Минут через двадцать или около того Кацуки
снова обнаруживает себя плетущимся следом за Киришимой, после того как тот объясняет правила поведения пятнадцати участникам закулисного тура. Тут почти все, как и в пингвинарии: не будь долбоебом, ничего не трогай, не отставай от группы и не переходи за желтые линии. Это как дежавю, только вместо наклеек с пингвинами у посетителей теперь наклейки с акулами. Да и самих посетителей дохуя больше.
Киришима ведет их вперед, как и раньше, пока Кацуки придерживает двери и считает наклейки, как и в прошлый раз. Айзава не присоединяется к ним, его присутствие необязательно, если в группе до пятнадцати человек, а обычно больше и не бывает, так что присутствие второго гида попросту лишнее.
Кацуки был на закулисном туре всего один раз. Это традиция для новых работников — заниматься всеми
веселыми вещами как гости. Конечно, он вообще не слушал. Зачем бы ему было?
В этот же раз Кацуки старается не отвлекаться, пока Киришима шумно объясняет про скучный до жопы административный офис в четвертый, блядь, раз за день.
Такими темпами Бакуго выучит все эти тупые коридоры к концу дня. Когда они доходят до территории за пингвинарием, вещи принимают новый оборот. Киришима ведет их вглубь и резко поворачивает налево.
— Так, теперь мы сходу нарушим парочку правил, — со смехом заявляет он. — За мной!
Они выходят из-за желтых линий и шествуют на кухню. Кацуки никогда раньше еще не был тут, ему и не нужно было, в принципе. Так что он не может удержаться и немного оглядывается вокруг, отмечая детали. Первая вещь, которая привлекает его внимание, —
огромная металлическая дверь, вероятно ведущая в комнату-холодильник или морозильник. На двери наклеена бумажка, но Кацуки не может прочитать, что там написано. Также на двери есть магниты в виде различных морепродуктов.
Кацуки морщится. Пиздец тут странно. Он осматривает внутреннее убранство кухни.
Кухня довольно просторная, большая часть пространства занята стойками из нержавеющей стали и парой массивных двойных моек. Также там есть большущая мусорка. Шкафчики нависают над стойками, а напротив них стоят три стеллажа на колесах с сохнущей посудой. Один из технологов стоит около раковины и режет рыбу, парочка дайверов моют посуду и болтают. И посреди всего этого стоит Киришима, сложив руки за спиной, словно приглашая гостей располагаться и чувствовать себя как дома.
— Добро пожаловать на кухню, ребята! Это — сердце всего океанариума, — говорит он. — Большинство еды для животных готовится здесь!
Несколько гостей увлеченно слушают, согласно кивая, пока Киришима продолжает рассказ. Другие играются с телефонами, фотографируя интерьер, или чем они там еще, блядь, занимаются. Маленькие дети же более заинтересованы в дерганье своих родителей за руки и нытье. И как бы... Это неебически бесит. Кацуки чувствует, как у него дергается глаз, и он недоумевает, как Киришима до сих пор не наорал на родителей, чтобы те держали своих дьявольских отродий под контролем. Нет, Киришима просто
святой, походу: активно жестикулируя, он, как ни в чем не бывало, продолжает говорить о том, как именно готовится еда и что с ней происходит дальше. Затем он указывает на шкафчик, набитый витаминами.
— Это — чтобы мы могли восполнить недостаток питательных веществ, утерянных в процессе заморозки, — говорит красноволосый, держа в руках баночку с капсулами рыбьего жира.
Слышится парочка "о-о-о" и "а-а-а", но звучат они натянуто. Типа рыбий жир — скучный, или что? В принципе, ну да, может, и скучный. Но, блядь, эти люди заплатили за это дерьмо. Могли бы хотя бы слушать внимательно.
Однако у Киришимы есть парочка своих приемов. Он ставит рыбий жир обратно и отходит к дальним полкам, доставая небольшой контейнер.
— Вообще-то, тут не только морепродукты, — хитро улыбается он, — некоторые животные предпочитают кое-что другое. Например, вот это! — он демонстрирует контейнер гостям, зарабатывая заслуженные "фу-у-у-у" от посетителей. Кацуки протискивается ближе, заглядывает внутрь и немного морщится от увиденного.
По дну контейнера ползают
сотни маленьких мух.
— Это мушки-дрозофилы! — объясняет Киришима. — Мы кормим ими наших лягушек, — дальше он рассказывает о том, что эти мухи биологически спроектированы так, что они не могут летать — что-то связанное с селективным скрещиванием, чтобы они не могли использовать свои крылья. Странно.
Гости шокированы и внимательно (пусть и с неким отвращением) слушают, как Киришима рассказывает о
других живых опциях в меню: сверчках разных размеров, червях и личинках, наряду с разными страшными ползучими тварями.
— Не для всех животных еду готовят
тут, — говорит Киришима, снова улыбаясь, дьявольский огонек блестит в его глазах. — Существуют ребята, у которых своя
отдельная кухня, потому что они такие обжоры. Кто угадает, что за животное?
Гости переминаются на месте, перешептываясь. Озвучивается пара догадок. Акулы, аллигаторы, скаты и все такое. Киришима только посмеивается.
