У Сэхуна своя жизнь в стиле «оставьте меня в покое и не трогайте мой синтезатор».
У него свой фетиш на японских гитаристов и инстаграм танцора Ким Кая.
"В каждом страхе прячется желание" (с) По заявке: КайБэк. Романтическое простое ПВП на вашу любимую/кинковую тему, бессмысленное и беспощадное. Тема - кино, актёры и каскадёры (у меня странные кинки, да)
— Знаешь, — наконец-то выдает он, — если бы это был не ты, я бы решил, что меня тупо наебывают. Но ты не из тех ребят, которые этим занимаются. Поэтому… одно из двух: или ты говоришь правду, и Сехун вампир, или же… ты веришь в то, что говоришь правду, но Сехун никакой не вампир(с)
— Но вы же меня терпеть не можете.
— Правда? — Директор Ким бросает в Сехуна насмешливым взглядом, и тот с ужасом понимает, что, кажется, с ним заигрывают. Нагло и бессовестно. Он открывает рот, но слова застревают в горле, и все, что он может — мысленно, очень выразительно и на двух языках, материться. Неужели он при падении попал в какую-то параллельную вселенную, где директор Ким не считает его ошибкой природы, а мечтает забраться к нему в штаны?(с)
Сехун не знал, почему верит этому человеку. Не знал, почему так отчаянно хочет, чтобы вся правда мира была на его стороне. Знал лишь, что под бледной, истонченной холодом кожей прячется солнце, и что греть оно будет лишь его(с)
— Если со мной что-то случится, не кремируй меня. Похорони по-людски. Чтобы с камнем могильным и именем на нем. Имя напиши обязательно.
— Сехун…
— Так и напиши. Чтобы все знали, что я — Сехун(с)
Он властный очень, этот учитель Ким, и очень хороший. У Сехуна от него громко и больно бьется сердце и тает под кожей все, что только может растаять(с)
С того дня, как в их жизни появилось это шестипалое чудо, Кенсу стал чувствовать, как крепнет его связь с Сухо. Словами это было невозможно описать, да и сейчас, спустя шестнадцать лет, он все еще их не нашел. Да и неважно это, по сути. Он знает, что они — семья, знает, что Сехун любит их и никогда не бросит, что их жизни тесно переплетены. В их жилах течет разная кровь, но душа у них одна на троих(с)
— Почему ты весь мокрый? — смуглые, бесконечно горячие пальцы пробегают по шее, отводят в сторону ворот рубашки, касаются ключицы. Сехун закрывает глаза и со стоном откидывает голову назад. Он не то, что говорить не может — он живет через вдох. В этот миг он понимает две вещи. Первое — Сухо ему нагло врал, когда говорил о свободе, и второе — ему на это наплевать(c)
— Я сделаю для тебя особенный коктейль, только… — он облизывается, тяжело вздыхает и опускается ниже, губами размазывая слюну по губам Сехуна, — мне не хватает последнего ингредиента(с)
Контакты замыкаются, и Сехун с широко распахнутыми глазами падает в пустоту. Дыхание Джонина путается в его волосах и, щекоча, стекает на шею. Это немыслимо жарко, и Сехун понимает, что еще немного — и все вокруг загорится(с)
Оно связывает их с самого рождения и с каждой секундой становится лишь крепче. Кто-то зовет это судьбой, кто-то любовью, но Сехуну нравится называть это жизнью(с)
Это не было плохо. Совсем нет. Хотя и правильным это тоже назвать было нельзя. Но это был Джонин, Джонин, у которого руки оказались горячее, губы мягче, а дыхание жарче, чем Сехун предполагал. С ним было хорошо, а еще он был «best», и это все немножко упрощало(с)
— Да, Чанёль, это моя жизнь, моя! И я хочу прожить ее с Джухён. Всегда хотел и всегда буду. И то, что она умерла, ничего не меняет. Слышишь? Ни-че-го. Я люблю ее, а этот мальчик… Пускай найдет кого-нибудь… — Джонин запинается, потому что горло сводит судорогой, и через боль выдавливает, — другого(с)
