Virtú

На венскую выставку новаторских искусств съехалось столько народа, что брата Петр потерял тут же. Еще слышал его веселый громкий голос, но уже не видел среди множества людей, камня и стекла. Дерева, бетона, пластика, даже льда – представившие свои проекты мастера не боялись использовать и сочетать всякие материалы, какие только захотят. Петр жадно смотрел на картонные макеты, чертежи во всю стену и полноразмерные фрагменты фасадов и фундаментов – и знал, знал, что они с Андреем тоже могли бы привезти сюда их последнее… Нет-нет, могли бы лучше, намного лучше!.. Найти бы только место потише, записать, зарисовать, зафиксировать мысль, чтобы после обсудить с братом… Место нашлось в дальнем конце зала, подле чего-то, что Петр не сразу и заметил, лихорадочно делая пометки в блокноте. Сообразил, что встал аккуратно перед одним из экспонатов, когда почувствовал движение с собой рядом: подошел человек, колыхнулся воздух, оказался частично перекрытым свет. Петр поднял голову. – Удивительно, правда? Как люди используют те материалы, которых у них в избытке, и получают шедевры. И вкладывают в них душу. Петр не ответил. Они стояли перед высоким, наверное, два метра в высоту… чем-то. Конструкция из множества тонких прутов или реек, перекрещивающихся так плотно, что они образовали рукотворное гнездо, в центре которого… – Что там внутри? Там что-то есть, – Петр прищурился, вплотную приблизил к гнезду лицо, привстал на цыпочки, пытаясь заглянуть сверху. – Не видно. Человек рядом с ним был куда выше, ему, должно быть, было видно, что там сверху. – В моей стране много камней и песка. Я сложил из необработанного камня водонапорную башню и библиотеку для детей. Никому не понравилось, – человек мягко рассмеялся и коснулся смуглой ладонью острых прутьев. – Стройку этого зодчего остановили, когда он успел залить лишь фундамент и возвести леса. Вот они. И ты прав. Внутри есть кое-что. Сможешь разглядеть? Человек улыбнулся Петру той улыбкой, которая отличает людей, способных видеть сокрытое. Он выглядел… Да. Петр и теперь хранит глубоко в памяти его внешность и голос. В тот день, далеко в прошлом, ему показалось, что он разглядел внутри тех лесов нечто прекрасное. Они были поддержкой творению незавершенному, но уже не нуждавшемуся в последних штрихах, только нарушивших бы совершенство, видимое частично в прорехах меж прутьев. Подобными лесами Петр окружил и свое жилище. Возводил их сам, принявшись за дело вдохновенно, но не сумев довести и до половины. В этом кособоком гнезде с прорехами размером с небо он и поселился. Даже степной доярке не составит труда разглядеть что там, внутри этого гнезда. Нецелостный, разбросавший себя по частям, запутавшийся в своем же сознании, застывший в своих же воспоминаниях человек. Иногда Петр еще смотрит на свои леса критическим взглядом творца, добавляет где-то или убирает лишнее. Сумел бы Фархад сейчас разглядеть внутри этого остова хоть что-то, если не прекрасное, то хотя бы достойное своего обрамления? Петр не знает. Но в очередной раз приматывает стальной прут между двух других, сдирая кожу на пальцах проржавевшей давно проволокой. Этот кокон – его. Дополненный тем невидимым, но ощутимым материалом, которого у Петра в избытке – сомнениями. Многими стальными канатами пронизывают они весь его дом, почти не оставляя места, где возможно дышать полной грудью. Петр живет там, зная, что на него всегда направлен взгляд человека, способного видеть сокрытое.