— Хорошая попытка, но нет! Я вам подсказку дам: они очень милые и пушистые, — усмехается он. Это практически готовый ответ на блюдечке с голубой каемочкой. Естественно, кто-то наконец выдает: "Пингвины?"
— Ага! Это пингвины! — Киришима уходит с головой в речь, которую Кацуки слышал сегодня уже минимум три раза. Пингвины жрут больше всех, потому что они просто бездонные бочки, которые съедают по четырнадцать процентов от своего веса ежедневно. Услышав этот факт, гости открывают рты, к большому удовольствию Киришимы. — У них своя отдельная кухня внизу, за пингвинарием! — говорит он. — Иначе еду для всех остальных обитателей негде было бы хранить.
Для Кацуки это новость. Ну да, конечно, это логично, типа. Пингвины много едят, значит, им нужно много рыбы. Которую где-то нужно держать, наверное. Кацуки никогда не задумывался о том, как содержание пингвинов работает с точки зрения логистики. Да и вообще, животные его не сильно интересовали, если честно. До этой работы он был в зоопарке или океанариуме... пару раз. Ребенком. И, само собой, его никогда не волновало, сколько эти ебанные животные жрут.
— Ну, у кого есть вопросы?
Единственная реакция, которой добивается Киришима, — безучастные взгляды. Он справляется с этим, широко шагая вперед и выводя группу из кухни. Он уводит их все дальше и дальше от желтых полос на полу, назад к акклиматизационному бассейну.
— Так, смотрим под ноги, ребята, тут немного влажно, — заявляет Киришима.
И это преуменьшение века. Пол просто залит водой. Вода хлюпает под ногами, и гости осторожно пытаются найти место посуше, следуя за Киришимой. Они подходят к самому краю бассейна, заглядывая внутрь.
Там ничего нет, кроме воды и лестницы для спуска, так что не сильно интересно. Во всяком случае гости
не кажутся особенно заинтригованными разглядыванием гигантской миски с водой.
— У кого раньше была золотая рыбка? — интересуется Киришима.
Часть гостей без особого энтузиазма поднимает руки.
— Круто! Когда вы впервые принесли рыбку домой, все сперва положили ее в аквариум в пакете?
Гости кивают, и Киришима улыбается.
— Правильно! Так вот, это —
наш пакет в аквариуме.
Кацуки еле удерживается от фейспалма. Это просто так глупо звучит, даже
если идея похожа. И, согласно объяснениям Киришимы, принцип тот же.
Идея заключается в том, чтобы дать новым рыбам охладиться, перед тем как их переведут в общий аквариум. Какая-то фигня на тему того, как важно дать им привыкнуть к температуре и бла-бла-бла. Кацуки хмурится. Хах. Он не думал, что рыбы такие... чувствительные.
Этот бассейн используется не только для акклиматизации, но еще и для целой кучи разного дерьма. Дайверы используют эту территорию, чтобы спускаться в воду (для них и лестница), и поэтому всякая дайверская хуетень разбросана повсюду. Еще тут проводятся медицинские проверки, и, согласно Киришиме, тут даже проводили операцию на акуле. Гости шокированы последним фактом.
Киришима настаивает, что это была мелкая операция. Что-то про сезон спаривания у песчаных акул и проблемы с плавниками у одного из экземпляров.
— Ему всего лишь нужно было наложить пару швов, — со смешком поясняет парень. — Но то, что у нас такое можно делать, само по себе классно.
Ну... Проводить операцию на акуле в принципе
круто. Это Кацуки готов признать. Он скрещивает руки на груди, позволяя своему взгляду соскользнуть на подернутую рябью воду, голос Киришимы звенит в его голове спокойно, словно мелодия. Бакуго отключается настолько, что вздрагивает, когда гости начинают смеяться, и Кацуки снова вперяется в улыбающегося Киришиму. Этот идиот выглядит таким гордым, самодовольный говнюк. Но, судя по непрекращающемуся интересу гостей, наверное, Киришима это заслужил.
Киришима ведет гостей назад к желтым полоскам, не прекращая болтать ни на минуту. Он указывает на маленький джакузи для дайверов, где они отогреваются после аквариумов, в некоторых из которых пиздец ледяная вода. Серьезно, тут есть аквариум, в котором нет даже десяти градусов, и дайверы постоянно туда ныряют.
Кацуки передергивает от одной мысли. Он ненавидит холод. Это самое
ужасное, что может быть. Холод проникает глубоко под кожу, остужая даже кости, и все тело немеет. Просто ужас. Зима — худшее проклятие из существующих с ее дерьмовым снегом и льдом, сковывающим все на свете.
Мерзость. Он не может себе представить, что кто-то может плавать в ледяной воде
по приколу.
Первый большой аквариум, который они видят, — аквариум с названием "Коралловый риф". Это тропический аквариум с температурой около нормальных двадцати трех градусов. Киришима позволяет им подойти поближе. Решетчатые ворота отделяют их от края, и, если никто не будет пытаться свеситься наружу, то они смогут разглядеть аквариум внизу.
