Четыре Свитка

— Я тебе не посыльный, Нохара, чтобы девчонок туда-сюда таскать! — Аои опять выходил из себя. Он командир на этом задании, а должен вечно ей подчиняться! Такой расклад его не устраивал.  — Да хватит уже хвастаться своим званием, которое, кстати, ты сам себе придумал, Ксо! Да если бы не я, ты бы сдох уже раз шесть, Аои! Без меня ты не сможешь сам закончить начатое! Я молчу про то, что мы равносильно важны для этой миссии, как ты не понимаешь этого? — Ирьёнин держалась из последних сил, но голос её дрожал, местами переходя на крик. Они часто ссорились с Аои, но первый раз за многочисленные стычки и споры она позволила себе наорать на него в ответ. Блондин, скинув бессознательно девушку с плеч, быстро добрался до Рин и, схватив её за короткие каштановые волосы, поднял из кресла:  — Не забывай, из какой задницы я тебя вытащил, Нохара! Или добро не помнишь? Так знай, я мог забыть про тебя и не бежать по старой дружбе на выручку, спасая от тех психов! А скольких сил мне стоило удержать того клона, когда этот Хатаке, вроде так его называют, проткнул клона? Конечно, надо сказать спасибо Какаши, это ведь его смертоносная техника… Не хотелось ломать ему жизнь АНБУ и твоей «смертью»… Но он заслужил это, когда убил моего брата… Ту девчонку зовут Сакура? — заметив робкий кивок со стороны морщащейся брюнетки, он уже спокойно выдыхает и отталкивает от себя Рин, которая снова приземлилась в кресло.  — Значит, с неё завтра и начнём! Я сломаю его окончательно, он ответит за всё! А будешь мешать, Рин, закончим тобой… — пробормотал Аои себе под нос, но слышимость позволила Рин узнать концовку предложения. Кровожадно улыбнувшись, мужчина подхватил бесчувственную темноволосую куноичи и, громко смеясь, вновь спускается в катакомбы, предвкушая сладкую месть, которую он готовил добрую половину своей никчёмной серой жизни.  — Псих… — шепчет Рин, и слава Богам, он её не услышал.

***

Дождавшись когда Аои уйдёт, Сакура принялась судорожно смазывать многочисленные ушибы и кровоподтёки, шипя от жгучей боли. Доверия он не внушает, и его предложение помочь ей, оставшись при этом один на один, девушке не нравится. За размышлениями она не сразу услышала шаги Аои, гулко отскакивающие от стен темницы и его злобный смех. Сердце куноичи ушло в пятки:  — «О, Ками… Что ему нужно от меня? Какаши, помоги мне…» — немая просьба, опять поглощённая темнотой. Горячие слёзы прозрачной пеленой застилают глаза.  — «Где он?» — и снова она не может ответить. Горечь слёз съедает её. Девушке и страшно, и ужасно больно одновременно.  — «Он обещал быть рядом и никогда меня не бросать!» — детская обида поглощала чувства девушки, подводя её к эмоциональному обрыву.  — «Может, Аои прав… Я просто его игрушка?..» — противоречивые мысли окончательно поставили Сакуру перед ямой апатии и равнодушия, из которой она столько лет выбиралась. С его помощью… Но где он сейчас? Ищет ли её? Мысли путались, затуманивая взор девушки ещё больше. Одиночество и темнота стали сводить девушку с ума, которая один на один осталась со своими переживаниями и своим прошлым, которое, как утопленник, медленно всплывало наружу. Разум рисовал в голове куноичи ужасные картины: Какаши, ставший для неё единственным самым родным человеком, обнимает Анко и, в пол-оборота смотря на Сакуру, говорит:  — Ты всего лишь игрушка! Сама подумай, зачем мне вспыльчивая малявка, которая вечно срывается на своего друга? Зачем ты мне, когда рядом есть она… — повернувшись к экзаменатору, Хатаке чувственно целует Анко, и она, не колеблясь и секунды, отвечает ему. В попытке развеять картину, Сакура открывает глаза и вновь погружает себя в давящую тьму и холод, но перед глазами так и стоит образ пары, сплетённой в объятиях. Не выдержав, Харуно взрывается: она не выдерживает давления камеры и одиночества, ломаясь пополам.  — «Какаши, зачем?» Вопль отчаяния заполняет камеру и узкий коридор, заставляя Аои поморщиться.

