Октябрьское выгорание

      В кои-то веки ясный день купола сливаются с небесами так, что венчающие их золотые кресты словно парят в воздухе. Впрочем, если бы так и было, никто из девочек бы тому не удивился. Богобоязненную в прошлом Аду, правда, напрягало воспаленное жжение за ребрами. Варвару поддушивала цепочка, так что вскоре она спряталась в карман. Паша (свое полное «Прасковья» она переносила разве что в известной композиции Uma2rman) воодушевленно бродила единственным зрячим глазом по солнечным украшениям церкви и плевалась с безвкусной дешевой на вид кровли покатых крыш в цвет неказистых прутьев забора невнятного зеленого оттенка.              — Да бред это все! — бодро отчеканила Паша и за обе руки потащила подруг вперед. Она не была даже на могиле у почившей много лет назад бабушки, а как услышала краем уха городскую легенду — тут же бросилась на Егошихинское кладбище.              За территорией храма в редкие облака устремлялись кривые ветви худеньких деревьев, кора которых запросто сдиралась сколько-нибудь сносным ножичком. Но покрытые мхом и слякотью дороги сейчас не заботили, и ведьмы остались среди выстриженной травки и опрятных кустов на внутреннем дворе. Потянуло затхлым запашком свежесрезанных грибов вперемешку с гнилостной песнью смерти.              Это место не походило на своих ближних и далеких соседей. Ни деревянных плашек, ни куска гранита с выгравированным портретом, ни выкрашенной железки с размытой фотографией, ни старого каменного надгробия с резьбой. Только обнесенный низкой кованой оградой и порыжевший от влаги круг на земле с примитивными чертами лица, на ободке которого едва что-то читалось. Извне колыбель проклятой дочери охранял черный змей, жующий собственный хвост, а сама она умышленно задумывалась такой плоской. Уроборос не то предостерегал, не то приглашал разделить бесконечную участь.              — Пермского исправника Девеллия дочь Таисия от роду шести лет одиннадцати месяцев скончалась в январе тысяча восемьсот седьмого года, — буднично проговорила Паша, цитируя прочитанные накануне источники, и встала напротив девочек возле захоронения.              За что?              Варя воображала в заостренных уголках растянутого шестиугольника, обозначающего рот, едкую улыбку. Кислота ее заливалась за шиворот и с тяжелым чувством наперевес стягивала легкие. Дыхания все равно не хватало. Тьма преследовала по пятам, идти ей навстречу обреталось мраком похлеще ночных кошмаров наяву. Спросонья в три-четыре часа контроль над телом пропадал, зато веки хоть сколько-нибудь слушались и открывали прелестный вид на образы злющих девиц у окна, тянущих усохшие руки к беспомощной Вареньке. Но она не спала, хотя замерла неподвижно и лишь наблюдала.              Ада попыталась оживить хоть одну травинку, но ошпарилась в ответ зарядом слабого тока и оступилась. В последний раз такое случилось, когда она бывала в саду у знахарки летом. Но разве среди здешних служителей есть такие?              Звон колоколов потревожил воронов, и чистая синева на миг очернилась.              — Папка-то сам ее закатал, видел, — пропел Лука над ухом и бесследно исчез, но тотчас возник аккурат на памятнике и от души топнул. — Оградки не было, — повел колдун пальцем вокруг, — и так поставил, чтоб по ней ходили. Как по дорожке.              Девочки с опаской оглянулись, но никто не обращал внимания на видимого только им (не)человека. Паша склонилась над плитой и засмотрелась в полые очи, когда проказник отошел в сторону. Ветер переменился, и где-то снизу послышался тусклый плач.              — Неспокойно тебе, а? — ласково оскалилась ведьма, положила у ограды собственноручно сшитую куклу, тайком выпучилась подобно безобразной роже и перевела беззвучно заклятье на подарок.              — Так за что ее так? — Варя поправила капюшон и подняла с земли неизвестный осколок. Нежную кожу рассек острый край, и кровь с руки разнесло по траве и подолу игрушки.              — Этот Давеллий с матерью своей переспал. А потом с родившейся от нее дочерью. Потом родилась Таисия, — Ада бегала глазами по статьям в поисках ответов на свои вопросы. — Ее на мороз выгнали, когда он узнал, от кого это ребенок и откуда его жена. Сам покончил с собой, где-то тут похоронен с ней вроде. На могиле просил написать: «Здесь покоятся двое: муж с женой, брат с сестрой, отец с дочерью».              — Девеллий, — поправила Паша и погладила куклу по волосам-шерстяным ниточкам. Обсохшие губы продолжили шевелиться в приговорах.              Ветер затих.              За подарком вернулись спустя шесть дней.