Блог

22 июля, четверг. Король во время церемонии одевания получил новости из Дьепа, доставленные г-ном Поншартреном из Версаля. Вражеский флот достаточно сильно пострадал за последние три дня от встречного ветра, но когда в среду, в десять вечера, уезжал курьер, ветер начал стихать. Шевалье де Лоррен, который был на водах в Форж-лез-О , узнав, что вражеский флот у Дьепа [примерно в 55 км], отправился туда. За ним последовали  г-н де Бражелон, капитан гвардейцев, и аббат де Грансе, которые, как и он, были на водах в Форже. Они прибыли в Дьеп в среду (21 июля), до отъезда курьера к королю. Месье, Мадам и Мадемуазель, которые уехали отсюда в понедельник, в среду направились из Парижа в Виллер-Котре, где пробудут восемь дней. 23 июля, пятница. Во время церемонии одевания король нам сказал, что когда прекратился ветер, враги двинули вперед свои бомбардирские корабли и начали бомбардировку Дьепа. Когда курьер выезжал накануне вечером, сгорело всего два дома и один человек был убит. Маркиз де Беврон сообщает, что если неприятель захочет десантироваться, его хорошо встретят: есть четыре или пять тысяч человек и семь или восемь сотен приехавших дворян. Идет работа над строительством укреплений, которые приводят в хорошее состояние. Жители охотно трудятся. 24 июля, суббота. Король утром получил новость из Дьепа, что враги забросали город большим количеством бомб, и две трети его сгорели. Как-то так, но по запросу "Bombardement Dieppe 1694" можно найти еще много гравюр. https://fr.wikipedia.org/wiki/Dieppe_(Seine-Maritime)#/media/Fichier:Bombardement_Dieppe_1694_gravure_de_1701.jpg 25 июля, воскресенье. Враги отступили от Дьепа после того, как использовали большую машину, которая не нанесла большого вреда. Но его причинили бомбы: более 1200 домов сгорели или разрушены, горожане были в сильном ужасе. Г-н шевалье де Лоррен и г-н де Беврон сделали все возможное, чтобы их успокоить. Г-н шевалье де Лоррен и с ним 50 дворян выходили за укрепления, но враги не пробовали десантироваться. Потом неприятельский флот уплывает в сторону Гавра. Король собственноручно написал шевалье де Лоррену весьма любезное письмо о его решении отправиться в Дьеп. 28 июля Месье и Мадам возвращаются в Париж.

В начале июля всё относительно мирно. Месье пятого числа в Трианоне. Он сердится на принцесс (видимо, на сестер-хулиганок: герцогиню де Бурбон, принцессу Конти и герцогиню Шартрскую – особенно на нее) за ночной фейерверк у него под окнами. Десятого к нему и Мадам в Сен-Клу приезжает Монтеспан – мирить с невесткой. Инцидент исчерпан. Месье собирается с королем поехать в Марли, а после – в Виллер-Котре на восемь дней. В Марли Месье не делает ничего особенного: играет в ландскнехт с принцессами и гуляет в парке с королем и дамами. 18 июля, воскресенье. Маркиз де Беврон [видимо, Анри д’Аркур, Арманьякам не родственник] пишет королю из приморского города Дьепа, что перед ним появился вражеский флот. Поскольку все укрепления там были снесены, жители в спешке стараются изо всех сил, а маршал Шуазель, который находится в Ла Ог, немедленно направляется к ним. У нас в этом городе только небольшой отряд ополченцев. Король отправляет туда Лаппара, инженера, который проводил осады Паламоса и Героны, и который по прибытию должен отправить сюда отчет. 19-го июля, понедельник. К королю прибывает курьер г-н де Беврона. Курьер уехал из Дьепа в воскресенье в семь вечера. Вражеский флот [Википедия нам говорит, что это был англо-голландский флот под командованием адмирала Беркли] встал на якорь перед Дьепом. Они послали фрегат на разведку порта, но мы его захватили на виду к одного из их больших кораблей, который выдвинулся было на подмогу. Король приказал двум отрядам мушкетеров, находившихся в Париже, и двум гвардейским полкам – французскому и швейцарскому – с завтрашнего дня быть готовыми выступить, а приказ им будет отдан смотря по тому, какие будут новости. В Париже пятнадцать отрядов французских гвардейцев, шесть – швейцарских, остальные во Фландрии.  Месье отправился в Париж после обеда с Мадам и Мадемуазель. До отъезда в разговоре с королем он предложил отправиться в Дьеп. Месье сказал, что, кажется, Его Величество собирался назначить его (Месье) командующим в Бретани и Нормандии, и что Месье готов выступить, поскольку, похоже, враги собираются что-то предпринять у наших берегов.    20 июля, вторник. От господина де Беврона прибыл курьер, выехавший накануне вечером. Вражеский флот всё ещё перед Дьепом, но ветер не позволяет ему подойти. Король отдал приказ Монпертюи и маркизу де Мирепуа отправить мушкетеров завтра утром. Они доберутся за четыре дня и прибудут в субботу. 21 июля, среда. Утром король получил новости из Дьепа. Курьер уехал во вторник через два часа после обеда (diner). Вражеский флот все еще перед этим городом, но они не могут достаточно приблизиться для бомбардировки – таков, очевидно, их план. Два отряда мушкетеров отправились туда и прибудут в субботу.

