Сборник от А до Я

Тёмная комната, что и до недавнего времени не походила на райские угодья, стала мрачный, бездушным склепом. Даже часы, что отбивали полночь, звучали совершенно безжизненно, маятник отбивал монотонно и глухо. Окна были зашторены самой тёмной и плотной тканью, в помещении стоял полный мрак без какого-либо источника света. Многочисленные подушки, что ещё пару дней назад были разбросаны по чёрным кроватям, превратились в безобразные обрывки, серый пух до сих пор летал в в воздухе, создавая мёртвую зону для аллергиков. Даже матрас не смог спастись от участи, и теперь многочисленные пружины впивались в кожу, не оставляя на спине живого места. Поэтому Кабале лежит на полу. Смотрит немигающим взглядом в потолок и в её груди отдаётся желание проломить и его, но все силы были истрачены, голодовка и бессонница тоже серьёзно откликались на её изношенном организме. Хотя что может пострадать, если внутри пусто? Настолько пусто, что в ней видна бесконечность. Дверь громко скрипнула, долгий звук трения дерева об пол заполонил всё пространство, но девушка даже не моргнула, так и лежала, раздумывая как бы побыстрее и погромче обвалить каменный потолок, ведь люстра уже сиротливо лежала где-то в недрах пружин и рваных тканей, стоило бы закончить начатое. — Кабале, это я, — тихо произносит подруга где-то над головой, уже успела проникнуть комнату, пока хозяйка выдохлась, — у меня тут ужин завалялся, а выкидывать жалко. Не хочешь отвлечься от бесполезных страданий и перекусить? — Проваливай со своим ужином. Дай подохнуть уже. — Голос был хриплым, в горле не было даже росинки уже… Сколько? День? Может, два? Тяжкий вздох и почти бесшумные шаги Кабирии. Наверно, снова тешит себя надеждами, что девушка все-таки передумает и откажется от самоуничтожения под натиском сладкого аромата еды. Вот только Кабале ничего не чувствует. И желания есть совершенно не было, только мрачное, тягучее безразличие. Она снова выкинет абсолютно все в окно вместе с подносом, и плевать что под окнами уже скопилась целая гора заплесневевших остатков. И девушка уже мысленно ждала повторного скрипа, который бы говорил, что в комнате осталась лишь она и пустота. Но этого не происходит. Не через минуту, не через десять. Теперь можно уловить звук дыхания, где-то совсем рядом, даже когда часы отбили шесть часов, ничего не происходило. Похоже, в этот раз Кабирия решила до конца бесить подругу своим присутствием. — Убирайся из моей комнаты и оставь меня в покое. — Тело было таким тяжелым, что даже поворот головы в сторону вызывал головокружение и боль в позвонках шеи. Нежеланная гостья сидела рядом, облокотившись на холодную стену. Ее глаза ярко мерцали в темноте, взгляд был пронзительным и унизительно-жалостливым. Будто заметив раздражение в чужом взгляде, прикрыла веки, скрещивая руки на груди. Длинные волосы водопадом спадали на ее плечах, вот только цвет стал светлее, даже в кромешной тьме можно было разглядеть седые локоны. Когда именно они у нее появились? Пусть она приходила каждый чертов день, Кабале никогда на нее не смотрела. Потому что было неприятно. Потому что боялась увидеть ужас в чужих глазах. Пока она падала в безумие, Кабирия лишь наблюдала, не в силах что-либо изменить. Это было по своему иронично. По крайней мере Кабале было смешно, но где-то внутри, очень-очень глубоко. — Не надоело? — вопрос был сухим, немного напряженным, но уже постоянным. А медленная смерть может наскучить? — Иди уже. Не стой над душой. — Спешить мне некуда. Мне и здесь хорошо. — Тон совсем замученный и уставший. Наверно, если бы Кабирия имела чуть больше храбрости, давно бы остановила чужие муки одним движением. — Весело наблюдать за моим разложением? — Просто уморительно. И голоса затихли. Были бы силы, хозяйка бы выгнала силой, как делала все прошлые дни, но сейчас… Сейчас уже без разницы, ей, похоже, недолго осталось. Шло время, девушки сидели в полной тишине, отсчитывая секунды по звуку часового маятника. Становилось даже душно, хотя окна вроде как разбиты и воздуха более чем предостаточно. Прохладный ветерок заставлял тело покрываться мелкими мурашками и немного дрожать. — Прошла уже неделя… — будто невзначай произносит Кабирия, бросая короткий взгляд в сторону черных штор, — Интересно, как они там? И Кабале немного ошарашенно округляет глаза, открывая рот в порыве что-то сказать, но тут же прикусывает и так кровавые губы. Ну разумеется, после длительной голодовки, бессонницы и изоляции приходят галлюцинации. Сульфус никогда бы в жизни не смотрел на нее таким добрым, ласковым взглядом. — Уже мертвыми валяются где-то у входа. — Возможно, — Не отрицает, потому что не хочет спорить. — Пока ты не можешь даже пальцем пошевелить, могу затолкать тебя все то, что набрал Гас. — И к чему эти предупреждения? — Скоро она не сможет говорить от недостатка жидкости, но так даже лучше, — Это все равно ничего не изменит. — Разумеется, салат не в силах вернуть нам Сульфуса, — усмехается Кабирия, — Зато может дать возможность набить желудок. Хоть какая-то польза, в отличие от твоих попыток изморить себя голодом. — К сожалению, убить себя прямым путем я не могу, приходится изощряться, — на самом деле ее просто тошнило от любой еды, воды и даже от самого вида. Будто само тело желало умереть. И снова неловкое молчание. Гостья неловко встала, чем-то погремела и в результате поставила поднос с едой прямо у носа Кабале. — Послушай… — чужой голос дрожал, так неприятно отзываясь в голове, — Я тоже потеряла друга, товарища. Мне он тоже был очень дорог, и мне тоже невыносима мысль, что его не станет и мы даже тело не сможем найти… Разумеется мне тоже страшно, никто не хотел их отпускать туда, но они сами этого хотели. Так что… — похоже, Кабирия давилась собственными рыданиями, старалась не поднимать глаза, ее тело содрогалось от всхлипов и вся она выглядела забитой и невыносимо уставшей. Кабале невольно видела в этом себя, — Сжалься и не заставляй меня терять еще одного дорогого дьявола! В первые дни ты просто все крушила, плакала, выгоняла меня кулаками и я думала, что всё образуется… Не смотри на меня этим пустым взглядом! — словно чувствуя, выкрикнула Кабирия, покрепче хватаясь за ручки подноса, — когда ты такая, мне действительно страшно. что в какой-то момент зайду в комнату и… Она остановилась, глубоко вдохнула и выдохнула. Ей действительно тяжело давались слова. что давно застряли в горле и вот, наконец, когда подруга просто физически не может заставить ее заткнуться, они выбрались лихорадочным потоком чувств. — Я не прошу тебя забыть или отпустить, нет, тебе достаточно жить прямо сейчас. В эту минуту и все последующие. — Снова выдох, долгий и протяжный. — Хотя бы ради этого чертового салата, что мы с Гасом так старательно готовили! Ты бы видела в каком состоянии были мои ногти после нарезки этой невыносимой капусты и всякой другой бурды, что гас мне подсовывал… Кабале почему-то засмеялась, совсем бесшумно, почти не размыкая уст. Пустота стала протяжно завывать, будто с мольбой. И стало очень-очень горько, больно, но невыносимо свободнее.