договорить. А собственное сердце колотилось в горле, отдавая в виски и похолодевшие кончики пальцев. — Их было трое, что я могла сделать? — вырвалось у Неро задушено и едва слышно, и ее разом сломало: она сгорбилась, складываясь почти вдвое, изломано. — У меня еще не было этого, — она имела в виду чешуйчатую руку. С каждым новым словом голос ломался, то взлетал, то падал, — у меня даже меч тогда был деревянный. Данте испугалась: Неро оправдывалась. Данте не знала, перед ней ли или перед самой собой. Но она оправдывалась. Данте протянула к ней руки, обхватила Неро бережно, притянула к себе, устроила на своих коленях, и Неро заплакала громче, пряча лицо на ее груди. — Если бы… если бы я кому-нибудь сказала, если бы я сказала Кредо, он запретил бы мне… он бы отобрал у меня даже деревянный меч, он бы… В последний раз Данте ощущала себя беспомощной в свои десять лет, и сейчас это чувство ударило ее под дых так сильно: она совершенно не знала, что делать. От Неро пахло ужасом и болью, безбрежной ненавистью. Не сдержав внутреннюю демоницу, Данте раскрыла крылья, сжала их вокруг Неро, пряча ее, баюкая и защищая. Ненависть и ярость, поселившиеся в груди, требовали выхода, но не могли их найти, пока Неро была в таком состоянии. Она все плакала и повторяла, что ничего не могла сделать. Тогда, наконец найдя в себе силы, Данте ответила: — Ты ни в чем не виновата. Неро заплакала горше. Данте душило бессилием. Она ненавидела себя за то, что ничего не могла сделать, за то, что это уже произошло, а ее не было рядом, пусть это и было еще до того, как они познакомились, задолго до того. Но она чувствовала своей обязанностью защищать Неро — от всего. — Девочка моя, ты ни в чем не виновата, — повторила Данте еще тише, покачивая Неро в своих руках. Когда рыдания Неро совсем стихли, Данте уложила ее на постель и легла рядом, укрыв своим плащом. — Почему ты ничего не сказала мне? Сразу? — спросила Данте шепотом, опасаясь, что это вызовет новую волну истерики и паники, но Неро ответила таким же шепотом, сонно и устало: — Я боялась, что ты не захочешь меня после этого больше. Данте не нашлась, что ответить, хоть первым порывом и было броситься уверять, что это не так. Что она всегда будет ее хотеть, всегда будет ее любить, всегда… Но, в любом случае, Неро уже уснула. Ее дыхание стало глубже и спокойнее. Данте глубоко вдохнула ее запах, прикрыв глаза, а после отстранилась. Ей не хотелось уходить, и было тревожно от мысли о том, что Неро может проснуться, а Данте не будет рядом. Но ей нужно сходить на охоту. Когда Данте вернулась в гостиницу, уже светало, но ей совершенно не хотелось спать. Под кожей скреблась жажда крови, хотя она только что пролила ее очень много. Ее подтрясывало от лихорадочного возбуждения и злобы на тех уродов, что она лишила сегодня жизни, и ей казалось, что она сделала так недостаточно. Ведь Неро проснется и не перестанет плакать. Наверное, она скорее заплачет еще раз, когда Данте расскажет ей. Данте хотела собрать их сердца в коробку и принести их Неро как подношение, но она вовремя решила, что не стоит. Эти убийства она спишет на того демона, которого им заказали. Он, кстати, так и не появился за то время, что Данте была занята. Может, демон и правда не ел женщин. Данте оставила трупы для него, исчезновение тех рыцарей после как раз можно будет повесить на демона. Неро уже не спала, она сидела на кровати, завернувшись в одеяло, и смотрела в окно. Когда Данте зашла и закрыла дверь, Неро недовольно взглянула на нее, глаза ее были воспаленными и красными. — Где ты была? — спросила она жалобно. Данте молча подошла, села на кровать возле Неро и протянула к ней руки, обнимая. — Одному я сначала сломала пальцы, — сказала Данте шепотом, таким тоном, будто рассказывала сказку, и Неро заплакала. Данте обхватила ее крепче, подтянула к себе, укрывая горячими с внутренней стороны крыльями. Она уткнулась носом в короткие неаккуратно обстриженные волосы Неро, глубоко вдыхая запах боли и тревоги, бесконечного страха, который она обязательно вытравит, как вытравливают из квартир тараканов. — Он просил перестать, и я отрубила ему обе руки, прижигая раны так, чтобы он не умер от потери крови так быстро, — Неро зарыдала громче, но не попросила замолчать. Она тряслась и хваталась испугано, вдавливая когти в кожу Данте до крови. Данте продолжала, медленными ласковым движениями поглаживая Неро вдоль спины вверх-вниз: — Я разрубила его надвое снизу вверх. Она замолкла ненадолго, пережидая особенно сильную лихорадочную дрожь, хриплое дыхание, такое, будто Неро задыхается. Ее ладонь светилась ярко-ярко, пульсировала энергией. Данте разомкнула губы, чтобы продолжить, но услышала срывающееся и жалобное: — Нет, хватит. Данте замолкла. Она могла бы рассказать о том, как второму она вывернула ребро за ребром, а третьему всадила ржавую трубу между ног и затем задушила. — Им… им было больно? Неро спросила так, будто ей стыдно было того, что ей хотелось их боли. — Да. Неро заплакала опять, еще громче. Данте закрыла глаза, чувствуя молчаливую белую ярость. Она убила. Она заставила их рыдать и просить перестать, убила, вырвала сердца как подношение, и теперь ей казалось, что она сделала недостаточно, она должна была заставить их страдать дольше, сильнее, потому что ее действия не искупили и не принесли сиюминутного облегчения, потому что Неро лежала в ее руках с истерикой, которую она давила и прятала в себе годами. Данте сомкнула крылья плотнее и заурчала, ткнулась носом в ледяной висок и коротко лизнула. Ей хотелось снова пометить Неро своим запахом, всю, окружить ее этим коконом из тепла, доказать, что она в безопасности и что она защищена. Данте целовала ее лицо и шептала, что она такая сильная, такая храбрая. Несмотря на все, она продолжила тренировки, она научилась владеть мечом и револьвером. Ей пришлось прятать то, что с ней сделали те мужчины, и она справилась. Данте обещала, что они уедут отсюда и никогда-никогда больше не вернутся. Неро проплакала ей в грудь около часа, пока слезы не высохли. Потом Данте умыла ее, накормила, бережно поцеловала в губы и они отправились за демоном. Вечером того же дня, сидя на пароме с очень приятным количеством денег с собой, Данте обнимала Неро за плечи, бережно поглаживая по руке. — Я не хочу больше сюда возвращаться, — сказала Неро, сложив на плечо Данте голову. — Никогда больше. Данте поцеловала ее в макушку и взглянула на удаляющуюся землю. — Тебе больше не придется. Я обещаю. Неро помолчала немного. — Данте, — позвала она тихо. — Спасибо. Что убила их. Данте глубоко вздохнула и поцеловала ее в лоб, плотно сомкнув веки. — Я люблю тебя, — сказала она.