— Ри? — Старший уже смелее подходит и целует макушку у пробора волос, но не вылазит лицом к лицу. Смотрит сверху на клавиатуру и быстро бегущие по клавишам пальцы. — Я купил тайяки. Они на кухне, будешь? — Тяжелое дыхание персонажа игры и парня, чьи плечи тяжело вздымаются в реальности, смешиваются в комок тревожности в горле Пака. — Что-то случилось? — Взгляд снова прикован к чемодану в углу. Не специально, но наносит боль сам себе, вспоминая уставшие и заплаканные глаза японца.

— Ты знаешь что должен сделать. — Хисын молчит и терпеливо, с любовью заглядывает в чужие глаза, словно там не два черных омута и слезы, а и вправду вся его вселенная. — Знаю. — Соленые дорожки копившиеся на ресничном крае срываются, утекая по нежной коже и впитываясь в губы. Они обречены на провал с самого первого пересечения взглядов.

— Что за блистерные упаковки на тумбе? — Он то дует губы, то прикусывает. — Блистерные упаковки? — Хмурые глаза, совершенно расстроенные, смотрят то на дверь, откуда доносятся шаги, то на стакан воды на тумбе, поодаль таблеток. — С кем ты говоришь, Сонхун?

Колени разбиваются в кровь, когда кеды не способствуют устойчивости на мокрых камнях у водоема. «Прощай, дорогой Пак Сонхун»

— Можно позвонить ему?