Переизбыток Пингвиньего Дерьма

Кацуки недовольно фыркает, скрещивая руки на груди и уставившись в темный угол комнаты. Он заперт в сраном подобии офиса, вынужден слушать ржач Киришимы и Каминари, которые склонились над маленьким экраном телефона Киришимы. Бакуго без понятия, что они там смотрят, но от глупого смеха у него стучит в висках. Он сжимает зубы и пламенно жаждет, чтобы потолок проломился, упал ему на голову и избавил от страданий. Тогда ему хотя бы не пришлось бы беспокоиться о том, чтобы не умереть от голода. Единственная причина, по которой он вообще тут сидит, — это то, что он обязан помочь Киришиме с контактной интеракцией во время последнего тура, и Айзава уже начал экскурсию. Кацуки кусает щеку изнутри так сильно, что чувствует металлический привкус. Он не может усидеть на месте, и ему ужасно сложно не мотать ногой и не ерзать. Бля. Все, чего он хочет, — побыстрее покончить с этим дерьмом. Он даже не знает, какое животное они должны показать гостям. Придется ли ему рассказывать о нем факты? Кацуки впивается ногтями в предплечье. Волна паники бурлит у него в животе, и он с трудом сдерживает порыв пнуть что-нибудь и закричать. Все нормально. Киришима вместе с ним в этом дерьме, так? Кацуки не обязан знать все в первый же день. Он просто наблюдает. Да, так Айзава и сказал: просто наблюдать. Смотреть. Такое сложно проебать, но почему ему вдруг кажется, что комната сужается, и его вот-вот раздавит стенами? Блядь. — Эй, Бакубро, видал? — голос Киришимы выталкивает Кацуки из потока мыслей так резко, что у него кружится голова, когда он переводит взгляд на красноволосого. — Че? — Иди сюда, — зовет Киришима, хлопая ладонью рядом с собой. Он выглядит как дебил, и Кацуки чувствует, как что-то разжимается у него в груди. Бакуго закатывает глаза. Улыбка угрожающе прорезается у него на губах, и Кацуки вынужден нахмуриться обратно. — Нахуй надо, — ответ слетает с языка сам, и Кацуки недоволен тем, как его не слушается тело. — Ну чувак, — дуется Киришима, — посмотри! Тут такая ржака! Бакуго щурится. Его первая реакция — отказаться. В конце концов, если туполицый это смотрит, то, наверное, видео — хуйня. Но что-то во взгляде Киришимы заставляет его колебаться. Широко раскрытые глаза и несчастное щенячье лицо. Бакуго странно такое видеть. У него потеют ладони, и сердце сбивается с ритма. Какого хуя вообще происходит? Кацуки не курсе. Он смотрит на Каминари, который пялится на него в ответ, наклонив голову вбок и сведя брови. Кацуки фыркает и демонстративно откидывается на спинку стула. — Да пошли вы нахуй, — он выдавливает слова сквозь сжатые зубы и заставляет себя уставиться обратно в пустоту. — Ну как хочешь, чувак. Очень зря, — вздыхает Киришима. Бакуго уверен, что ничего не теряет. Но вслух этого не произносит. Он вообще ничего не говорит, если честно. Только волком смотрит и старается изо всех сил игнорировать присутствие двух идиотов, пока Каминари, наконец, не уходит, бормоча про скатов. — Ну что, готов к интеракции? — спрашивает Киришима. Он наклоняется вперед на своем стуле, телефон опасно покачивается в кончиках пальцев, и блеск в глазах красноволосого заставляет Кацуки поморщиться. Нахуй вообще так смотреть? Бакуго закатывает глаза и цыкает. Если честно, то он не готов. От слова совсем. У него вспотели ладони, и он чувствует, что вот-вот взорвется, и, блядь, Кацуки надеется, что ему не придется вести представление самому. Но усилием воли он придает своему лицу скучающее выражение и встает, лениво оглядываясь на Киришиму. — Пошли, придурок. Кацуки