***
Снова вечер, Москва по-прежнему сияла, а «Инфинити» Тернового мчалась навстречу приключениям. Вернее, навстречу одному из столичных клубов среднего класса. Тусить в притонах дело гиблое, а в каком-нибудь «Сохо» и вовсе дохлый номер. Поэтому Серафим, настоявший на походе в ночное заведение, выбрал одно местечко, находившееся не в центре города, но и не на окраинах. — Может, все-таки поедем по домам? — С надеждой спросил Юра, когда до клуба оставалось ехать меньше километра. Ну да, конечно. Сидорин покорно крутанет баранку и на крыльях ветра помчится к пыльным съемным квартирам. Если он решил развлечься, так и будет, хоть костьми ляг. — Ну что там делать? От Шакулина никаких вестей, а в клубах проще найти дилеров, — аргументировал свое решение Мукка. Перфилов обреченно вздохнул. Жопа ему активно сигнализировала, что это было плохой идеей. — Вот, каблуки мне все-таки пригодились, — Шиханова подала голос с заднего сидения. Она явно была рада смене обстановки и возможности упрекнуть Серафима, который вынес ей мозг с этими несчастными шпильками. — Опять ты с этими каблуками, блять, — заворчал мужчина, свернув на парковку, — вот же Москва, все платное, — он кивнул на автомат, стоявший неподалеку, — хорошо, что сегодня воскресенье. Стоило мотору заглохнуть, как Серафим бодро выскочил из машины, побудив своих спутников сделать то же самое. Туфли Доры цокнули по серой плитке. Ангел огляделся и, несмотря на сравнительно небольшую очередь, закурил. Толпа продвигалась быстро, охранники только проверяли сумки, проводили металлоискателями. И даже не оценивали платежеспособность. Поразительно. Неужели место реально настолько прибыльное? В клубе было неимоверно душно, как и обычно, наверное. Даша не была завсегдатаем таких мест, но в заведении Сидорина было немного комфортнее. Только интерьер в питерском притоне был более скудным. Тут и танцпол огромный, диваны шире, столиков больше. Барная стойка была исполинской. Ну у Мукки тоже не скромная имелась. Главным отличием являлось то, что сам клуб был двухэтажным. Девушки танцевали на небольших балкончиках, что находились сверху, где виднелись отдельные элитные столики. У Шихановой мороз по коже пробежал. Воспоминания не особо приятные. Мужики, комнаты с развратным интерьером, не менее развратные особы и Музыченко. Что б его черт трахнул в той тюрьме. Про чертей и еблю потом, мысли Доры улетучились, когда Сидорин, обнаружив подходящее место, подозвал ее и Юру к себе. Серафим развалился на диванчике, возле которого был свободный столик. Даша плюхнулась рядом с Муккой, в то время как Юра направился к бару, что был напротив, чтобы заказать бутылку текилы. Вскоре после того, как Перфилов вернулся, к троице подошла официантка в коротком черном платьице, поставила три стопки, тарелочку с лаймом, небольшую солонку и, собственно, сам алкоголь. Шиханова вновь испытала дежавю. Ее первое появление у Серафима, текила, кальяны. И такая же громкая музыка, долбившая по сознанию, свет софитов, слепивший глаза. Опрокинув стопку, Даша мысленно похвалила себя за то, что нанесла водостойкую тушь. Девушка медленно пьянела, пританцовывала плечами в такт музыке, не желая самостоятельно трясти прелестями в центре зала, в то время как Сидорин и Перфилов самозабвенно бухают на задворках. И бухали они действительно самоотверженно. Даша состроила фейспалм, осознав, что они совсем не подумали о том, что на почти что своей машине собрались в клуб за выпивкой, а кто поведет обратно? Серафим что-ли, который уже киселем растекался по дивану? Или Юра, который медленно, но верно опустошал бутылку, не отставая от друга? — И нахрена мы сюда приехали? Где обещанное веселье? Можно было и дома бухать, — пыхтел Ангел. — Пойду закажу себе коктейль, — Дора рывком поднялась с дивана, не желая слушать мужское нытье. — Вот сейчас и будет веселье, — Сидорин, наклонившись к Юре, кивнул в сторону Шихановой, облокотившейся на барную стойку. Перфилов в ужасе проследил за взглядом товарища. Блять. Он хотел окрикнуть Дашу, но понял, что это бессмысленно. — Серафим, ты ахуел что-ли? Она сейчас же ужрется в говнище. Хер ли ты творишь? — Возмутился Ангел, размахивая руками. Мукка пьяно хихикнул, — когда ты успел так набухаться, слабак? И действительно, Сидорин напузырился за ужасно короткий срок так, что дай Бог каждому.Enrique Iglesias feat. Usher & Lil Wayne — Dirty Dancer (Remix)
