В отделении стояла почти кладбищенская тишина. Слышался только шум кондиционера и чьи-то нервные вздохи.
Терновой раздраженно поправлял идеальные позолоченные запонки, а Даня Бурцев постукивал пальцами по круглому столу. Поперечный поглядывал на часы, Кашин взглядом вырезал узоры на деревянном полу, Эльдар расстроенно надул губы, Клава, явившаяся в отделение в свой законный выходной, смахивала несуществующую пыль с футболки. Лиза обеспокоено смотрела на Юру, который был чернее тучи. Алишер поглаживал Высокову по руке, успокаивая. Глеб дергал ногой, ну а Даша с Серафимом напряженно переглядывались.
Может, все обойдется? Ну а вдруг судьба смиловалась, и никого не убили?
Как только дернулась ручка двери, ведущей в коридор, Мукка с надеждой посмотрел на нее. Морщина меж его нахмуренных бровей разгладилась, а сердце стало стучать в миллион раз быстрее. Стоило двери начать открываться, как Клава вскочила со стула.
В переговорную вошел какой-то рядовой сотрудник.
Все без исключения выдохнули, а следователь плюхнулась обратно на свое место.
— Что? — Резко спросил Олег Николаевич у появившегося на глазах паренька.
— Начальник, там это, — неопытный сотрудник съежился под пристальным взглядом двенадцати пар глаз, — отчеты за прошлую неделю готовы.
— Я же сказал класть их на стол, не надо меня оповещать об этом! — Рявкнул Терновой.
— Н-ну я положил их еще два дня назад, — затараторил парень, — Вы их не проверили, я решил напомнить.
— Хорошо, розочка тебе в подарок и шоколадка «Мерси», — спокойно отчеканил Олег Николаевич, — теперь быстро за работу, хватит прохлаждаться!
— Е-есть, — сотрудник кивнул и выскочил из переговорной.
— Вот же огузки, блять, кто их на работу берет, — прорычал подполковник.
Даже Бурцев не рискнул успокаивать мужчину, поскольку не хотел попасть под горячую руку.
— Так Вы же и… — заговорил Эльдар. Светловолосый Даня протестующе замотал головой, умоляя коллегу заткнуться, потому что Терновой уже принялся испепелять Джарахова взглядом, — набираете.
Оперативник все-таки закончил свою фразу, а Олег Николаевич уже раскрыл рот, чтобы наорать на подчиненного, но ручка двери снова дернулась. Подполковник переключил внимание с Эльдара на нее. Клава опять вскочила, все без исключения затаили дыхание.
В переговорную вошел Бледный. Вид у него был, мягко говоря, не очень. Мешки под глазами, белая, как снег, кожа. Тимошенко, кажется, похудел еще больше, хотя куда ему.
— Где Катя, Кирилл? — Серафим даже не поздоровался, а сразу перешел к сути. Голос его дрогнул.
— Где Катя? — Высокова повторила за Сидориным. Алишер схватил ее за руку, пытаясь успокоить.
Тимошенко вскинул голову. Его бесконечно грустные глаза дали ответ. Блондинка сжалась. Она часто моргала, ладонь, которая была прижата к грудной клетке, превратилась в кулак.
— Катя не придет.
Стоило Бледному сказать три жалких слова, как к разрезавшему тишину шуму кондиционера добавилось хныкание Клавы.
— Почему не придет? Она уехала?
Высокова задала два смертельно наивных вопроса. Валееву пришлось тоже встать, чтобы обнять девушку. Он прижал ее лицо к своей груди, нежно поглаживая по голове. Пальчики блондинки стиснули его черную футболку.
— Что случилось? — Голос Мукки очень, очень сильно дрожал.
— Когда всем пришло сообщение, нам прислали еще одно со словом «обернись», — Кирилл, помедлив, заговорил, — это мы и сделали. За нами гнались какие-то мужики. Поскольку мы были на районе, в котом жила Катя, она повела нас прочь от остановки, у которой мы встали, чтобы прочитать то, что мы получили. Мы забежали во дворы, за нами все еще следовали. Катя заскочила в подъезд, мы поднялись на крышу. Как оказалось, за нами гнался Егор и его шестерки. На крышу поднялось три человека, в том числе и он сам. Катя дралась с мужиком, на меня пришлось двое. В какой-то момент тот парень, с которым столкнулась Катя, достал пистолет. Ей удалось выхватить его, воткнув нож в плечо. Нож я ей дал, когда мы вылезли на крышу. Мужик стал оттеснять ее к краю, и она выстрелила ему в голову. Он начал падать, чтобы его труп не утащил и Катю вниз, она немного отодвинулась, но была на каблуках и не удержала равновесие. Она полетела вниз, но я успел ее поймать. Я держал ее за руку и собирался вытащить, но она увидела, как позади меня появился Егор со своим напарником.