его не ждет. Он идет вперед с уверенностью напыщенного павлина. Во всяком случае он пиздец как надеется, что именно так это и выглядит со стороны. На самом же деле у него крепко сжаты кулаки, и трясутся руки, и Кацуки чувствует, что сердце вот-вот выскочит из груди. — Бакуго, подожди, чувак! Слышится металлический звон (наверное ключи), пока Киришима догоняет его бегом. — Да тебе прям не терпится! Кацуки сжимает зубы. — Просто хочу покончить с этим дерьмом побыстрее, — выплевывает он. И по всей видимости, это звучит как шутка, потому что Киришима смеется в ответ. Он закидывает руку Кацуки через плечо, прижимаясь к нему и едва не сбивая с ног. Кацуки медленно вдыхает и шипит, отталкивая Киришиму прочь: — Отъебись от меня, тупая прическа! — рявкает он. Киришима смеется еще больше, но хотя бы отпускает Кацуки. И что-то вибрирует у Кацуки в груди от прекращения контакта. Что-то... странное. Он передергивает плечами от холода и кладет руки в карманы. Ебучий Киришима и его ебучая приставучесть. Он ускоряет шаг, игнорируя Киришиму, который жужжит у него над ухом ни о чем. Снова. Кацуки вздыхает. Скорей бы уже кончился этот день. Им нужно незаметно пройти мимо группы Айзавы, чтобы попасть в экзотариум. Киришима достает ключи и копается в замке, высунув кончик языка и нахмурившись, сосредоточенно поворачивая ручку. Кацуки замечает, что пялится, и тут же переводит взгляд на бетонный пол. По полу протянулась трещина, прям тут, под его кроссовками. Она извивается у него под ногами и уходит дальше в темноту, исчезая между насосами и многочисленной техникой, которой набито помещение. Трещина старая. Ее кое-как замазали краской, чтобы было меньше заметно, но сама трещина все еще видна глазу: свет отражается от ее блестящей поверхности, выделяющейся на матовом полу. Кацуки задумывается, как скоро краска облезет, и трещина снова станет очевидной каждому проходящему. Он хмыкает. Почему просто нельзя заделать эту хрень? Так пол бы выглядел красивее хотя бы. Киришима наконец справляется с дверью, ее скрип привлекает внимание Кацуки. — После вас! — Киришима театрально жестикулирует и улыбается. Кацуки недовольно цыкает и заходит внутрь. Он не уверен, что именно от него требуется: будет ли он показывать животное или Киришима? Паника жжет его вены изнутри, и Кацуки облокачивается на стойку, уставившись в угол комнаты. — Так, кто там у нас по очереди... Когда Кацуки рискует поднять взгляд, он видит перед собой Киришиму, покачивающего дверь взад и вперед, как дебил, пальцы стучат по подбородку, пока он просматривает их ежедневный список. Это не должно быть так мило. Кацуки кусает щеку изнутри. Так, ничего не мило, нахуй такие мысли, блядь. — Хмм... Похоже, на очереди Роксана, — тихо говорит Киришима. Он поворачивается к Кацуки с кривоватой улыбкой. — Можешь, пожалуйста, выписать ее, бро, пока я сбегаю за холодильником? — Ок, — вздыхает Кацуки. — Супер! И вот так запросто он исчезает, захлопывая за собой дверь. Кацуки снова вздыхает и отталкивается от стойки. Хорошо. А теперь как, блядь, он правильно выпишет животное? Бакуго хватает нужную папку и открывает файл Роксаны. Сегодня ее уже выводили один раз, животным разрешено участвовать в программах максимум дважды за день, если Кацуки не ошибается. Короткий взгляд на документацию показывает, что Деку и круглолицая брали ее сегодня на тур рано утром. Кацуки еще не запомнил времена начала всех экскурсий и туров, но ее доставали в одиннадцать тридцать. Он фыркает и калякает всю нужную информацию. Время, дату, тип представления, свои