Когда человеку пять лет, у него, разумеется, спрашивают, кем он хочет стать, когда вырастет, и не терпится ли ему пойти поскорее в школу. А человеку в пять лет хочется, чтобы кто-нибудь поинтересовался, какой у него любимый джедай, и чтобы согласился, что лучший из всех, несомненно, R2.  Когда человеку десять лет, у него, разумеется, спрашивают, на какие оценки он учится и есть ли у него какие-либо устремления в жизни. А человек в десять лет приносит на урок толстенную книгу Н.А. Куна и возмущается, почему в учебнике в мифе о Персее пишут, как для маленьких, что Афина – волшебница.  Когда человеку пятнадцать лет, у него, разумеется, спрашивают, куда он собирается поступать и рассчитывает ли он на успешную карьеру в будущем. А человек в пятнадцать лет исписывает тетради заклинаниями на латыни в перемешку с английским и старательно выводит закорючками ауребеша «энисокафоревер» (всякое бывает в пятнадцать лет).  Когда человеку двадцать лет, у него, разумеется, спрашивают, сделал ли он хоть что-то по курсовой работе и знает ли, когда там у них дедлайны. А человек в двадцать лет пишет всякую ерунду в час ночи и потом засыпает прямо на ходу, застревая в сугробах…    И так далее, и тому подобное.