Любовь без милости и милость без любви

      Теперь перед населенными пунктами Тесса спешивалась, и вела лошадицу за собой в поводу. Сюли, коротко остриженная и одетая под мальчика, теперь звалась Сю. Сю Чжен, а Тесса была матушка Чжен. Выдавала себя за бабушку, благо, солнце и пыль сделали свое дело, и выглядела она соответственно. Гадина Сюли "бабой, бабулей" звать ее стала охотно и даже с каким-то удовольствием. Вся в мать! И целительством подрабатывать больше Тесс не рисковала.       Кстати, это сработало. На бабку с внучком, замотанную в какие-то земляные тряпки, внимания почему-то обращали куда меньше, кормили и пускали ночевать охотнее. И даже запаршивленной их лошадице, хромой на обе лапы, давали свинокурьих косточек похрустеть.       Любому неосторожному слушателю Тесса взахлеб начинала жаловаться на непутевую мать её внучка, баловника и разбойника, и люди быстренько отставали от сварливой бабки. А что, неплохо… Так скоро уже и на месте будем. Тесс хлебала суп, основное достоинство которого было в том, что он горячий (и не понравился Сюли, так что у нее была добавка), и прислушивалась к разговорам. А разговоров только что и было, что об Аватаре да об огненном принце. И об их совместной благотворительности — бесплатном и чудесном целительстве. Вот неожиданные конкуренты-то! Правда, прислушавшись, Тесс уяснила для себя, что лечат все-таки водяницы. А эти так, рисуются на их фоне. — И вот, значит, утречком, стоит солнцу взойти — так они выходят оба, такие статные, в красивых одеждах, все золотом расшиты, детишек к ним подводят, и, на кого те руки возложат — так сразу и выздоравливают! Но вот те, у кого родители грешили сильно — так те прям огнем горят! Потому к ним без разбора не пускают, а сначала огненные да водяные форменный допрос каждому устроят, да всю-то душеньку до донышка и вынут, кто, значит, с кем и когда, да чем болел, да чем нагрешил… Потому все и боятся. Ну и ждать долго. Как зайдет солнце, так, значит, Аватар ветром обернется, и улетает… — А принц — драконом? — не выдержала Тесса. — А принц — Драконом, — сдвинул брови рассказчик, — не лезь, бабка! — Так а чо ж я-то не лезь, у меня внучок-то вон весь какой болявенький, мне, мож, тоже надо… — Купи газету да почитай! — А то я грамоте обучена, да и глаза-то мои где, не те глаза-то… — Тесс задвинулась обратно в тень и стала слушать дальше. О принце Айро, обращающемся ночью в Дракона и летающем над своими землями, и жгущем скверну. — А вот еще говорят, что там, значит, поймали всех лихоимцев, все пальцы с рук их загребущих им поотрезали, и их же чадам да домочадцам с лапшой скормили, чтобы неповадно было больше народ объедать!       Сие славное деяние так же приписывалось Великому Дракону Запада. Местные вздохнули с сожалением. — Эх, вот не успели огненные-то здесь у нас закрепиться, а то и наших бы лихоимцев Дракон пожег! — вздохнут кто-то тоскливо. И тут же вспыхнул обычный в таких случаях спор, что именно огненные бы здесь сделали — Навели Наконец Порядок или Сожрали бы Всех Заживо.       То, что эти споры обычно оканчиваются дракой, а огненные не осилили бы ни того, ни другого, Тесс и так прекрасно знала. А потому расплатилась, взяла Сюли за шкирку, оттащив от выводка косят, с которыми та разыгралась, и потащила спать. На следующий день она купила газету, и, отъехав на достаточное расстояние, погрузилась в чтение.       Там, конечно же, тоже писали о целительстве. И тоже, явно приукрашивая, захлебываясь от восторга, красочно описывали торжественный выход двух пар — Аанга Миротворца и Великой Покорительницы Катарры и принца Айро с водяницей. Про водяницу принца Айро писали куда меньше, примерно вся статья была посвящена Аватару, но конце Тесс все-таки выцепила имя. Васса.       Хм. Ужель та самая Васса? — Сюли! А ты хочешь к маме Юби? — вкрадчиво спросила Тесса. — Не-а, — Сюли бросала камушки в воду, и это занятие ее немало радовало. Не стой она на краю склонного к сползанию берегу, оно бы радовало и Тесс, но да ладно. Если что, река рядом, подхвачу. — От края отойди. И вообще, поди сюда ко мне. — Сейчас! — Не сейчас, а сейчас же! — К маме Юби, значит, ты не хочешь, — Тесс принялась выводить из одежды Сюли воду. Ну, надо признать, мальчишеский костюмчик будет попрактичнее шелковых платьиц. И грязь куда меньше заметна. — А чего хочешь? — Блинчиков, — подумав, пришла к выводу Сюли. — С вареньем. — М-м. Да. Я тоже хочу, — согласилась Тесс. Блинчики с вареньем им сейчас и впрямь бы не помешали. — А еще чего хочешь?       Сюли посмотрела на нее, выпятив губу. Она подозревала в этом вопросе некий подвох, вроде как «а по жопе ты не хочешь?!» в конце. — Леденец. И свою кроватку. Тесс покивала. — Ну так тебе мама Юби и блинчиков напечет, и кроватка у тебя своя будет, и даже одеяло с лошадицей вышитой… — И косенок? — подозрительно уточнила Сюли. — И косенок, — вздохнула Тесс, хотя это был уже опасный разговор. От присоединения к их небольшому отряду пары-тройки таких милых пушистых блохастых косят Тесс с большим трудом отбилась. И еще была не до конца уверена, так как седельные сумки она пока еще тщательно обыскать не успела.       Сюли замолчала, еще больше набычилась, и, опустив голову, всё-таки прошептала: — Все равно я больше домой хочу. К Таро! Хотя и уже усвоила, что такие заявления запросто могут закончиться… ну, в лучшем случае, шлепком по попе или криками. Иногда, правда, совместными слезами. По настроению. — Ну что… Тогда, Сюли, разворачиваемся. Но ты у нас по-прежнему пока остаешься мальчиком Сю. — А ты бабулей? — А я бабулей. И нам нужна газета посолиднее. Чтобы не одни слюни и сопли, но и информация…       Тессе надо было точно узнать, допускаются ли к Великим Целителям земляные, придется ли что-то платить, и сколько еще продлится этот аттракцион невиданной щедрости.