Прошли и недели, и месяцы, прежде чем ирландец в первый раз, перегнувшись через столешницу, проникновенно, хоть и щурясь пьяно от яркого света, заглянул в глаза и тоном, каким обычно каются во всех смертных грехах, пригвоздил:
- Это во мне виски со льдом говорит, конечно, но боже, волчок, не шутя, я бы, пожалуй, зажал тебя в тёмном углу.