инициалы и инициалы Киришимы. К тому времени, как Бакуго переводит взгляд на доску, Киришима уже врывается обратно, держа контейнер в руках. — Хочешь ее достать? — спрашивает он. Кацуки моргает. Нет, вообще-то не хочет. Он вообще ничего не хочет общего иметь с контактной интеракцией. Он понятия не имеет, как представлять животное и что, блядь, вообще делать. Мысли копошатся в голове, мысли о провале и несчастных случаях, об ошибках, которые ранят людей. Кацуки рвано делает вдох. Что ж, это в прошлом. Нужно жить сегодняшним днем. Он тянется вперед и забирает холодильник, игнорируя дрожь в руках. Если Бакуго об этом не думает, то можно притвориться, что ничего не было. Киришима вроде бы не замечает. Кацуки берет бумажные полотенца, выстилая ими дно контейнера, и хватает ключи с крючка. Он открывает контейнер настежь и одновременно вставляет маленькие ключики в замок на дверце террариума, и срывает его. Может быть, чересчур агрессивно, но похуй. Голова Роксаны торчит из-под ее маленького голубого домика. Она моргает, пока Кацуки сдвигает стеклянную дверь, и безучастно наблюдает, как Бакуго убирает ее домик в сторону. В два счета он уже держит ее в руках, усаживая в холодильник. Бля. Это было пиздец как легко. — Окей, супер, — довольно комментирует Киришима. Он торчит около стойки, поставив руки в боки. — Готов? — Конечно, — Кацуки кряхтит, захлопывая крышку и игнорируя острый всплеск паники в животе. Вместо этого он осторожно поднимает контейнер и выжидающе смотрит на Киришиму, который хватает немного антисептика с полки. — Сделаем это, чувак. Группа Айзавы останавливается ровно в том же месте, где группа Киришимы останавливалась для их интеракции в прошлый раз. На этот раз это маленькая группа из семи человек: семья из четверых, парочка и их сын-подросток. Они стоят около заграждений тихоокеанского аквариума, спиной к Кацуки и Киришиме, и слушают монотонную речь своего гида. Голос менеджера звучит так, словно ему пиздец скучно, да и выглядит Айзава так же, сложив руки в карманы и ссутулив плечи. Но гости хотя бы внимательно слушают. Это уже лучше, чем было во время их тура с Киришимой. Оба парня устраиваются в углу, всего в нескольких шагах от группы. Они стоят бок о бок, чему Кацуки на удивление благодарен. У него трясутся руки, пока он ставит холодильник на пол, и сердце, кажется, вырвется из груди с очередным ударом. Он выпрямляется, случайно врезаясь в Киришиму. Сердце Кацуки замирает, но на этот раз иначе, и это абсолютно сбивает его с толку. И все же присутствие красноволосого рядом успокаивает почему-то. Это непрерывное тепло, которое он излучает, — как бальзам на потрепанную душу Бакуго, и тот вдыхает сквозь сжатые зубы. Он не один. Он не один. Киришима с ним. Он не проебется, потому что Киришима рядом. Бакуго повторяет эту мантру в голове снова и снова, пока Айзава сбивает свою группу в кучку. — Давайте познакомимся с нашим другом, — своим типичный бесстрастным голосом произносит он. Гости бегают взглядами между Айзавой, Кацуки и Киришимой с удивлением. Киришима, идиот, улыбается своей фирменной улыбкой и сводит кулаки вместе с характерным звуком. — Ну ладно! Как и сказал Айзава-сенсей, мы привели к вам нашего друга познакомиться! Предупреждаю, это рептилия, так что если вы их не очень любите, то постойте сзади. Конечно, никто не двигается. Они просто пялятся, не моргая, и Кацуки чувствует себя странно, приседая и открывая крышку трясущимися пальцами. Роксана сидит в середине холодильника, широко расставив лапы, словно таскаться в закрытом контейнере