— И что дальше? — В нетерпении спросил Глеб.
— Катя выдернула свою руку из моей. В падении она несколько раз выстрелила со словами «я искупила свою вину перед тобой». Я не видел, как она упала, потому что я бросился в бой. Оказалось, что Катя попала Егору в руку. Его спешно увели с крыши, я побежал за ними. Но стоило мне выйти из подъезда, как черная машина, в которую усадили Егора, уехала. Ну а я, — Тимошенко замолчал, — я пошел к толпе, которая стояла вокруг двух трупов. Я даже не успел нормально попрощаться с ней, понимаете? Ехали менты, меня могли забрать, тогда даже Вы, — он посмотрел на внимающего рассказу Олега Николаевича, — не смогли бы меня вытащить. Я ушел раньше, чем прибыли те самые менты. У меня на руках была кровь Кати, которую пришлось вытереть о внутреннюю сторону куртки.
Под конец своей речи, Кирилл трясся, беззвучно рыдая. Даша встала со стула и, обойдя стол, обняла парня. Тимошенко уткнулся в ее плечо, как малыш. Его слезы капали на розовую футболку, отчего та моментально стала мокрой.
Поперечный мельком успел заметить, как Лиза под столом взяла Даню Кашина за руку, поддерживая. Но он не придал этому значения потому что:
— Меня предупреждали о том, что кто-то может умереть, — выпалил Юра.
— Что? — Мукка открыл рот. Перфилов молчал, будто боялся сказать что-то еще, — что ты сказал?
— Тебе тоже пришло сообщение? — Спросил Бурцев.
— Так ты же был в Москве и сказал, что ничего не получал, — растерянно проговорила Лиза.
— Это
она тебе сказала? — Вокруг Сидорина, как в фильмах, образовалась темная аура. Глеб, сидевший справа от него, кожей ощутил эту агрессию, — я тебя спрашиваю, блять! Это
она тебе сказала?
Мукка рывком поднялся на ноги, с грохотом отодвинув стул. Все испуганно замерли. Даже Клава с Кириллом перестали хлюпать носами, а теперь внимательно наблюдали наряду с Дашей и Алишером. Серафим в несколько шагов преодолел жалкие метры, разделявшие его с Ангелом. Перфилов мужественно смотрел другу в глаза.
— Юра, отвечай на мой ебаный вопрос, — Сидорин прошипел, приблизившись к мужчине.
— Да, — твердо ответил тот.
— Ты придурок? Скажи, мне, ты придурок? — Заверещал Серафим, — ты с ней познакомился в клубе, да?
— Да, — Перфилов был все так же немногословен.
— О каком клубе идет речь? — Успел поинтересоваться Алишер.
— Ахуительно, друг! А тебе не пришло в голову, что она может работать на Назиму? Или тебе было важнее потрахаться? — Не унимался Мукка.
Его лицо выражало крайнюю ярость. Он размахивал руками так активно, что Лиза иногда уклонялась, чтобы ей не зарядили по голове. Но вот Перфилов, казалось, не боялся вообще. Ангел спокойно сидел на стуле и смотрел в бешеные глаза Сидорина.
— Назима это та баба, которую мы искали? — Спросил Эльдар. Даша кивнула ему в ответ.
— Я почти сразу понял, что Софи работает на нее, — молвил Юра.
— Ах, она уже Софи! И когда ты понял, кто она такая, ты ничего не сделал? — Мукка усмехнулся.
— Не сделал, — Ангел кивнул.
— Схуяли?! — Проорал Серафим. Перфилов прикрыл глаза, чтобы успокоиться и чтобы его не снесло звуковой волной, так сильно кричал мужчина.
— Потому что она могла быть полезной, — объяснил Юра.
