***
— Как ты хочешь отметить повышение, Иззи? — спрашивает капитан, когда они остаются наедине. — Сегодня можешь попросить что угодно, и я сделаю это для тебя. Хочешь, награблю тебе золотых цацок, или сниму тебе девку в ближайшем порту? Иззи неловко мнётся, очевидно не решаясь что-то сказать, и Эдвард весело хлопает его по плечу, подбадривая. Его рука чуть задерживается на плече Иззи, и у того на мгновение перехватывает дыхание. — Ну… — Если в течение десяти секунд не решишь, что хочешь, я прострелю тебе колено, — безмятежно улыбается капитан, продолжая придерживать старпома за плечо. — Подожди! Подожди, я знаю. У меня нет ни одной татуировки, это, типа, странновато для пирата, у всех остальных есть. Может ты, ну, может можно попросить тебя набить мне мою первую татуху? — Хах, ну хорошо, пацан. Что хочешь? — Хочу маленькую Полярную звезду под глазом. Сможешь? — глаза Иззи светятся надеждой. — Ну я вообще не мастер, но принцип знаю. Пойдём раздобудем в трюме чистую иглу и чернила. Они находят не только иглу и чернила, но и ящик рома. Оба решают, что весь ящик непременно нужно забрать в каюту, чтобы продезинфицировать иглу, а главное, самих себя. Через пару часов Эд неровной рукой вбивает чернила в кожу уже поплывшего старпома. Они сидят на полу капитанской каюты, оба пьяные до чёртиков. Капитан поразительно нежно и аккуратно держит лицо Иззи в левой ладони, большим пальцем натягивая кожу на скуле, чтобы легче входила игла. Их окружают пустые бутылки, и Иззи думает, что хотел бы, чтобы этот вечер длился вечно. Когда Эдвард заканчивает, он последний раз проводит ладонью по щеке Иззи, вытирая чернильное пятно и проступившую кровь. Внезапно их глаза встречаются. И Иззи, наконец набравшись решимости, порывисто наклоняется к нему, останавливаясь в паре сантиметров от его губ. Его дыхание, как и дыхание Эда, пахнет ромом и табаком, Эдвард чувствует его на своём лице. Старпом предлагает себя так искренне и откровенно, что капитан чуть не склоняется к нему в ответ. Но проходит мгновение, очарование момента рассеивается, и Эд слегка отклоняется, покачивая головой. Он мягко посмеивается: — Это лишнее, пацан, не нужно портить такой хороший вечер. Иззи медленно зажмуривается от стыда, отшатываясь от лица Эдварда. — Извини, мне жаль, я не хотел тебя обидеть, прости, я… я не знаю, о чём я думал. — Я не осуждаю, — с усмешкой прерывает его Эдвард, наблюдая за краснеющим лицом своего старпома. — Иди спать, Иззи, время позднее. Выспись и проспись, а на утро мы ничего не вспомним. На утро Иззи помнит всё и ненавидит себя за это.***
С каждым годом приступы чёрной меланхолии становятся у капитана всё дольше и всё сильнее. Иногда Иззи кажется, что тот уже давно сошёл с ума. Навязчивые идеи захватывают капитана с силой щупалец Кракена. Однажды он решил, что корабль нужно разгрузить для лёгкости, скорости и манёвренности, и выкинул большую часть провизии. В тот рейд они нагнали больше кораблей, чем когда-либо, зато к концу плавания пришлось съесть юнгу. В другой раз он решил, что домашние животные мешают морякам, поэтому заставил всех утопить своих питомцев, и даже впервые удачно потравил всех крыс в трюмах. В первом же порту на их место прибежали ещё более крупные и живучие городские, откормленные крысы, которые тогда погрызли не только весь навар, но и Айвана. Тот еле оклемался после этого, и крыс больше решили не трогать. Лучше уж свои, домашние, чем эти городские скотины. В этот раз капитану зачем-то понадобился какой-то тупой аристократ, и Иззи уже знает, что проще помочь капитану во встрече с ним, чем отговаривать. Хотя внутри себя и думает, что от этого аристократа, надо будет спрятать зерно и Айвана. Он просто городская крыса, которая сбежит с корабля при первой же опасности. Через несколько месяцев он понимает, что прятать нужно было капитана.