— Это популярное место для дайверов! — говорит Киришима. — Тут довольно теплая вода и полно прикольных рыбок.
И Кацуки в курсе, насколько красивыми могут быть рыбы. Он проходил через подводный туннель внизу достаточно раз, чтобы разглядеть цветных рыбок, плавающих вдоль и поперек. Даже он может признать, что их яркие цвета приятны глазу. Но зато он о них нихуя не знает. Так что Кацуки заставляет себя внимательно слушать, пока Киришима рассказывает об экземплярах перед ними.
— Многие из этих рыб называются хирурговыми, — говорит он. — Если посмотрите на их хвосты, то увидите позвоночник. Их позвонки острые, как
бритва, а бритвы острые, как скальпель хирурга. Отсюда и имя!
Затем Киришима рассказывает о том, как дайверы вынуждены надевать защитные приспособления из-за этого — перчатки и капюшоны, устойчивые к порезам, например.
— А еще эти рыбы
обожают жевать кораллы, так что в этом аквариуме нет живых кораллов, — он указывает на изукрашенное камнями дно. — Это все декоративные украшения.
Само собой, не считая искусственных кораллов, весь аквариум смоделирован по типу настоящих рифов, включая содержащиеся в нем виды. Тут и хирурговые рыбы, парочка массивных мурен и неебическое количество электрических скатов. Восточноамериканский бычерыл, желтые скаты и с синими пятнами — тэниура-лимма, согласно Киришиме.
— Вопросы? — спрашивает красноволосый. Стоит тишина, нарушаемая только отрицательным мотанием голов и фотографированием аквариума. Кацуки вздыхает, глядя на воду. Отсюда он видит прозрачный туннель внизу насквозь. Конечно, все очень мутно, но он может разглядеть уродскую ярко-розовую футболку. Он морщится. Убожество. Выглядит как водянистый "Пептобисмол"*.
Киришима хватается за отсутствие ответной интеракции как за возможность погрузиться в описание протоколов безопасности. Например, дайверы всегда погружаются по двое. Оказывается, существует система "бадди" или напарников**. Один дайвер следит за окружением, пока второй ебется с тем, над чем они работают. Если что-то идет не так, то они могут нажать модную кнопку, чтобы включить сигнализацию по всему помещению. А еще кто-то из персонала всегда остается на суше — так называемый "офицер подводной безопасности" — он отвечает на ЧП первым, какой бы ни была ситуация.
Следующая сигнализация — сигнализация на яд, используется в случае столкновения с ядовитым животным. Кацуки сразу думает про змей, но Киришима начинает перечислять животных, о которых он никогда бы не подумал.
— У нас есть змеи, аризонские ядозубы, скаты и бородавчатки, не считая других созданий, которые могут представлять опасность. Так что как предупредительная мера у нас существует сигнализация! — поясняет Киришима. — А еще у нас есть работники, которые разбираются в ядах и знают, что делать в каждой ситуации, когда нужна первая помощь. Настоящие мужики, да? — он улыбается во все тридцать два зуба, а гости кивают, некоторые с чересчур большим энтузиазмом. Кацуки кривится. — Ну ладно, последний вопрос?
Гости снова качают головами, и Киришима стучит кулаками друг о друга в странном, смешном движении, от которого Кацуки морщит брови. Это же должно быть больно, что за хуйня? Тупица даже не дергается, провожая гостей обратно к желтым линиям.
— Так, у нас еще много всего впереди посмотреть, — зовет он. — Пошли!
Киришима едва отпускает пару комментариев, пока они проходят мимо оборудования для дайвинга, машин для фильтрации и запасных аквариумов.
Киришима зовет их карантинными, потому что в них держат больных рыб, убранных с основной части выставки для проверок или даже новых животных. Таких аквариумов немного, потому что у них есть другое отделение, где держат большинство рыб в карантине. Но тут, подальше от желтых линий, стоит ряд маленьких аквариумов, предназначенных для небольших морских обитателей.
Следующий аквариум, около которого останавливается Киришима — один из их соленоводных аквариумов. По иронии, там пиздец ледяная вода, около двенадцати градусов.
И снова Киришима позволяет им подойти поближе, только на этот раз заграждения несколько крепче, и он начинает перечислять виды рыб в аквариуме. Он просто гигантский, смоделированный по типу береговых линий в Тихом океане. Как результат, это опасный аквариум. Рыбы внутри различаются от сильно ядовитой бородавчатки до таких обитателей, как калифорнийская раздувающаяся акула и различные виды кошачьих акул, одни из которых пятнистая и полосатая усатая. Также там целый мириад ракообразных: морские ежи и звезды, например.
— Тревожная кнопка на случай столкновения с ядом вон там, — сообщает Киришима, показывая на стену у себя за спиной. Там находится переключатель под пластиковой защитной крышкой, на которой наклеены разнообразные этикетки с инструкциями. — К счастью, мы пользуемся ей только во время учений, — он улыбается и суеверно стучит по деревянному стулу спасателя, зарабатывая пару смешков.
— Вопросы?
