А мальчик-то плевался в меня косточками. И за обе веснушчатые щеки уплетал ягоды, сорванные со свешивающихся через плетёный забор веток. – За такое, вообще-то, в тюрьму сажают. – За вишню? – За воровство.

Эта мысль приходит спонтанно и в не самый подходящий момент, как и любая другая, связанная с ним. Сынмин вообще обычно старается о нём не думать, так, на всякий случай. Если очень долго смотреть в бездну – бездна начнет смотреть в тебя. Если очень долго думать о Минхо – он прокрадётся в голову, пушистым котом свернётся вокруг уставшего мозга, выкинув и приглушив всё постороннее и заставит уснуть. А Сынмину нельзя спать, никак нельзя. И всё же...

Так себе художник потащил шутника-самоучку на вечерний променад, а получилось то, что получилось: каркаде, герань и изгвазданная водолазка. «Тебе мама разве не говорила, что на морозе целоваться вредно?»

Июльская майка, скулящие лисята и пять сопливых песен с опечатками – щеколда не успеет даже пискнуть!

Феликс задерживается в Италии, а Хёнджин очень ласково обзывается. Джисон подогревает брауни, а Минхо пилит воздух и травит байки. Сынмин подбирает смайлики, а Чонин подбирается к Сынмину. И всё это происходит где-то между.