но если предложат поменяться местами
стать человеком получившим тебя
я откажусь и не стану
эта боль все же слаще чужого счастья
мы все еще там на колесе обозрения
ты бы конечно со мной осталась
если бы умер в тот день я
Дазай не возьмёт на себя ответственность снова. Это чужак, найдёныш, член враждебной фракции — даже в мафии они никогда не стояли по одну сторону. Он мог бы как раньше: намотать волосы на кулак и куснуть приказом за ухо, да только не станет. Не хочет. Быть чьим-то идолом, выжигать себе глиняного солдатика — не надо.
Аказа знает, куда нужно бить, знает, как накручивать на ладони чужие нервы и рассыпать бусы позвонков, как давить ломкие кости и оставлять сквозные дыры в солнечном сплетении.