— И когда ты узнал о том, что нас всех перестреляют, как собак? — Нарочито спокойно спросил Сидорин.
— Катя умерла днем, я же узнал за ночь до этого, то есть накануне вечером, — после этих слов Клава все-таки всхлипнула еще раз.
— Почему ты ничего не сказал? — Голос Мукки сквозил разочарованием.
— Я не придал этому значения, — честно сказал Ангел.
— Я не понимаю, как ты еще жив, будучи таким долбаебом, — Серафим вздохнул.
— Да о чем вообще речь идет, кто-нибудь может объяснить? — Возмутился Кашин.
— А ты хочешь, чтобы я умер? — Перфилов решил сам задать вопрос собеседнику, проигнорировав Даню.
— Не хочу, Юра, не хочу, — Сидорин рассмеялся, покачав головой. Именно этим он напомнил Даше о старых временах, когда Мукка вел себя максимально непредсказуемо, — я, блять, не хочу даже после всего того, что ты сделал! — Мужчина вдруг опять вскрикнул и, как показалось Шихановой, замахнулся. Дора дернулась, чтобы остановить его, но Серафим просто схватил Перфилова за грудки, — слушай меня внимательно. Я знаю все, — он тряхнул Ангела, чьи глаза заметно округлились, — я видел все утром. И я не исключаю того, что ты не спал, — Даша тяжело сглотнула, — но я сам во всем виноват. И поэтому, только лишь поэтому, я до сих пор считаю тебя другом. А ты совершил ошибку, умолчав о том, что узнал от Софи. А затем еще одну. И я даже не о том, о чем ты подумал. Где ты был вчера? — Глаза Серафима внимательно изучали лицо Перфилова, — с ней, я прав? Ты был с женщиной, которая работает на Назиму, пытающуюся нас, между прочим, всех убить. Да, я за тобой проследил. И поверь, я понимаю, что ты ходил в гостиницу не просто так. В отличие от всех, кто винит Джанибекову в смерти Кати, я виню тебя, Юра. Ясно? Кровь Кати на твоих руках.
Сидорин отпустил Ангела и, посмотрев на него еще раз, зашагал обратно к своему стулу. Перфилов дрожавшими руками поправил куртку и мысленно поблагодарил Серафима за то, что тот не спизданул ничего, что могло бы скомпрометировать Шиханову.
И Мукка, кстати, был прав в каждом слове.
— Я один нихера не понял? — Спросил Поперечный, посмотрев на товарищей.
— Я тоже ничего не поняла, — Клава, утерев слезы, села на стул.
Алишер последовал за ней. Кирилл тоже занял свое место за столом, понимая, что разговор еще далеко не был окончен. Даша же вернулась к Мукке. Опустившись на стул, она положила руку на его бедро, посмотрела на покрасневшее от злости лицо и мысленно спросила: почему ты не сказал о том, что все знаешь?
Потому что скрывать что-либо от Серафима просто глупо.
— Вы можете, наконец, объяснить, что все-таки случилось там у вас? О каком клубе шла речь? — Сказала Лиза.
— Когда мы приехали в Москву, сразу отправились по адресу, который мне дал Олег Николаевич, — Даша начала говорить, посмотрев на начальника, — оказалось, что это был адрес дома, в котором живет Вася.
— Шакулин? — Джарахов встрепенулся.
— Да, — Дора кивнула, — он живет один, ему, конечно, тяжеловато, но мы поговорили по душам, и я надеюсь, что ему стало легче. Так вот, мы дали ему те фотографии, которые Даня показывал Музыченко, чтобы Вася помог нам найти кого-то, кто появится на улицах города, — Терновой довольно закивал, оценив работу подчиненной, — мы же решили отправиться в клуб, пока Шакулин не предоставил информацию. Там мы выпили, а я перебрала, — честно призналась Шиханова, — тогда Юра и встретил Софи.
— Это хоть что-то объясняет, — Глеб хмыкнул.
— На следующий день к нам в квартиру пришел Юра, разбудил нас, мы с Серафимом узнали, что Вася вышел на след Егора, который привел к тому самому клубу, в котором мы были, — продолжила девушка.
— Как же вам могло так повезти? Неужели он как-то выделялся? — Спросил Бурцев, не веря своим ушам.
— Да самый обычный клуб, — Ангел пожал плечами, — мы не хотели чего-то слишком дорогого и не хотели попасть в притон.