Отсутствие реакции просто пиздец разочаровывает. Кацуки хочется схватить парочку гостей и швырнуть их в воду, ведь они вообще не слушают. Нет, серьезно, двое стоят в сторонке, словно хотят втихую пойти полапать какую-то техническую хуйню, которую трогать нельзя. Другие либо сидят в телефонах, либо пялятся на воду с заторможенным выражением на лицах.
Как, блядь, Киришима справляется с этим дерьмом, Кацуки неизвестно. Он чувствует, как
его собственные виски начинают гудеть от одной только мысли о том, что в скором времени это будет его работа.
Конечно, именно в тот момент, когда Кацуки продумывает план убийства посетителей, появляется Айзава. Он, как ни в чем не бывало, выскальзывает из экзотариума, держа голубой контейнер в руках, и располагается в углу напротив. Кацуки приподнимает брови и бросает взгляд на Киришиму, который улыбается, как маньяк, снова стуча кулаками друг о друга.
— Ну ладно, похоже, Айзава привел к нам своего друга познакомиться! — он собирает гостей в кучку и ставит их полукругом. Кацуки держится позади. Ему почти не видно, но он все равно все хорошо слышит, так что похер. Однако у Киришимы другие планы: он подтаскивает Кацуки за руку вперед, демонстрируя свою долбанную сверкающую улыбку.
— То, что я вам сейчас покажу, — рептилия, — произносит Айзава. — Так что если это проблема, отойдите подальше. Пара гостей нервно переглядывается, но все остаются на своих местах, пока Айзава приседает и открывает контейнер.
Кацуки не может удержаться: он наклоняется вперед и старается разглядеть, что же там внутри. Однако все, что ему удается заметить, прежде чем Айзава выпрямляется, это бежевое пятно. У него в руках сидит плоскопанцирная черепаха. Все гости издают звуки умиления, а некоторые начинают фотографировать на телефоны.
— Знакомьтесь, это Греночка, — говорит Айзава. Как ему удается сохранять такое каменное выражение лица, говоря это вслух, — загадка для Кацуки, который не может удержать смешок. Бля, что за тупое имя для черепахи.
Греночка. Что за нахуй? Он закусывает губу и усилием воли придает своему лицу серьезное выражение.
— Греночка — плоскопанцирная черепаха. Если вы еще не поняли, то она так называется, потому что у нее плоский панцирь, — Айзава замирает, оглядывая группу гостей. — А еще они могут быстро переворачиваться со спины на живот, как оладьи на сковородке***.
Проходит мгновение, прежде чем шутка доходит (все благодаря нудному тону Айзавы), но гости все равно начинают хихикать. Когда Кацуки поднимает взгляд на менеджера, то замечает слабую тень улыбки.
— Плоскопанцирные черепахи обитают в Африке, чаще всего их можно обнаружить в сухих и скалистых районах. Они живут группами, иногда ездят друг на друге верхом стопками и прекрасно лазают по камнями. Один из их излюбленных методов избегания преследования заключается в использовании их плоского панциря: они прячутся в расщелинах между камнями. Их пластрон или нижний щит панциря... — Айзава делает паузу, приподнимая Греночку, чтобы гости могли разглядеть ее снизу, — очень эластичен. Таким образом они могут набрать воздуха в живот и надуться, тогда ни одна хищная птица не сможет вытащить их из щели.
Опять же: Кацуки пока не обязательно запоминать все эти факты. Он помнит, что читал про плоскопанцирных черепах, зону обитания и так далее, но детали, в которые углубляется Айзава, — совершенно новая для него информация, и Кацуки очень, блядь, надеется, что запомнит. У него дергается ладонь, и Бакуго мечтает о блокноте для записей. Пиздец, столько всего писать придется, когда он придет домой...
— Обычно Греночка питается листьями салата, иногда другими овощами. Эти черепахи редко получают сладкие фрукты: им нужна пища с высоким содержанием влаги и низким содержанием сахара, так как это та еда, которую они нашли бы в дикой природе, — Айзава останавливается. — Кто хочет ее потрогать?
Куча рук взлетает вверх. Айзава кривит губы в улыбке и осторожно переворачивает Греночку.
— Это работает так: подходим по одному, гладим только двумя пальцами, по панцирю. Киришима, покажешь?
— Конечно! — Киришима подпрыгивает поближе и протягивает руку, демонстрируя правильную технику. Затем он тянется к черепахе и осторожно гладит ее. — Не забывайте: трогаем
только панцирь, — говорит он. — Если вы попробуете пощекотать ей пятки, Греночка, скорее всего, описается, а я думаю, вам видно, куда Айзава ее направляет.
Пара гостей смеется, отчего улыбка Киришимы становится только шире. Кацуки морщится и отворачивается. Этот зубастый оскал пиздец отвлекает. Что за хуйню парень вообще сделал со своими зубами? Быть не может, чтобы они были настоящими. Они заостренные, как у акулы. Он что, подпилил их или типа того? Кацуки отгоняет подобные мысли. Какая разница? Ему похер.
Один за другим гости по очереди гладят черепаху. Они вздыхают, охают и ахают, и Кацуки уверен, что ни один из этих придурков никогда, блядь, не трогал черепаху. В ней нет ничего особенного: это тупо панцирь. Местами гладкий, местами выпуклый и твердый, как камень. Незачем ахать. Но, конечно, откуда ему знать.
