***
Поезд отправлялся в пять утра. Хорошее время, чтобы удалиться из города, не наткнувшись на любопытных знакомых. Дул небольшой ветер, но в сочетании с сыростью, обволакивающей воздух после вчерашнего дождя, тот казался жутко холодным. Пробирающийся подо все складки наспех надетой одежды, он пробегал по коже, как по гладко вымощенной мостовой. Я поежился. Наконец из-за угла показался знакомый силуэт. В мою сторону вальяжно, но вполне себе бодро, вышагивал Зигмунт. - Доброе утро, бунтарь. – вытащив изо рта сигарету и хлопнув меня по плечу, произнес он. Было в этом что-то насмешливое. - Ха-ха. Ха, ха, ха! – склонив голову набок я попытался воспроизвести подобие человеческой речи, к которому когда-то был приучен попугай соседской семьи. Он, для пущего эффекта, после слова «анекдот», начинал заливаться «смехом». Тут уж даже самая дурная шутка попадала в разряд «хороших». - Если желаете, можете еще и покудахтать, милая леди. – Фыркнул мой товарищ, снова поджигая кончик потухшей сигареты. Он тоже был знаком с тем попугаем. Тут я приметил, что как-то слишком быстро, в понимании Ледницкого, превратился из жуткого бунтаря в милую леди, что, по-видимому, означало одно - Зигмунт прибывал в прекраснейшем расположении духа. А еще, не смотря на ранний час и плохую погоду, ему не удалось скрыть от меня свою щенячью радость. Он как будто забыл о том, что мы едем на поиски немца. Или же ему уже было все равно, лишь бы просто сесть в поезд и уехать из города. - Смотрю, у тебя хорошее настроение. – Подметил я. - У тебя тоже, что бы ты мне сейчас не говорил. - И что такого, по–твоему, я мог сказать? - Ну, мало ли. Отпираться начнешь: «О, нет, милый мой друг. Все плохо, все так плохо. Миру конец и нам вместе с ним». - для пущей артистичности, последнюю фразу Левицкий произнес тона на два выше самого противного женского голоса. Когда дело начинало касаться моего настроения, рассуждения Зигмунта доходили просто до абсурда. И ему этот абсурд, видимо, приносил большое удовольствие. Может, он начинал чувствовать себя философом, решившим, наконец, раскрыть тайну жизни. Или же, что вероятнее, издевки надо мной казались ему очень уж комичными. В любом случае, он был доволен. А я рад. Этот человек, к счастью, мог говорить о чем угодно, кроме самой животрепещущей темы, предмету которой уже долгое время весь город активно перемывал косточки. Он никогда не упоминал войну…***
Дальше все шло, как по маслу. Каждый пункт, невесть когда разработанного Зигмунтом плана, миновался шутя. Мы уже были на полпути к Бресту, когда купе начал заливать свет восходящего солнца. Все просыпалось. Между деревьями, окутанными туманом, сквозили еще не окрепшие лучи. Кроны наполнялись светом, а листья и каждая травинка, вызволенная этим утром из темноты, очерчивалась золотом. За плугом, на одном из полей, проглядывающих из-за лесных зарослей, трудился пожилой мужчина. Для него в виде этого чудесного пробуждения природы не было ничего нового. Ничего, на что можно было бы обратить свое драгоценное внимание. Но для меня, человека, сидящего за окном движущегося поезда, эта картина представляла нечто совершенно нереальное. В ней было что-то от таинственной, мифической красоты. Я видел, как каждая капля на пожелтевших листьях сверкает. Как сверкает все вокруг. Лес, как будто был осыпан бриллиантами, чьи драгоценные грани, ловя в свои ловушки солнце, переливались всеми цветами радуги. Мгновением позже, когда уставшие глаза перестали различать предметы, а прекрасный пейзаж, от постоянного движения слившийся в единое целое, начал напоминать лишь смешанные краски на палитре молодого художника. Я как будто начал видеть, как вслед за птицами просыпается мой родной город. Как люди, потягиваясь, неохотно покидают теплые постели. Как жены, приготовившие завтрак, удаляются в туалетную комнату, кропотливо наносят на губы алую помаду. То ли в отчаянном желании произвести впечатление на мужа, то ли изъявив тем самым прихоть покорить сердце высокого брюнета, в собственности которого числился маленький магазинчик, расположенный вместе с сотней других по улице Набута. Сейчас этот человек, как и множество прочих, лениво покидает уютную квартиру, прячась под крыши зданий от слепящего глаза солнца. Город просыпался. Начинался новый день. Но меня он не застанет на привычном месте. Я, наконец, сделав шаг вперед, начал стремительно подбираться к своей цели. Я счастлив. И почему-то теперь уверен – наша встреча неизбежно близка.