Да, когда-то они ваяли весёленький панк и брали от жизни всё, а теперь углубились в хмурую альтернативу и едят яблочное пюре с бамбуком только чтобы пережить ещё один день. Им ведь и еда-то не нужна. Просто настолько осточертел пресный разреженный воздух и одни и те же старые рожи, что только яблочное пюре и не даёт им всем броситься с края острова от тоски. Что же стало со старым добрым Стархэнджем...

...а вы в нём статист, которому досталась главная роль. Ха! Шутка, уважаемый. Займите своё место в массовке.

— Зачем понадобилось меня спасать? Ещё и такой ценой… — Я ведь вижу Линии, — ответил Бурах. — Связаны мы с тобой, понимаешь? Правда, не знаю ещё, как именно. — Я знаю, — тяжело отозвался Даниил. — Ещё в нашу первую встречу я понял, что вижу соперника — достойного, сильного и непримиримого. Можно было временно сгладить наши различия и закрыть глаза на возникающие разногласия, но их появление посреди всеобщей катастрофы стало началом конца, поставило нас по разные стороны баррикад.

Подумать только, пару дней назад он верил, что победа над смертью возможна — стоит лишь разгадать загадку Многогранника. Но Башни больше нет, а смерть — вот она, выжидающе смотрит на тебя всезнающими голубыми омутами. Жаждет влить в уши смертоносную истину.

Вельзевул молча шла рядом. Гавриил, слегка помявшись, выставил в её сторону локоть, чтобы она при желании могла за него взяться. Он много раз видел, как это делали смертные, гуляя по парку. Спустя сотню шагов Вельзевул, наконец, заметила оттопыренный локоть и, с подозрением на него взглянув, спросила: — Что с твоей рукой? Она в неестественном положении.