— Если вы не знали, то черепахи чувствуют, когда вы трогаете их панцирь, — говорит Айзава. — Он состоит из кератина, как наши ногти, а также является неотделимой частью их тела. Их позвоночник и ребра срослись с панцирем. Некоторые люди, натыкаясь на черепах, вырезают пометки на них, чтобы отличать друг от друга: это плохая идея. Это как ножом резать по ногтю. Это больно. Так что мы
не советуем так поступать.
Пиздец блядь. Кацуки помнит группу детишек, которые ловили черепах и вырезали на них всякую херню типа черепов и своих инициалов, когда он сам был ребенком. Тогда он не особо задумывался об этом. Единственная причина, по которой он
вообще в это ввязывался заключалась в том, что Деку выебывал ему все мозги своим нытьем, и Кацуки прогонял их прочь. Множество раз. Теперь же, когда новая информация представила воспоминания в новом свете, он жалеет, что не сделал чего-то посерьезнее, чем бросить идиотам вслед пару петард.
Кацуки, может, и не фанат животных, но причинять боль беззащитным черепахам ради развлечения — это пиздец, и люди
не должны творить такую хуйню.
Злость шипит в его венах как горячие угли, и Кацуки сжимает кулаки так крепко, что у него немеют пальцы. Блядь. Ему очень сильно хочется
ударить что-нибудь. В этот момент он чувствует чей-то взгляд на себе и поднимает голову, замечая Киришиму. Тот смотрит на Кацуки, склонив голову набок и сжав губы, его большие, честные глаза окрашены немым вопросом. И, словно сметенная холодным ветром, вся злоба Кацуки исчезает, как дым. Он заставляет себя отвернуться. Разжимает кулаки, опускает плечи, расслабляясь. Странно, как легко ему это удается, но Кацуки не собирается об этом думать.
Стоит волноваться о более важных вещах. Например, слушать, как Айзава монотонно нудит о чертовой черепахе.
Представление заканчивается лекцией Айзавы о том, зачем вообще заводить домашних животных.
Мы в ответе за тех, кого приручили, или как там, блядь, говорится. По сути он говорит о том, что не нужно быть дебилом, и прежде чем заводить животное, нужно узнать о нем как можно больше. Черепахи, такие как Греночка, спокойно доживают до восьмидесяти и даже больше, в зависимости от вида. Это животное, которое вписывают в завещание, и оно будет передано по наследству блядским внукам или еще кому, и это надо понимать.
Затем следует непременное "вопросы?", на что гости тупо пялятся на Айзаву и Киришиму стеклянными глазами, глухо прощаясь, пока Айзава упаковывает Греночку обратно, а Киришима уводит их группу дальше.
— Кто раньше был на пляже? — кричит Киришима. Они немного вернулись назад и теперь стоят перед каким-то тяжелым механизмом, который пиздец как шумит. Несколько гостей поднимают руки. — Игрались когда-нибудь с белой пеной на берегу?
Кацуки удивленно ведет бровью. Один или два гостя поднимают руки, и улыбка Киришимы становится поистине
дьявольской.
— Вот это — протеиновый фильтр, — говорит красноволосый, указывая на массивные цилиндры у себя за спиной. — Они отделяют
белки от воды в аквариуме с акулами. И я не имею ввиду белки как в протеиновом коктейле, я имею ввиду всякую гадость, как объедки и рыбьи какашки.
Гости кривятся. Кацуки усмехается. Он уже догадывается, куда ведет Киришима, и закусывает щеку изнутри, стараясь сохранить серьезное выражение лица.
— У океана своя система фильтрации, — продолжает Киришима. — Волны взбивают все остатки, мертвечину и какашки, и выбрасывают это на берег в виде красивой белой пены.
Гости встречают новость с ужасом в глазах. Некоторые ахают, у других отвисают челюсти. Кацуки прыскает от смеха, и его передергивает от усилий, чтобы не заржать в голос.
По-честному, он ничего этого не знал. Он даже на пляже никогда не был. Океан был всегда одной из тех вещей в мире, которые Кацуки не особо интересовали. Потому что
само собой всякая дичь живет в воде.
Животные. И они
срут в воду. А что, блядь, люди думают, происходит? Все логично, и Кацуки удивлен, что эти придурки не догадались.
Киришима тоже смеется.
— Ага, фу, правда? Так что в следующий поход на пляж держитесь от пены подальше!
Самый большой аквариум в океанариуме Юэй — это аквариум с акулами. Больше девятнадцати тысяч литров по объему, и в нем живут тысячи тропических рыб****: голубые хирурги, зебрасомы, кампечинские луцианы, королевские спинороги. Маленькие косяки ярких тропических рыбок очень красивы и впечатляющи. Кацуки знает, что многие гости обожают стоять и пялиться на них сквозь стекло этажом ниже. Стекло аквариума просто огромно, от пола до потолка, в мягком освещении с классической музыкой на фоне.
Однако главные в этом аквариуме все же акулы.