— Мы приняли решение, что я должен приехать туда один, чтобы встретиться с Назимой, — рассказ продолжил Мукка, — я приехал в тот же вечер, мы с ней поговорили.
— Что ты выяснил? — Спросил Кашин.
— Там, помимо Джанибековой, кстати, был парень, который руководил нападением на меня, — подметил Сидорин, — и был одним из тех, кто похитил тебя, — он повернулся к Даше, — так вот, оказалось, что Назима училась быть дилером, если можно так выразиться, вместе с Музыченко. Я ее уже, оказывается, видел, когда она приезжала к нему, но сразу не вспомнил. Более того, та тюрьма, где сейчас сидит Юра кишит людьми, которые работают на Назиму. Те мужики, сопровождавшие тебя к Музыченко, получают зарплату у нее, — Мукка посмотрел на Бурцева.
— А я сразу подумал, что они какие-то мутные, — заведующий архивами хмыкнул.
— Еще я выяснил, что Егор изначально работал в полиции, но за бабки перешел к Назиме, — вспомнил Серафим.
— Что еще? — Алишер желал услышать более интересные подробности.
— Я лишний раз убедился в том, что ей не нужна моя смерть. Ей нужно заставить меня страдать, но за что, я так и не понял, — ответил Сидорин.
— И каким же образом ты в этом убедился? — Поинтересовался Тимошенко, подперев подбородок кулаком.
— Я по неосторожности выпил коктейль, в который добавили наркотик, — пояснил Мукка, — по моим подсчетам это были некрашеные таблетки, которые мы продавали.
— Коралловые которые? — Уточнил Глеб. Его друг кивнул.
— Ну и придурок, я всегда знал, что ты умом не отличаешься, — хмыкнул Терновой.
— И что было потом? — Спросил Кашин.
— Ну мне стало хуево, как и ожидалось, — Серафим вздохнул, — меня отнесли в одну из випок. Туда пришла Назима и я, конечно, ничего не осознавая позволил ей, грубо говоря, меня выебать. Я лежал, как туша, поэтому она все сделала сама. Утром я выяснил, что Назима засняла это на мой телефон и отправила Даше.
— Твою ж мать, — просипел Бурцев, будучи одним из главных фанатов пары Шихановой и Сидорина, — как у вас сейчас? Вы помирились? — Спросил он, понимая, что Мукка пережил страшный скандал.
— Да, — выпалил мужчина, схватив девушку за руку для должного эффекта, прежде чем она успела открыть рот, чтобы хоть что-то ответить.
Дора кивнула, но в душе у нее творился целый ураган. Девушка понимала, что проблемы были решены. Более того, им явно предстоял какой-никакой разговор на тему Перфилова.
— Ну живой же, значит, помирились, — отмахнулся Алишер, разрядив обстановку. Посмеялась даже Высокова.
— И то хорошо, — Кирилл прыснул.
— Это все замечательно, но давайте все-таки обсудим план действий. Как дальше будем жить, товарищи? — Глеб вернул всех с небес веселья на землю.
— Ты заговорил прямо как батюшка Ленин, — Поперечный улыбнулся, не отметив попытку Викторова стать серьезным, — они наживаются на наших жизнях! — Воскликнул рыжеволосый.
— Я считаю, что Юра поступает правильно, — заговорил Терновой, окончательно вернув разговор в нужное русло, — надо продолжать видеться с этой Софи. Вполне возможно то, что эти встречи дадут свои плоды.
— И опять ты его защищаешь, — буркнул Серафим, — даже после того, что случилось. Неужели я настолько неприятная личность?
— Я тебя предупреждал, чтобы ты Дашу не обижал? Предупреждал. И вообще, это никак не связано с твоей, как ты выразился, личностью, — Олег Николаевич скривился, — я его защищаю, потому что он ничего не смог бы изменить. Плохо, конечно, что не поделился, но не так бы убили, так в квартиру бы нагрянули. Или вы забыли, как Эльдар с Алишером отбивались? Им тогда просто повезло. Так что гнать всех коней на Юру тоже нечестно. Это ты всю кашу заварил, — подполковник вовсе неприлично указал пальцем на Мукку.