Не успел Юра еще поворчать, как увидел, что Дора направилась обратно к ним, держа в руках винный бокал. Жидкость, бултыхавшаяся в нем, мигала характерным оранжевым цветом. «Апероль шприц». — Дьявол, — потерянно пробормотал Перфилов. И в страхе обернулся на Серафима: тот и ухом не повел. Не слышал, что неудивительно, потому что громкая музыка заставляла внутренности свернуться в клубок. Юра даже не понял, что его заставило обратиться к повелителю чертей. То, что ни один алкоголик не способен спокойно перенести падение градуса с сорока до десяти или то, как Даша шла с этим чертовым бокалом. Музыка для Ангела стала доноситься будто сквозь водную толщу, а ушах эхом отдавалось цокание черных каблуков по гладкому кафельному полу. Кожаная юбка, блестевшая от разноцветных огней, и черный топ, больше походивший на блядский лифчик. А еще высокий хвост и хитрый мутный взгляд. Она его убьет такими темпами быстрее, чем это могут сделать враги Серафима. Шиханова с бокалом в руках села между друзьями, вздохнув. — Почему именно «Апероль»? — Спросил Юра. Его лицо выражало крайнее беспокойство. — Хм, не знаю, — Дора покрутила сосуд в руках, — вкусный, наверное, — она поднесла его к накрашенным губам. — Может, все-таки не стоит? — Перфилов мягко опустил ладонь на ее предплечье, останавливая. — Да пусть пьет, — Сидорин пожал плечами, опрокинув стопку. Он зажмурился, отправив в рот дольку лайма. Даша хмыкнула, явно обидевшись. Ангел сдался и убрал руку, о чем тут же пожалел. Девушка залпом выпила коктейль. — Блять, — Юра уронил лицо в ладони. Что этот ублюдок вообще творил? Серафим просто ебанат, кажется. Прекрасно знал, чем могли закончиться такие эксперименты со спиртным. Сука, ну почему он ее не остановил? Почему ему похуй? Почему Перфилову не насрать? Мужчина в панике обернулся на подругу. Ее лицо было крайне расслабленным и до жути пьяным. Просто до ахуения пьяным. Не удивительно. Но в следующую секунду морда Юры стала напоминать вообще нечто нечеловеческое. Его перекосило. — А тебе все равно, да? — Шиханова обратилась к Мукке, прочесывая волосы на затылке. — В плане? — Сидорин наклонился к девушке, чтобы получше слышать. — Я напилась, — Даша дрожавшим голосом констатировала известный факт. Серафим не ответил, — зато мне весело, — она рассмеялась. Да что с ним такое? Перфилова передернуло. Казалось, что еще пара секунд, и Дора забьется в истерике. — Неужели? — Ледяные глаза мужчины сверкнули. Девушка заторможено усмехнулась, выхватила у Юры стопку, которую он яро хотел выпить, чтобы избавиться от накатившего стресса. Она осушила тару и съежилась. Ее спутники молча наблюдали за происходящим. Ангел с возмущением и страхом, Серафим — с интересом. Шиханова резко встала (Перфилов успел заметить, как ее пошатнуло, и выставил руки вперед, чтобы придержать при необходимости), а затем повернулась к Сидорину. Дора с четким намерением уселась к нему на колени, сжав бедра своими. Ее юбка задралась до неприличия. Юра с трудом оторвал взгляд от гладкой кожи, а затем посмотрел на Серафима. Он, в отличие от Ангела, вовсе не был удивлен. Напротив, Мукка был крайне удовлетворен сложившимися обстоятельствами. Будто он этого и добивался. Перфилова словно осенило. Ему стало настолько мерзко от этого осознания, что пришлось сдержаться, чтобы не вывернуться наизнанку. Он наполнил свою стопку. Трясущиеся пальцы взяли дольку лайма, затем солонку. Серафим опустил руки на талию Даши. Белый порошок высыпался на кислую мякоть. Похуй. Хотелось бы, чтобы это была не соль. Дора дернулась, пытаясь попасть в долбивший по перепонкам бит. Юра выпил до дна. Шиханова танцевала на гребаном Сидорине. Ее волосы летали, струились по плечам, рассекая тяжелый воздух, сдавивший легкие Ангела. Как последняя шлюха, да простят Перфилова за такие высказывания. Серафим блуждал по ее телу, пьяные глаза впитывали каждое движение. Даша взмахивала руками, пошло терлась об его бедра. Да какие бедра, не будем детьми, о член, скрытый тканью черных джинс. Блять. В Перфилове вскипела кровь. Мукка сжал ее задницу. Искуственная кожа противно скрипнула, Ангел мог поклясться, что