Их шесть видов. Самые маленькие — акулы-лопаты, родственники акулы-молота, которые не вырастают больше ста пятидесяти сантиметров. Гостям, видимо, кажется, что это пиздец мило. Кацуки не уверен, что разделяет их энтузиазм: их головы выглядят как садовые лопаты.
— Обожаю этих ребят, — говорит Киришима. Он держит в руках ламинированное фото, одно из стопки, которую он смел с подвесной полки на стене у себя за спиной. — У нас их четверо: три девочки и один мальчик. Самое крутое в том, что у мужских особей есть выступ на голове, а у женских нет. Так что немного разнообразия между ними, — он делает паузу, оглядывая гостей и качаясь с пятки на носок. — Но мне больше всего нравится факт, который всплыл в недавнем исследовании: ученые обнаружили, что примерно шестьдесят процентов рациона акул-лопат составляет морская трава.
Кацуки приподнимает брови в удивлении. Травоядные... акулы? Что блядь?
Киришима объясняет, что исследование началось со слухов о том, что акулы жуют траву, и был поднят вопрос, зачем они это делают, и едят ли они ее на самом деле? И ответ был
да, они ее жрут.
— Немного противоречит имиджу кровожадных убийц, да? — произносит Киришима.
Гости, как и Кацуки, абсолютно шокированы. У всех поотвисли челюсти, и некоторые выглядят так, словно их жизнь никогда не будет прежней.
И в принципе... Бля.
Кацуки их понимает. Всю жизнь ему говорили, что акулы — машины для убийства, рвущие на части свою жертву, которые могут учуять каплю крови за несколько километров. И конечно, часть из этого драматизирована благодаря средствам массовой информации, но блядь.
Акула, кушающая салат — такое нарочно не придумаешь.
Киришима не дает им оправиться от шок-контента и ведет их к следующей акуле: черноперой рифовой. Она тоже считается маленькой, в среднем около полутора метра в длину. Едва ли больше, чем акула-лопата. Они тоже относятся к пилозубым акулам, и, как большинство видов в их семействе, чтобы дышать, им нужно двигаться — процесс, который Киришима называет "проточной вентиляцией"*****.
— Раньше считалось, что все акулы осуществляют дыхание за счет передвижения в воде, — поясняет он, — но, оказывается, только десять процентов акул вынуждены активно плыть, чтобы получить кислород.
Дальше он объясняет, что черноперые часто плавают косяками, и даже могут охотиться в стаях, но такое чаще происходит при наличии восьми особей и более, а у них всего три.
Так же у них имеются две белоперые рифовые акулы******, близкие родственники черноперых.
— Белоперые, кстати, не обязаны двигаться, чтобы дышать, в отличие от большинства пилозубых акул, — говорит Киришима.
Эти акулы ведут ночной образ жизни, прячась днем в пещерах и охотясь ночью. Отличительный признак? Белые кончики плавников.
Что, в принципе, понятно из названия.
То же самое с черноперыми: черные кончики на каждом чертовом плавнике. Очень оригинальная номенклатура, конечно. Кацуки закатывает глаза. Он не в курсе, кто главный по наименованиям и прочему дерьму, но этого человека точно надо уволить. Бля, неужели так сложно придумать интересные названия? Блядь, так сложно?!
Киришима тасует фотографии, доставая одну с акулой с чертовски большим плавником.
— Это — серо-голубая акула. У нас таких целых четыре! Три девочки и мальчик! — говорит он.
Серо-голубые, оказывается, тоже относятся к пилозубым, и зачастую обитают в неглубоких прибрежных водах. Их фишка — здоровый спинной плавник и большие грудные, согласно объяснениям Киришимы.
— Это классные акулы, дайверы их обожают, — комментирует красноволосый.
Серо-голубые, судя по всему, очень
добрые акулы. Кацуки не в курсе, как рыба может быть доброй, потому что это, блядь,
рыба. Но откуда ему знать, он же не эксперт. Гости не задают лишних вопросов, слушая со смешками. Кацуки закатывает глаза и вздыхает.
Блядь. Он уверен, что не запомнит нихуя, если только ему не выдадут готовый буклет с информацией. Раньше, когда он бывал на этаже с информационной стойкой про акул, он просто отпугивал любого гостя своим злобным взглядом, и они даже не подходили, чтобы позадавать вопросы. Так что... Кацуки никогда особо не парился заучиванием информации про акул. И, если честно, сейчас он об этом жалеет.
Он вздыхает снова. Ну, не то чтобы прошлое можно было изменить, так что похер.
Когда Киришима начинает обсуждать следующую акулу, внимание Кацуки переключается. Серых песчаных акул посетители часто по ошибке принимают за больших белых. Кацуки даже сосчитать не в состоянии, сколько раз он проходил через туннель, слыша детские визги о том, что "белые акулы повсюду". И Кацуки понимает: и те, и другие серо-белого цвета и имеют кучу острых зубов. На первый взгляд они выглядят похоже. Но все же песчаные акулы абсолютно точно
не большие белые. Они намного меньше, в среднем около трех с половиной метров в длину. Тогда как белые
как минимум в два раза больше. К тому же песчаные медленно плавают и вообще более спокойны.