Поспорить с ним было, конечно, трудно. Только вот он не знал истинную причину недовольства Серафима. Похер ему на одобрение начальника Шихановой. Просто Ангел за его спиной крутил какие-то шашни с Дашей. А такое простить сложно.
Сборище продолжалось до вечера. Обсуждения, споры, смех. А в итоге ничего дельного. Серафим, который все еще являлся временным владельцем тачки Тернового, был жутко недоволен тем, что Перфилов являлся едва ли не светом в конце темного коридора. Машину, кстати, Даша вернет, когда выйдет на работу. То есть, через пару дней.
На Питер уже надвинулась ночная темнота. Автомобилей на улицах прибавилось: кто-то ехал с работы, кто-то собирался тусить до рассвета. Сидорин, попав в очередную пробку, как самый типичный водила вилял из одного ряда в другой.
А Шиханова все не решалась завести разговор.
— Серафим, нам нужно кое-что обсудить, — неожиданно тихо сказала она, перебирая край футболки.
— Слушай, — Мукка выключил поворотник, — я до конца все-таки не могу понять, зачем ты это сделала или делала несколько раз. Ты прекрасно знаешь, что то, что мое, это мое. Я ни с кем делюсь. Не важно, о чем речь: девушка, штаны, трусы, вискарь, работа.
— Знаю, — Даша вздохнула, кивнув.
— И что тогда? Знаешь, мне все-таки интересно, сколько раз вы с ним спали. И что вообще между вами происходит, потому что от этого зависит то, какими будут уже наши отношения, — мужчина деловито жестикулировал правой рукой. Дора молчала, — сейчас не время для вот этого. Мы должны быть честны друг с другом.
— Два раза, — девушка сглотнула, — когда ты еще сидел и сейчас.
— Что ты к нему чувствуешь? С ним то все понятно.
— Ничего.
Даша ответила предельно коротко и ясно. Серафим на мгновение отвлекся от дороги, чтобы посмотреть в шоколадные глаза. И этого мгновения ему хватило, чтобы понять, что ему солгали.
— Хорошо. Я тебе верю, — конечно, да, верил, — мои действия отчасти привели к этому, но ты тоже виновата не меньше меня. Лично я не собирался с тобой расставаться, поэтому я и не понимаю, зачем было делать то, что ты сделала.
— Ты прав, — Дора вздохнула.
— Я хочу, чтобы у нас все было хорошо, — мужчина взял ее за руку, — я не подарок, но и ты не идеальная.
— Мне кажется, что мы друг друга стоим, — Шиханова улыбнулась, почувствовав, как большой палец Сидорина погладил тыльную сторону ладони.
— Это точно, — он усмехнулся, — давай просто попробуем, ладно? Устроим испытательный срок, если можно так сказать. Нам надо сначала пережить всю хуйню, а потом уже решим, расходиться или продолжать жить, как есть. Ты мне нужна, чтобы справиться с этим.
— Поэтому я буду с тобой, — Даша повернулась к мужчине.
Ее лицо освещали уличные фонари и красный свет задних фар машины, которая ехала впереди. И Мукка в который раз в своей жизни подумал о том, что Шиханова безумно красивая.
Как вообще он мог спутать ее с Назимой? Дурак, ну просто дурак.
— Знала бы ты, как я хочу тебя поцеловать, — вдруг сказал Серафим, засмотревшись на ее губы.
— Так целуй.
— Да к черту, блять.
Сидорин прижался к ее влажному рту. Он почувствовал вязкий вкус гигиенической помады. Мукка довольно вздохнул, когда Дора губами захватила его язык, легонько посасывая. Все-таки ни один поцелуй с другой не сможет сравниться с поцелуем с Шихановой. Будь хоть это ебаная Анджелина Джоли или чемпионка мира по отсосам.
Отстраниться друг от друга им пришлось, когда другие водители начали сигналить, чтобы Серафим проехал вперед. Но на этом Даша не успокоилась.
Три дня дождя, SHENA? — Отражения
Она наклонилась, чтобы коснуться губами щеки, колючей из-за слегка отросшей щетины. При этом Сидорину пришлось резко перестроиться, что вызывало удивленный вздох Шихановой, которая перестала смотреть вокруг. Все ее внимание было направлено в сторону мужчины, который поежился, ощутив чужое теплое дыхание возле уха. Девушка игриво лизнула мочку, будто пробуя ее на вкус, как какая-то дикая кошка.