***

Оставшиеся члены отряда номер семь были в пути уже более девяти часов. Капитан, скрепя сердце, отдал приказ сделать привал: команда еле переставляла ноги, норовя вот-вот упасть в обморок от дикой усталости. Зайдя чуть глубже в лес, отряд остановился под густой короной деревьев. Наруто и Ли, как только их головы коснулись импровизированной «подушки» — рюкзака, сразу же сомкнули глаза, Какаши же мучался бессонницей. Тревога не покидала его сердце: Как там его девочка? Ждёт ли его? Здорова? Погружённый в свои невесёлые мысли, Хатаке на замечает, как его веки потяжелели, и он вслед за юношами отправился в царство Морфея. Перед его глазами предстала странная сцена: его маленький ангел в лёгком голубом развевающемся платье стоит на краю огромной пропасти, из которой доносятся до боли знакомые голоса Мебуки и Кизаши Харуно. Какаши так и не довелось толком познакомиться с родителями Сакуры, он видел их лишь раз, но он был уверен, что из недр земли сейчас слышит именно их. Голоса звали Сакуру: - Иди к нам, Сакура! - голос Мебуки-сан пугает: в нём нет ни единой живой нотки, нет радости, которая должна была появиться при виде дочери. Голос совершенно пустой. - Мы тут все тебя ждём, Сакура! Нас здесь много! Мы хотим увидеть тебя! - голосу Кизаши Харуно вторят голоса других, неизвестных Какаши людей. - Мы хотим летать с тобой! Повернувшись лицом к Хатаке, Сакура нежно и беспечно улыбается, смотря прямиком в его глаза. Медленно подняв руки в стороны, младшая Харуно продолжает улыбаться, но глаза её уже закрыты. Какаши, как под гипнозом, смотрит на девушку, обрамлённую лёгкой тканью платья, наслаждаясь ею словно в последний раз. Куноичи, сделав шаг назад, медленно, как в старом фильме, летит в низ. Темнота пропасти превращается в жгучие языки алого пламени, которые сразу начинают ласкать кричащую розововолосую девушку, а многочисленные голоса превращаются в мягкий, но жестокий тембр Рин: - Я обещала отомстить!; так наслаждайся этим! Какаши бежит к краю обрыва, крича имя розововолосой куноичи, но его как будто отталкивает от обрыва, унося всё дальше и дальше от вопящей Сакуры. - Какаши... - Какаши! Какаши-сенсей! - Какаши Хатаке! Копирующий ниндзя моментально разлепляет глаза: вместо обрыва и огромного столба дыма, поднимающегося из глубин земли, на нём сидит Наруто, тряся его за грудки, с беспокойством смотря на сенсея. Ли сидит рядом, он не менее обеспокоен состоянием командира. - Что с вами, Какаши-сенсей? - учтиво спрашивает брюнет, с пониманием смотря на Хатаке. - Вы бормотали во сне про какую-то пропасть и Рин. Какаши, встрепенувшись и вспомнив странный сон, бесцеремонно спихивает с себя блондина и оглядывается по сторонам. - Сколько времени? - Примерно десять вечера, Какаши-сенсей... - Сенсей, что с вами произошло, что вам снилось? - Наруто, безусловно, был обижен, но неподдельный интерес в таких ситуациях всегда брал вверх. Настойчивый вопрос парня заставил успокоиться шестого и тот, вздохнув, тихо произносит: - Сакура. Одно произнесённое слово, одно произнесённое имя, а весь отряд уже взбудоражен и судорожно бегает по месту привала в поисках возможных забытых вещей. Вновь сложив несложные печати, Какаши приходит в ужас: след чакры похитителей почти исчез, оставляя вместо себя лишь слабо заметный голубой дымок, который с минуты на минуту рассеется. Команда номер семь поднимается в воздух, перепрыгивать с дерева на дерево, спеша по слабо видному следу чакры. В головах троицы пульсирует только одна мысль: "Только бы успеть."