это самое расслабляющее дело в мире. Она кривит шею, чтобы взглянуть на Кацуки. Ее панцирь гладкий и холодный под его пальцами. Слышится хор вздохов, когда он поднимается. Киришима все еще лыбится, потому что это же, блядь, Киришима. — Знакомьтесь, это Роксана! Роксана — украшенная коробчатая черепаха*! Интеракция проходит по тому же сценарию, что и предыдущая встреча гостей с Греночкой. Киришима говорит о базовой морфологии: как ее куполообразный панцирь, испещренный метками и пятнами, необходимый для маскировки, разумеется, и подвижное хрящевое сочленение дают такое название. Коробчатые черепахи — одни из немногих черепах, которые могут полностью спрятаться внутри своего панциря. И Кацуки даже смутно помнит, что читал про это дерьмо. Верхняя и нижняя половина их панциря могут закрыться так плотно, что даже кредитка не влезет в щель. Впечатляет, правда. Роксана также может втянуть все свои лапы и хвост, и тогда она будет выглядеть как чертов камень. Идея, согласно Киришиме, в защите. Переждать, пока хищникам надоест, и они уйдут. Само собой, не всех удается обдурить. Киришима объясняет, как хищные птицы придумали с этим бороться: они хватают черепаху, взлетают с ней, а потом бросают вниз на камни. Кацуки морщится при упоминании об этом. Хуевый способ умереть. Очень хуевый. Киришима также говорит про рацион. Как и Греночка, коробчатые черепахи всеядны и получают салатный микс с белками. Белки включают сверчков и дождевых червей. В дикой природе, однако, эти черепахи — известные падальщики, и они едят всякое дерьмо вроде сбитых машиной животных. Что в принципе... Заставляет задуматься. Маленькая блядская черепашка, питающаяся трупами на дороге? Что за хуйня? — Так, кто хочет погладить Роксану? Двое детей задирают вверх руки в предвкушении. Киришима стучит кулаком о кулак, улыбаясь во все тридцать два, и знаком велит Бакуго повернуть черепаху. Она немного пинается, но позволяет себя держать без особых проблем. Затем Киришима демонстрирует: — Только двумя пальцами и только по панцирю, вот так! И запомните: не щекотать ей пятки, а то она на вас накакает! Так же, как и в прошлый раз, это зарабатывает пару смешков. Каждый гость по очереди подходит и гладит Роксану, Киришима продолжает болтать о ней всякие факты, как и Айзава в прошлый тур, о том, что черепахи могут чувствовать прикосновения к панцирю, благодаря кровеносным сосудам и нервным окончаниям в нем, и как быть осторожными, сталкиваясь с этими животными. Кацуки чувствует знакомый прилив злости при одной только мысли о ком-либо даже близко подходящем с ножом к Роксане и старается отогнать эти мысли побыстрее. Нет смысла терять голову, что почти случилось в прошлый раз. Киришима заканчивает представление монологом об экосистемах и словами о том, как быть ответственным человеком, а не куском дерьма, который покупает левых животных, а потом выкидывает их на улицу. Наконец, настает время вопросов. Гости оживляются, выплевывая целую тонну тупого дерьма. А сколько ей лет? А что она ест? А откуда они знают, что Роксана — девочка? Ответы приходят с легкостью. Они не знают ее точный возраст — Роксана одна из множества рептилий, которых они получили от группы спасателей, с которыми у них контракт. Обычно возраст животного неизвестен, только если они не родились в неволе или если у них есть официальные документы. Чего никогда, блядь, не бывает со спасенными из дикой природы. Люди нихуя про них не записывают. Насчет следующего вопроса: Роксана ест все, что она захочет, блядь, — обычно листья салата и червей, и прочее