слышал это, как и скрежет своих зубов. Почему? Почему Дора схватила Сидорина за воротник белой рубашки, которую тот сроду не надевал? Почему она рассмеялась? Почему грубо притянула его к себе? Почему, сука, ее губы накрыли его влажный рот? Почему это не Юра? Шиханова похабно вылизывала небо Серафима. Поцелуй с привкусом текилы горчил. Перфилова повело, он будто ощутил ее язык в своем рту. Твою мать, нахуй. Он вскочил с дивана, но пара, естественно, не обратила на это внимание. Мужчина просто сбежал от них, как от огня, мечтая находиться где угодно, но не в этом ссаном клубе. Он оперся на барную стойку, издалека поглядывая на пару. Фу, Серафим действительно хотел вот этого? Даша продолжала танцевать, призывно водила руками по его телу, судя по всему. — У нас такое часто происходит, — Юра дернулся, как вор, услышав незнакомый женский голос возле своего уха. Его обладательница напомнила ему какую-то египетскую богиню. Вишневые губы улыбались, золотые глаза будто смотрели прямо в душу. И бронзовая кожа. Фигура спортивная, но довольно соблазнительная, по меркам самого Перфилова. Но даже не на это он с самого начала обратил внимание. Ее волосы. Темные, но не слишком, длиной по плечи. Кого-то она напоминала. — Твои друзья? — Ее вкрадчивый голос, в котором проскользнула усмешка, отвлек Ангела. — Можно и так сказать, — Юра был по-настоящему смущен тем, что его поймали за изучением чужой внешности, как школьника. — Я вас тут раньше не видела, — женщина звякнула браслетами. — Часто бываешь здесь, да? По тебе и не скажешь, — Перфилов повернулся к новой знакомой. — Это почему? — Думай, как хочешь, но ты не похожа на любительницу клубов, — он опустил взгляд на ее коричневый пиджак, — хотя, если ты здесь завсегдатай, то я не удивлюсь, если в твоем кармане окажется парочка ножей, чтобы пырнуть меня, если я к тебе полезу. — А ты собирался? — Возможно, — выпалил мужчина, не заметив, как начал флиртовать с незнакомкой. — Не думаю, что у меня есть что противопоставить такому, как ты. Уверена, что ты часто тусуешься. — По мне так заметно? Юра, кстати. — Софья, ну или просто Софи, — она протянула ему тыльную сторону ладони, где Ангел незамедлительно оставил сухой поцелуй. — Красивое имя. У меня тоже ничего, но у тебя прямо, вау, — боже, дорогой, где все навыки флирта? В жопу засунул? — Я не слишком старомоден? — Немного есть, да, — женщина снова улыбнулась. — Надо же так проебаться, а были такие хорошие шансы, — Перфилов, как в дешевых фильмах, наклонился к ней, опаляя теплым дыханием. — Думаю, что еще не все потеряно, — таинственно проговорила она. — Неужели? — Не разочаруй меня, — выпалила Софи и схватила его за руку. Она потащила его сквозь толпу. — Тут есть випки? — Спросил Ангел. — Конечно! Значит, все не так просто, как казалось. Но думать об этом мозг отказывался. Нужно было просто забыться. Мельком Перфилов увидел густую копну волос Шихановой. Даша, прикрыв рот, бежала в сторону уборных. Сидорин, едва успев захватить ее сумочку, рванул следом. Будь Юра настоящим другом, оставил бы эту Софи и рванул за ними, но не тут-то было. Дора сама виновата. Сидорин сам виноват, так правильнее сказать. Пусть теперь разбирается с этим дерьмом, ведь Ангел предупреждал, что Шихановой станет плохо. Хер его кто послушал тогда. Тем более, что Софи уже подвела его к какой-то двери. Хороший одноразовый перепихон мог на некоторое время избавить от порочных мыслей, главную роль в которых неизменно играла Даша. Только и тут Перфилов совершил страшную ошибку. Женщина толкнула его на кровать, а Юра будто окунулся в омут собственных воспоминаний. Это все уже когда-то было. И напористая девушка и эти волосы. Как у Доры, конечно. Понял это очень вовремя: Софи откинула пиджак на стул, стоявший неподалеку. Она сбросила с себя каблуки, возбуждающе и ужасно медленно стянула кожаные легинсы. К пиджаку полетела белая укороченная футболка. Перфилов смутно запомнил, как избавился от своей черной рубашки. И только липкое чувство, забурлившее в крови, осталось в душе. Будто встроилось в ДНК. Даже не ревность. Месть, превратившая его в животное, готовое на все, чтобы забыться.It's a game that she plays She can win with her eyes closed It's insane how she tames She can turn you to an animal