оседая в сердце холодной туманностью

– Ты такой хороший, – тонкие пальцы оголяют чужое бледное плечо, легонько проходясь по коже, аккуратно тащат ткань хаори еще ниже, прямиком до сгиба локтя, – такой красивый, – доверительный шепот на ухо, от которого по спине бегут мурашки. Это определенно не те слова, которые кто-либо вообще должен вверять безжалостному Предвестнику Фатуи.

Когда мир внезапно превращается в руины, а люди — в разлагающуюся плоть, меньше всего хочется искать себе друзей. И Скар считает, что прекрасно справится и один в этом съехавшем с катушек мире. Пока в абсолютно пустом городе его кто-то не окликает со спины.

Военные действия, разруха, разорение фамильного дела, потеря близкого человека, статус беженцев. Казуха не может больше думать об этом. Болезненные воспоминания придавливаются, стаптываются в сознании к самому днищу. Ведь время лечит? Ведь нет ничего плохого в попытках спрятаться от жизни, забыться и на несколько часов поверить, что ничего не было. Можно ли чувствовать себя живым, поставив запрет на сближение? Избегая всего разрушающего, всего непредсказуемого, в отчаянном страхе перед прошлым.

Итэр однажды сказал, что никогда не видел сэра Кэйю пьяным. Розария подумала: "И слава Архонтам".

— My lord? — прозвучало неверящее. Универсальный переводчик в ухе С’Эля спустя долю секунды выдал перевод на стандарте, а после — краткую справку о языке. С’Эль опустил фазер и заинтересованно склонил голову набок.

А потом появляется она. Темная, выпивающая свет туча с завидной регулярностью возникает в каждом кошмаре, держась в отдалении, но никогда не исчезая. И от нее единственной я совсем не чувствую угрозы.

Сатору не мог потерпеть поражения, а поэтому второй час стоял возле подъезда мрачнеющей пятиэтажки, не спуская взгляда с одного из окон.