дерьмо. Как Киришима и сказал пять минут назад. У Кацуки глаз дергается от этого вопроса. Пиздец. Ему приходится прикусить язык. Изо всех сил. И как они узнали, что это девочка? — Ну, какого цвета у нее глаза? — спрашивает Киришима. Гости щурятся, двигаясь ближе. — Коричневые? — говорит подросток. Киришима стучит кулаками. — Ага! Коробчатые черепахи — единственные черепахи, у которых можно определить пол по цвету глаз! У девочек карие или темные глаза, а у мальчиков они красные или оранжевые! — Киришима смеется. — Круто, правда? Гости не разделяют его энтузиазма. Они тупо пялятся на него в ответ и кивают, но не более того. — Еще вопросы? Пауза похожа на пытку. Все, что слышно в тишине, — это жужжание аппаратуры. — Ну, если вопросов нет, тогда Айзава с вами продолжит, а мы отведем Роксану домой! Спасибо, ребята! Кацуки воспринимает это как сигнал и опускает Роксану обратно в холодильник. Боковым зрением замечая, что Айзава подгоняет свою группу обратно к желтым линиям, но внимание Бакуго больше сконцентрировано на черепахе, которая сразу же перестает дергаться, как только ее лапы касаются бумажного полотенца на дне. Кацуки осторожно закрывает крышку и поднимает контейнер, бросая злобный взгляд на Киришиму. — Съебываем отсюда, — бормочет он. Киришима усмехается и поворачивается на пятках, на ходу доставая ключи. Дезинфекция проходит быстро: они оба работают четко и слаженно. Их движения до странного похожи на танец или типа того. Есть определенный ритм. Они входят в него так легко, что Кацуки вдруг замечает, что ему нужно физически заставлять себя огрызаться в ответ, когда Киришима в очередной раз шутит. И конечно, тот только смеется в ответ на ругательства Кацуки, как дебил. Это бесит, честно. Бакуго хочется закричать, разбить Киришиме его симпатичное ебало, но он не может. Снаружи ходят гости, вокруг находятся животные, и Кацуки не может себе позволить потерять эту работу. Это единственное, что держит его на плаву. — Окей, финальная проверка, — Киришима ходит кругами по комнате, выразительно тыча во все пальцами. — Роксана вписана обратно в папку, она у себя в террариуме, террариум закрыт... — он делает паузу, чтобы подергать замок. Естественно, тот не поддается. Кацуки убедился, что эта хуйня закрыта как надо. — Значок "на экспозиции" снят, она выписана, ее характеристики заполнены... — он кивает сам себе, поворачиваясь. — Ну ладно, можем идти! Непрошенное фырчанье срывается с губ Кацуки, и он закатывает глаза. Ебать, ну конечно, они могут идти: они могли уйти уже три минуты назад. Кацуки не говорит этого вслух, только прячет руки в карманы и выходит из экзотариума, почти не останавливаясь подождать, пока Киришима закрывает дверь и проверяет замок. — Ну как, — говорит Киришима, пихая его локтем, — неплохо прошло, да? Учитывая, что все, что Бакуго делал — это стоял и держал черепаху, то да. Он обнажает зубы и пожимает плечами. — Норм. — Ты — просто молодец, чувак, — смеется в ответ Киришима. Похвала сворачивается калачиком у него в животе, и Кацуки не может сдержать улыбку, как бы он ни пытался. Он безучастно пожимает плечами и мысленно выключает голос Киришимы, который снова начинает болтать о какой-то непонятной хуйне. Вот что еще за ТикТок? Опять какая-то дичь. Кацуки тупо идет за ним, пока Киришима ведет их мимо группы Айзавы к задней части пингвинария. Они возвращаются в главный офис, проходя мимо до странного тихого вестибюля. В сравнении с сумасшедшим домом, который был тут пару часов назад, место кажется даже спокойным. Один из контроллеров выглядит