Virtú

– Ева, а как ты думаешь, чудеса есть? – Конечно, – голосок у Евы нежный, точно шелка покрывал, на которых они лежат. – Конечно же есть. Например, сейчас весна, а дождей совсем нет, и можно гулять хоть каждый день. Разве не чудесно? Ласковые пальцы в тонких перчатках чутко перебирают его волосы, лежать с Евой хорошо, приятно. Можно ненадолго представить, что они всё еще в Столице, и возвращаться домой нужно будет по мощеным булыжником широким улицам, а не по деревенской пыли и грязи. Пётр лениво переворачивается со спины на живот, упираясь подбородком в мягкое евино бедро. – Да ведь здесь негде гулять. – А я кругами хожу – по Каменному Двору, по площади перед Собором, – беззаботно отвечает Ева, и очень легко представить, как она часами ходит мимо одних и тех же домов, пересчитывая в уме окна от скуки. Вот и я кругами хожу, – тоскливо думает Пётр. Хожу вокруг чего-то очень важного, не часами даже – днями, годами уже. И никак не приду. Андрей, кажется, тоже, но он-то нашел, чем себя занять, чем забить голову под завязку так, чтобы непрошеным мыслям не оставалось места. У Андрея в тяжелой хмельной голове ворочается обычно «Как бы у степняков еще твири выменять». У Петра в тяжелой хмельной голове – «Как бы не утопиться в ванной прямо сегодня», «Как бы от дома добраться до кабака, и не проснуться завтра в канаве» и «Как бы понять, что делать дальше». Ему всё кажется, что это не сложно – нужно только соединить все точки линией – и разгадка отыщется. Но вот он соединяет, идет по получившейся тропке, а оказывается – по кругу ходит, и так к себе возвращается. Кто бы знал, как ему не нравится возвращаться к себе! Хочется-то – дальше, выше, к небу, к настоящим чудесам. Таким – которые будут понятны не только ему. Будут нужны – не только ему. Кажется, что до неба можно подняться по лестнице, ступенька за ступенькой – нет ничего проще. Но вот он бежит по лестнице, и обламывается, падает под весом собственных сомнений и несовершенств. И остается лежать на земле в обломках лестниц в небо – не гениальным творцом, а сумасбродным алкоголиком. А ведь он не такой, совсем не такой… Да только как это доказать всему миру, если он и сам в том не уверен? … замирают руки, нежно поглаживающие его затылок. Ева, решившая, что Пётр уснул, спрашивает тихо, с безграничной бережной лаской в голосе: – Что же тебя так сильно гложет?