Каждый член команды Сейрин очень тяжело перенёс проигрыш академии Тоо на Межшкольных соревнованиях, но не всем удалось оправиться от подобного потрясения быстро. Или виной эмоционального стресса были совсем другие обстоятельства?...
Он любил ее ноги, он любил ее карамельно-смуглую гладкую кожу, ее грубые для девушки ладони, ее самоуверенность, ее сучистость, ее улыбку, ее короткие волосы. Всю любил - от макушки до кончиков пальцев на ногах.
Любил раньше. Прошло почти три года с тех пор, как ему просто крышу снесло от нее.
Он думал, что это было давно, но, судя по всему, недостаточно давно, чтобы забыть ее полностью.
Аомине Дайки — многообещающий полицейский. Он борется с преступностью абсолютно невкипиш — как два пальца об асфальт. Но есть тот, кого он никогда не мог побороть. Тот, с кем он не может ужиться, кто принёс в его жизнь столько страданий и вопросов, на которых не было ответа... Это он сам. И может ли та, на кого он кладёт всю вину за происходящее, как раз и поможет ему преодолеть свой главный страх?..
- Дай-чан, какой ты видишь свою будущую невесту… жену?
- Эй, - легонько задевая под столом маленькую ножку подруги своей, произносит баскетболист, неотрывно наблюдая за этой тучкой печали. – Ты чего это такие глупые вопросы задаешь?
Аомине Дайки не боялся ничего на свете просто потому, что на это не было времени. Даже в детстве, если ему случалось замереть на месте от страха перед чем-то, как тут же откуда-нибудь раздавался визг Сацуки и что-нибудь вроде: "Дай-чан, за мной гонится жук, а-а!". Приходилось забыть о своих страхах и бежать ее спасать. Однако через много лет, когда они начали встречаться, всплыл наружу его страх признаться в своих чувствах. Простое "Я люблю тебя" ставит Аомине в абсолютный тупик.
Она и раньше плакала. Даже, на взгляд Аомине, слишком часто и помногу. От разочарования, от обиды, от радости, от красивого финала фильма, от пищащих брошенных котят в коробке, от пьес Шекспира – от массы понятных лишь ей самой вещей. Но чтобы так - Аомине видел впервые. Сацуки при нем никогда не плакала навзрыд, в голос, закрывая лицо руками и дрожа, как будто не видела никаких берегов, куда можно выбраться.
Аомине готов был собственными руками затянуть измерительную ленту на шее того ублюдка, что занимался пошивом школьных юбок для старшеклассниц. Затянуть и привязать к подолу одной из них на манер поводка, чтобы тот своим извращённым глазомером мог в полной мере оценить результат своих же творений.
Она знает, что пришло её время упасть с Олимпа. Но понимая это, она желает сделать это лишь при свете собственных побед. Даже если никто уже не будет ждать её внизу.
Но если это будет он? Тот, кого она забыла.