так, будто сейчас уснет, настолько тут тихо. Им с легкостью удается попасть в офис: не нужно перепрыгивать через гостей, и у Кацуки нет причин пытаться откусить себе язык в безуспешных попытках сдержать ругательства. И за это он благодарен. — Эй, Иида-кун, — жизнерадостно сообщает Киришима, — мы закончили с последним туром, тебе нужно что-нибудь еще? Иида поворачивается на стуле со скрипом, он вынимает смятый лист бумаги из кармана и прищуривается, поправляя очки. — Благодарю, но полагаю, что в этом нет необходимости. Вы оба можете быть свободны. Хорошего вечера. Блядь, наконец-то. Кацуки вздыхает. Он чувствует, как напряжение стекает по его телу. Он наконец-то может пойти домой и начать учить все это, блядь. Руки дергаются от желания записать все побыстрее так сильно, что Бакуго морщится. Пиздец, он что, превращается в Деку? У долбоеба прям страсть к ведению записей, это просто абсурд. Но Кацуки не собирается врать и заявлять, что записи не помогают. Его мозг сейчас слишком туго набит информацией. Киришима поворачивается к нему с такой улыбкой, которая должна быть попросту незаконной. — Заглянем к птичкам? В его голосе звучит нотка надежды, которая заставляет Кацуки чувствовать себя странно. И ебучий взгляд: у Киришимы глаза будто сверкают или типа того. И самое ужасное? Бакуго хочет согласиться. Он хочет пойти заняться какой-то тупой херней с Киришимой, и от осознания этого кровь стынет в жилах, и живот сжимается в страхе. Кацуки морщит нос и фыркает. — Нет, у меня дела. Лучезарная улыбка Киришимы сползает, словно в замедленной съемке, и Кацуки ничего не может с этим поделать, только смотреть. Он чувствует, как раскаленное добела чувство вины пронзает его внутренности, и он даже не уверен почему. Они не друзья. Бля, да он даже не знал, как зовут этого идиота. Так какого хуя он так себя чувствует? Кацуки кривится и разворачивается. — Я ушел, — говорит он. Слышится протест, судя по всему — от Ииды, но Кацуки плевать. Он глубже пихает руки в карманы и плетется назад через вестибюль, склонив голову и придав лицу презрительное выражение. Никто не осмелится к нему подойти, когда он так выглядит. Кацуки отбивается, электроника издает привычный звук. В комнате отдыха нет ни души в такое позднее время, единственный признак присутствия людей — немытая посуда, оставленная ими в раковине. Суки. Это должно быть нормой — убирать за собой свое дерьмо, но люди такие твари. Они оставляют свой срач, чтобы кто-то другой за ними убирал, не беспокоясь о том, какие они эгоисты. Это отвратительно. Кацуки бросает взгляд на рабочий монитор на стене, и, конечно же, экран демонстрирует ему блестящую улыбку Киришимы в этот момент, потому что а почему бы, блядь, нет? Кацуки фыркает и отворачивается. Он застегивает молнию на флисовой куртке до упора и двигается к выходу. Его конечности вдруг становятся ужасно тяжелыми, и Кацуки наконец замечает, как сильно он устал. Блядь. А ведь ему еще пиздовать домой пешком. Кацуки делает вдох сквозь сжатые зубы и молится всем богам, чтобы не было дождя. _________________ украшенная коробчатая черепаха* — "ornate box turtle". И хотя русская википедия по рыбам просто рулит, с черепахами все не так просто. Род (коробчатые черепахи) сто процентов переводится именно так, но тогда как я бы назвала эту черепаху орнаментальной (мне кажется, так звучит красивее и больше в стиле заумной русской зоологической номенклатуры), быстрый гугл-поиск представил мне сайт про черепах, где данный вид фигурировал как "украшенная". Ну пусть будет украшенная, мне-то что.