— Даш, потерпи до дома, пожалуйста, — взмолился Мукка, почувствовав, что ему резко стало тяжело концентрироваться на дороге.
— А если я не хочу, Серафим, что ты мне сделаешь? — Прошептала Даша, пустив мурашки по загривку Сидорина.
— Тебе лучше не знать, — низким голосом ответил мужчина.
Он сказал бы что-то еще, но его агрессивная тирада прервалась шумным вдохом, последовавшим за губами Шихановой, переместившимся на его шею. Язык опять оставил влажную дорожку.
А Мукке уже давно было плевать на то, что вокруг них полно машин, а в салонах другие люди, наверняка глазевшие на развернувшуюся пошлоту.
Он схватился правой рукой за руль, приложив к губам левую ладонь, сжатую в кулак. Пальцы Даши прикоснулись к джинсам. Они ловко нащупали ширинку. Молния тут же оказалась расстегнутой, а следом пуговица освободилась от петельки.
— Ни за что не поверю в то, что тебя не возбуждает риск быть замеченным хотя бы вот тем стариком, — Шиханова, приспустив синие боксеры, поцеловала мужчину в уголок губ. Серафим повернул голову и увидел пожилого мужчину, который сидел рядом с водителем соседней машины.
Стоило ему отвлечься, как он почувствовал губы, пощекотавшие головку уже возбужденного члена.
— Блять, — шикнул Мукка в кулак.
Какая же Даша все-таки плохая. Плохая девочка.
Дора хихикнула, приятная вибрация передалась от теплых губ к чувствительной головке, сочившейся смазкой, а затем игриво пробежалась по стволу. Боги. Как же так можно?
Серафим ощущал каждое мимолетное движение влажного языка. А ведь ему еще приходилось вести машину. Шихановой вскоре подобная несерьезность быстро надоела, поэтому она вобрала член в рот.
Кажется, Сидорину было очень даже ахуенно. Он довольно откинул голову на подголовник, приоткрыв сухие губы. Мужчина опять сменил руки: теперь на руле была левая, а правая легла на макушку Даши. Пальцы запутались в черных, как смоль, волосах.
Ему и раньше сосали в машине, но тогда автомобиль не был в движении, да и была возможность откинуть сидение. А тут Дора не могла взять глубоко. И как же это было круто, блять.
Она еще сильнее распаляла Мукку.
Небеса сжалились над мужчиной, который явно бы долго не протянул, ощущая язык, очерчивающий венки. Пробка вскоре немного рассосалась. Часть машин повернула на другую улицу, а часть объехала дорожные работы. Как только появилась возможность, Сидорин набрал скорость. Дора, которая для удобства предварительно отстегнулась, схватилась за ногу Серафима, впившись в нее короткими ногтями. Да так сильно, что он ощутил их сквозь толстую ткань джинс.
Мукка в считанные минуты долетел до дома и, припарковавшись, довольно грубо оттолкнул девушку от себя. Она вытерла губы тыльной стороной ладони, улыбнулась и выскочила из салона, хлопнув дверью. Сидорин наспех застегнул пуговицу, даже не потрудившись разобраться со ширинкой. Он одернул майку, чтобы сильно не позориться перед людьми.
Даша бежала к подъезду, игриво оборачиваясь. Серафим едва ли не походкой терминатора следовал за ней. Девушка быстро шмыгнула в сырое помещение с почтовыми ящиками, которое слабо освещалось. Она помчалась вверх по лестнице, но остановилась, еще раз повернувшись к Сидорину. Тот молча шел за ней, то ли желая убить взглядом, то ли выебать этим самым взглядом. Не мог определиться.
Дора поманила его пальчиком, а в следующую секунду Мукка все же сделал выбор: он захотел убить. Девушка стащила с себя футболку, стоя прямо посреди лестничного пролета, и запульнула ею в Серафима. Мужчина ловко поймал вещь, ускорившись.
Сучка.
Даша примчалась на нужный этаж, а не отстававший Сидорин пригвоздил ее к двери. Лопатками она ударилась о твердую поверхность, но от боли девушку отвлекли чужие губы, затянувшие ее поцелуй. Серафим теперь уже чувствовал привкус собственной смазки.
