Immortalite

Великая Французская революция. Раздолье для разминки Ада и Рая. Волею судеб (но больше своего желудка) Азирафаэля занесло в объятый террором Париж. Рушатся монархия, святыни, идеалы. Кроули готовит круассаны.

«А Сен-Жюст? О, на него Максимилиан не может смотреть без легкого трепета. Сен-Жюст — это необычайное, неповторимое творение природы» (А. Левандовский). Зарисовки о естественных чувствах между двумя невыносимо прекрасными созданиями.

Величайший ум революции, Неподкупный, абсолютно прав — как и всегда. Он, Сен-Жюст, как и всегда, обязан сейчас поднять высоко свою голову-дароносицу и ответить своему другу безукоризненной ледяной улыбкой. Да вот беда — галстук брошен на кресло, и в груди слишком много воздуха. Передышал сегодня в Булонском лесу.

Шаг за шагом, отель все ближе.

От записанных слов перехватывает дыхание, от случайного касания руки Камиля его бросает в дрожь. Но нет, он никогда не опошлил бы этой любви желаниями тела. Ведь они любят друг друга, любя Революцию. Глаза Камиля загораются, когда тот слушает его речи с трибуны Собрания. А когда он читает строки, написанные пылким ядовитым пером Камиля, его охватывает восторг единения. Они встречаются взглядами и этот экстаз сильнее любого от плотских утех. О да, они любят!

Робеспьер представлял себе это так часто, что ему казалось, случись это в реальности, он бы не удивился.

«Антуан берет еще не прочитанную газету. Хочет сбежать от скандала. Только вот у Робеспьера не осталось больше сил, ни физических, ни душевных, чтобы молча носить в себе злую горечь потери».

Сен-Жюсту нравится думать, что он мастерски распознает психологию людей, однако есть человек, который не поддается его анализу.

<…> «Было у Иисуса Христа одиннадцать апостолов, — вспоминается вдруг, — и двенадцатый был Иуда». <…>