Киришима рассказывает гостям, что это популярный вид акул для содержания в зоопарках и океанариумах, потому что они не агрессивны, так же, как и серо-голубые акулы. Песчаных акул у них пять, и они
болтаются в воде. Они набирают побольше воздуха в живот, надуваясь, как воздушный шар, чтобы увеличить плавучесть, в отличие от всех остальных акул в чертовом мире.
Что на самом деле привлекает внимание Кацуки — это объяснение Киришимы насчет их размножения.
— Песчаным акулам свойственна оофагия, — говорит он с улыбкой. Кацуки моргает. Чего блядь? — В общем, мамаша спаривается с множеством партнеров, и пока детеныши растут у нее в животе, они начинают пожирать друг друга!
Ну. Такого дерьма они точно не проходили на школьных уроках биологии. Кацуки чувствует, как у него отвисает челюсть, и он не одинок в своей реакции. Гости вокруг просто в ужасе, если судить по их вздохам и охам. Киришима с легкостью справляется с этим, смеясь и обнажая свои охуенно острые зубы.
— С ума сойти, правда? У них два яйцевода, и только один детеныш из каждого выживает и получает шанс родиться.
Да уж, ну и семейные отношения. Ебануться.
Последний вид акул — парочка акул-нянек. Каждый встречный, блядь, и поперечный постоянно спрашивает "а это акулы-няньки?", находясь перед аквариумом для маленьких акул внизу. На самом деле, акулы-няньки — здоровые, в среднем от трех до четырех с половиной метров в длину. Если верить Киришиме, то они активны по ночам, совсем как белоперые, и обычно возвращаются спать в одно и то же место. Так что у каждого вида акул есть свой любимый угол, где они проводят время. Одни любят спать в зоне вымоины на дне, а другие — под навесом из камней.
— А еще у нас есть две зеленые морские черепахи, их зовут Рен и Стимпи, — говорит Киришима. — Они довольно популярны среди посетителей, потому что они мило выглядят. Но эти двое на самом деле как два несносных ребенка: они обожают пихать
все что ни попадя в рот. Они будут жевать ласты дайверов, трубы, декорации,
плавники других рыб... даже акул, — широченная улыбка Киришимы встречается с шокированными взглядами и недоверчивыми смешками. — Знаю, знаю, прямо не верится, да? Но это правда. Мы любим наших черепах, но они доставляют
кучу проблем, намного больше, чем акулы.
Дальше Киришима рассказывает, что это — зеленые черепахи.
— Довольно смешное имя, учитывая, что они совсем не зеленые, — замечает он. — Название дано из-за цвета жира у них под панцирем.
Кацуки морщит нос. Он представляет комки цвета соплей.
Гадость.
"Цвет соплей" обусловлен их рационом, оказывается. Молодые зеленые черепахи в большей степени хищники, они питаются медузами, ракообразными, икрой и прочими вещами, тогда как взрослые особи предпочитают вегетарианскую диету, поедая морскую траву. Поэтому и жир зеленого цвета. Кацуки согласен, что логика есть.
Вообще у морских черепах дела не очень. Большинство видов находится под угрозой исчезновения, и ни одно официально аккредитованное заведение не вылавливает их в дикой природе. Рен и Симпи попали сюда из реабилитационного центра для диких животных. Рен был сбит лодкой и страдает серьезной формой "синдрома большой попы"******. Звучит пиздец смешно, но это ужасная болезнь, судя по объяснениям Киришимы. Пузырьки воздуха собираются под панцирем черепахи, образовывая большую воздушную полость, которая влияет на плавучесть Рена и мешает ему нырять. В природе черепаха, которая не может нырять, не способна выжить, так как увеличивается риск стать жертвой хищника, попасть в очередное столкновение с лодкой, получить солнечный ожог и прочее. Так что пока что Рен живет у них.
У Стимпи нет правого переднего плавника. Никто не знает, что с ним случилось, но его нельзя выпускать обратно в океан, учитывая, что его нашли на берегу истекающим кровью. Он вполне себе может плавать в аквариуме, но в природе его бы сразу же съели.
Так что он живет тут. И в принципе это не так уж и плохо. Свежая еда высшего качества, бесплатная медицина, постоянный уход... Ох уж и избалованы эти черепахи! Кацуки вздыхает. Он может только
мечтать о таком отношении. И эта мечта абсолютно, блядь, недостижима. Он закусывает губу и старается не думать о своем пустом желудке и темной, пустой квартире.
— Так, ребята, последние вопросы? — спрашивает Киришима.
Вопросов несколько: кусала ли здесь кого-нибудь акула? Какая температура воды в большом аквариуме? К какому виду черепах относится Стимпи? Легкотня.
Киришима отвечает. У них в океанариуме не было серьезных инцидентов, вода в аквариуме с акулами около двадцати четырех градусов, и Стимпи — зеленая морская черепаха.
Это и так все знали, кто слушал, блядь, как нормальный человек. Кацуки злобно оглядывается на долбоеба, который задал такой тупой вопрос. Он все время копался в телефоне, как дебил, пока его друг не ткнул его локтем и не указал на черепаху за стеклом пару минут назад.
