Салли знает, что им нужно отойти от школы достаточно далеко, чтобы он хотя бы попытался коснуться своими холодными пальцами его, тёплых и длинных. Трэвис до ужаса хочет, чтобы Салли коснулся его пальцев, но одновременно с этим надеется, что он этого не сделает. Ладони у него давно уж вспотели, и теперь, помимо всего прочего, он думал ещё и об этом. Отец всегда ругал его за это и запрещал "лягушачьими" пальцами трогать Библию, потому что это святое. Трэвис в голове проводит параллели.

Люцерису обидно, что никто в доме больше не чувствует этой тяжести, кроме него. Будто бы и Алисента, и мама забыли о том, что случилось, и между ними уже давным давно нет совсем никакого напряжения. А может, между ними и не было этого напряжения, а может оно выветрилось из них в тот же вечер, когда всё произошло. Так почему тогда Люцерис до сих пор горит и задыхается?

История о том, что не только Ричи Тозиеру дозволено лазить по ночам в чужие окна.