Он еле-еле сумел выудить ключи и вставить их в замочную скважину. Как только дверь оказалась открытой, Дора нажала на ручку и оторвалась от мужчины, впустив их обоих в квартиру. Мукка наскоро вытащил связку и бросил ее на полку, заперев верхний замок.
Шиханова уже стянула кеды и, вертя задницей, принялась снимать джинсы. Член в штанах Серафима напомнил о необходимой разрядке, стоило Даше станцевать эту имитацию стриптиза. Мужчина наскоро разувался. Он отшвырнул футболку, недавно прилетевшую ему в лицо. Вещь упала недалеко от сумок, напоминавших о недавней поездке в Москву. Как незаконченное дело и боль в сердце.
Дора расстегнула лифчик, который Серафим едва успел поймать, прежде чем девушка скрылась в спальне, прикрыв грудь рукой. Да что он там, блять, не видел?
Мукка вбежал в комнату, а Шиханова уже ждала его на кровати. Она встала на колени, чтобы дотянуться до чужих губ. Провести по ним языком и пробраться дальше, сплестись с языком Сидорина. Ловкие пальцы вновь расстегнули пуговицу на джинсах.
— Я не покупал презики, — предупредил Серафим, отстранившись, чтобы Даша сняла с него толстовку.
— Очень плохо, двойка в дневник, Сидорин. Это будет твоим домашним заданием, — Шиханова хихикнула, прикусив его нижнюю губу.
Да как скажешь, блин! Дору тут же толкнули на кровать, сильные руки схватились за талию и перевернули ее на живот.
— Этого ты, блять, добивалась? — Спросил Мукка, схватившись за ее ягодицы.
Именно схватившись. Его пальцы наверняка оставят следы на нежной коже.
— Возможно, — в нетерпении простонала Дора, повернув голову набок. Она увидела, как Серафим едва ли не сорвал с нее последний предмет гардероба, дернув его вниз, к коленям.
— А если бы кто-то увидел? Чем ты думала, когда раздевалась в подъезде, сучка?
Мужчина наклонился, его зубы сомкнулись на левой ягодице. Да, а что, он буквально укусил ее за задницу. Даша вскрикнула в ответ.
Сильно не церемонясь, Сидорин приспустил джинсы с трусами. Мукка даже не потрудился снять их. Он приставил член к изнывавшему от желания телу. Головка собрала влагу с чувствительных складочек.
Серафим вошел в податливую Дору, которая в очередной раз громко простонала, то ли не ожидая такой резкости, то ли наслаждаясь столь быстрым развитием событий.
Мужчина двигался быстро и грубо, даже не заботясь о том, как чувствовала себя Шиханова, пальцами сжимавшая одеяло.
Его ладонь скользнула по напряженной спине. Даша была рада подобному проявлению нежности. Но ни о какой нежности речи не было. Сидорин схватил девушку за волосы и, намотав их на кулак, заставил ее оторваться от мягкой кровати. Он притянул Дору к себе, дернув за длинную шевелюру.
— Ну же, чья ты? Кто тебя сейчас трахает? — Его правая рука обвилась вокруг ее талии и собственнически легла на левую половину груди, сжав, — отвечай.
Даша не могла собраться, чтобы выполнить требование. Ей казалось, что по ее телу пустили ток. И это было вовсе не больно. Она была уверена, что если бы не руки Сидорина, по-прежнему тянувшие за волосы и опоясывавшие талию, то по коже давно прошелся бы приятный озноб.
Шиханова млела от рваных толчков и от грубой ткани джинс, теревшейся о ее задницу. И не говорила ни слова, только громко стонала.
— Отвечай, — повторил Мукка, зацепившись зубами за мочку правого уха.
— Т-твоя, — сумела выдать Даша, сглотнув. Она наслаждалась чужим дыханием, осевшим на виске.
— Умница, малышка Дора.
Мужчина, в награду ущипнув за сосок, толкнул ее обратно на кровать, но волосы не отпустил. Он чувствовал, как бедра Шихановой двигались ему навстречу. Девушка пыталась вобрать член настолько, насколько это было возможно.
Стоны девушки разбавлялись до мурашек пошлыми шлепками и хриплыми басистыми вздохами.
Даша сводила с ума.
Серафим давно и забыл о том, что они ничего не решили. Нельзя бороться с проблемами при помощи секса. Не в здоровых отношениях.