Однако Киришима терпелив и отвечает на вопросы с широкой улыбкой. Кацуки уже догадался, что это его отличительная черта.
— Так, похоже, нам пора заканчивать, — заявляет Киришима, глядя на часы на своем запястье. — Давайте пойдем обратно!
Конец экскурсии невъебенно скучный. Киришима болтает о какой-то левой ерунде, пока гости плетутся за ним, не слушая. Они проходят по тому же пути, по которому и пришли: обратно вдоль пингвинария и через холл администрации, где они выпускают гостей наружу, в сувенирный магазин, через неприметную дверь.
— Спасибо, что пришли, ребята! — благодарит Киришима, пока гости исчезают один за другим. — Если вы хотите спуститься обратно вниз, просто покажите свой билет! Всем хорошего дня!
Кацуки сдерживает порыв закатить глаза. Бля. Он даже не знает, что хуже: тот факт, что Киришима не разговаривает, а
восклицает, или что этот дебил
правда такой... жизнерадостный.
Кацуки наблюдает за ним, пока Киришима закрывает дверь и вздыхает:
— Фух, закончилось. — он поворачивается к Кацуки с улыбкой. — Ну че, как тебе?
И, если честно, Кацуки чувствует, как у него кипят мозги от переизбытка информации. А еще он думает, что как только придет домой, то не сможет нихуя вспомнить. Но, конечно, он не озвучивает это вслух. Вместо этого Бакуго придает своему лицу нейтральное выражение и скрещивает на груди руки, пожимая плечами.
— Норм, — бормочет он.
— Да? — смеется в ответ Киришима. — Знаю, тебе наверное кажется, что надо столько всего выучить, мне самому казалось, что у меня голова взорвется, когда я начинал. Но у тебя все получится! Со временем, — он шутливо толкает Кацуки локтем в бок со своей широченной и открытой улыбкой, на что Кацуки фыркает и отталкивает его в сторону, ворча себе под нос, к удовольствию Киришимы. Дебил ржет как конь, но соблюдает дистанцию и не трогает Кацуки снова.
~*~
Примечания переводчика
P. S. Забавный факт — статьи из википедии по видам рыб обычно высшего качества именно на русском языке (серебряная звезда).
P. P. S. Мне всегда интересно гуглить как выглядят все эти животные, если бы могла вставлять картинки на фикбуке — вставляла бы.
"Пептобисмол"* — лекарство от изжоги, на основе розового висмута, выпускается в ярких розово-желтых бутылочках. И само средство выглядит как неоново-розовый клей ПВА...
система "бадди" или напарников** — согласно википедии, buddy system - это система, когда для выполнения опасной/ответственной работы за единицу коллектива принимается не один человек, а два, которые справляются с заданием вместе, дабы обезопасить друг друга. Первое упоминание такой структуры датируется 1942 годом.
И моя ремарка человека, который один раз нырял с аквалангом: самое прикольное, это не рыбы и водичка, а общаться сигналами и знать, что кто-то тебя прикрывает и может вытащить, если что-то пойдет не так. Кое что, чего Кацуки пока не хватает...
А еще они могут быстро перевернуться со спины на живот, как оладьи на сковородке*** — шутка немного теряется при переводе, потому что плоскопанцирная черепаха на английском называется "pancake tortoise", что делает смешнее и ее имя, и ремарку про переворачивание панкейков
в нем живут тысячи тропических рыб**** — к сожалению, в русском языке не так много слов для различных видов, чаще используется латынь, или статьи на вики просто отсуствуют. Я не зоолог, и не могу перевести ни с латыни, ни с английского правильное название вида, так что я перечисляю другие виды из того же семейства, чтобы не повторяться в похожих названиях. Иначе все рыбы были бы "такой-то хирург". Голубой хирург, кстати, это как Дори из "Поисков Немо".
"проточной вентиляцией"***** — проточная вентиляция заключается в том, что акула быстро плывет с открытым ртом, и вода, попадая с определенной скоростью внутрь через рот и выходя из жабер насыщает кровь кислородом. Акула не совершает намеренных дыхательных движений в этот момент, однако она может начать дышать (то есть делать вдох и выдох) когда остановится или замедлится, и вентиляции не будет хватать. Одна из причин мифов о "кровожадных" акулах лежит в том, что выброшенная на берег акула начинает неистово щелкать пастью. На самом деле, так акула пытается вдохнуть воздух, потому что она задыхается.
белоперых рифовых акул****** — для верного понимания информации необходимо сохранить "английскую" версию между черноперыми и белоперыми акулами. На самом деле, по-русски "белоперая" акула называется просто "рифовая акула", а у черноперой есть второе название — "мальгашская ночная акула", и так же только белоперая по-настоящему является рифовой акулой, так как они относятся к разным видам и даже родам.
"синдрома большой попы"******* — в оригинале синдром называется "bubble butt", но я не смогла найти официального аналога в русском, и учитывая, что панцирь выглядит так, будто черепаха оттопыривает задницу как у Кардашьян, думаю, мой перевод допустим.