Но сейчас с каждым новым толчком Сидорин не только приближался к финалу, но и убеждался в том, что никто ему, блять, не нужен. Никто, кроме Доры.
Ни одна не сравнится с ней ни в чем.
Мукка на пару с девушкой совершал преступление против здравого смысла. Он — Клайд, а Шиханова — его Бонни.
Серафим, целуя оливковую кожу, уничтожал рассудок. Вколачиваясь в стонущую девушку, он все также уничтожал рассудок.
Мужчина перевернул Дашу на спину. Уж слишком хотелось видеть ее томное личико. Но нежнее Сидорин снова не стал. Дора должна получить свое наказание за то, что прыгнула на чужой член, как только появилась возможность.
Мукка наклонился к тонкой шее. Шиханова откинула голову назад, ожидая ласки. Но ее не последовало. Вместо череды поцелуев в кожу впились зубы, оставив заметный укус.
— Я хочу, чтобы он видел, чья ты, — проговорил Серафим, прикоснувшись лбом к ее лбу, — чтобы все видели.
Дора, решив не отвечать словами, зацепилась за нижнюю губу Сидорина, также прикусив ее. Хотя, прикусив, это слабо сказано. На потрескавшейся коже выступила капелька крови, которую Шиханова тут же слизала.
Серафим, довольно вздохнув, улыбнулся. Его стон плавно перекатился в громкий смех. Боже, да она же совсем ничем от Мукки не отличалась.
Они буквально являлись отражениями друг друга.
Ее выпад означал все то же недовольство чужими действиями. И Даша по праву предъявила претензии.
Только трахал-то по-прежнему Сидорин, чьи пальцы сжимали кожу на талии. Он чувствовал, что Шиханова была на грани. Мужчина правил этим балом, вел в этом грязном танце.
Доре не хватало буквально одного движения. Какого-то незначительного действия и пары толчков вкупе.
Серафим наклонился еще раз, только теперь для того, чтобы прикусить правый сосок, доселе не тронутый. Язык перекатывал чувствительную бусину.
А Даша все обеспечивала его уши сладкими стонами, служившими музыкой.
Кончив, девушка обхватила руками мощную шею, чтобы подняться со скомканного влажного одеяла. Она опрокинула Сидорина, решив поработать самостоятельно. Дора не оставалась в долгу: ее зубы смыкались то на шее, то на плечах, то на грудной клетке.
А Мукка почему-то вспомнил тот день, когда Даша впервые позволила ему прикоснуться к себе. Как она раздвигала перед ним ноги, призывно терлась.
Да, наверное, Серафим уже тогда понял, что он нашел то, что искал долгие годы.
Дора запустила пальцы в его волосы и немного оттянула, получив тяжелый вздох, вырвавшийся из приоткрытого рта. Она быстро заняла их поцелуем. Девушка похабно облизывала чужие губы.
И уже через пару минут почувствовала, как Сидорин кончил, устало раскинув руки. Девушка слезла с Мукки, слизала с члена остатки терпкой спермы и собственной влаги. Она примостилась рядом с Серафимом, лежавшим поперек кровати. Его ступни свисали вниз. Наверняка это было не особо удобно, но мужчину явно ничего не беспокоило.
Он не сразу сообразил, что стоило приобнять Дору, опустившую голову на его вздымавшуюся от тяжелого дыхания грудь. И лишь тогда, когда рука Сидорина опустилась на плечо Шихановой, он оборонил такое милое и до дрожи внезапное:
— Как же я тебя обожаю.
— Я знаю, — Даша улыбнулась. Хоть и ожидала услышать нечто другое, — кажется, мы немного не вовремя решили выяснить отношения.
— Да ну, для секса нет неподходящего времени.
— А как же «Даша потерпи»? — Шиханова прищурилась и посмотрела на Мукку.
— Ой, заткнись, — обиженно пробурчал Сидорин.
Лежа в объятиях Серафима, Дора почувствовала, что она дома.
Молчи, украл от сердца моего ключи
Приручил дикого зверя, что бродил в ночи
Теперь друг другу палачи
И как избавиться? Больно нравится
Какая разница? Ведь ты мной питаешься
Ты грех и сладкий яд
И пусть простят мои друзья, твои друзья
Ты грех и сладкий яд
Друг друга отражения, отражения
Мы исключение из правил, этого нам не исправить