Это выписки из дневника Данжо, перевод вольный ) 1689 год. 24 января. В ближайшее время Брионн должен жениться на мадемуазель де ла Марк, богатой невесте с 50 000 ливров годового дохода. Но мешает генеральный прокурор Парижского парламента. (Видимо, Ашиль III д'Арле). 4 марта. Г-н де Дюрас (видимо, маршал де Дюрфор, герцог де Дюрас) женил своего сына на мадемуазель де ла Марк, причем вопрос решился за сутки при содействии г-на и мадам д'Арле. 22 апреля. В ближайшее время должна состояться свадьба графа де Брионна с богатой наследницей, мадемуазель д'Эпине. У нее слабое здоровье, а отец ее хоть и жив, но есть надежда, что после свадьбы дочери отойдет от дел и не женится повторно. 23 апреля. Шевалье де Лоррен приходит к королю уже после того, как тот лег спать. Король беседует с ним довольно долго. Думают, что по какому-то делу своего племянника, графа де Брионна. 24 апреля. Выясняется причина полночного визита шевалье. Некто г-н де Отфорт, временно командующий гвардией, накануне вечером, после того как дофин лег спать, обнажил шпагу против г-на графа де Брионна. У г-на Брионна раны бедер, а у Отфорта рана выше колена. Он хотел заставить графа де Брионна просить пощады, но сам нуждался в ней, поскольку потерял сознание от боли в ране. Однако рана его, хоть и столь болезненная, но очень легкая. Г-н граф де Брионн дрался очень хорошо и сам выдернул из шпагу г-на де Отфорта из раны. Когда он потерял сознание, ему дали винного спирта, и он нашел силы пешком вернуться к церкви, где он нашел носильщиков, и те доставили его к Большой конюшне. Он потерял много крови, и у него лихорадка. Король послал старшего прево, и его чиновник в длинной мантии сегодня утром проводил допрос. Отфорт удалился. Думают, что причина ссоры была в том, что Отфорт рассердился внимания, которое г-н де Брионн оказывал его сестре, мадемуазель д’Отфорт, фрейлине принцессы де Конти. 25 апреля. Король отстранил д'Отфорта от должности. Опасаются, что парламент не захочет разбираться в его деле с графом де Брионном. 24 мая. Король разбирал спор между парламентом и прево, которые претендовали на право разбирать дело о поединке графа де Брионна. Король приказал, чтобы в будущем подобные дела судил старший прево, но поскольку закон на стороне парламента, именно это дело будут разбирать там. 26 июня. Г-н граф де Брионн отправился в Бастилию для допроса. 28 июня.Д' Отфорта поместили в Консьержери, а Брионна в Бастилию для допроса. 11 июля. Господин граф де Брионн и г-н д‘Отфорт были допрошены в прошедшие дни, и против них ничего не удалось найти. Все же король не захотел выпустить их из тюрьмы, и приказал, чтобы они там пробыли еще четыре полных месяца. Они выйдут после дня св. Мартина (11 ноября). 20 ноября. Г-н граф де Брионн должен выйти из Бастилии на этой неделе. Полагают, что есть затруднения, препятствующие его женитьбе на мадемуазель д'Эпине, и, возможно, свадьбы не будет. Окончание в комментах

Июль 1673 г. По всей видимости, из Пале-Рояля. О болезни первой фрейлины Мадам, принцессы Монако. "Я вчера получил [письмо] от шестнадцатого [числа], кое вы оказали мне честь написать. Месье рассказал мне о содержании [письма] Его Величества: из новостей мы узнали только о его путешествии в Бриссак. Я думаю, что вскоре после возвращения Месье отправится к Его Величеству. Мы едем в Виллер-Котре 27 июля: должны были 22, но болезнь мадам де Монако задержала отъезд на пять дней. Мы подумали, что она серьезно больна желчной коликой, но случилось еще едва ли не худшее: когда она потеряла сознание, её переносили и уронили на голову, из-за чего она теперь ещё страдает от сильных болей. Хирурги заверили, что всё обойдётся. Я вам так подробно об этом рассказываю, поскольку уверен, что вы ее друг: она, как и я, заверяет вас в своей дружбе, и просит меня передать вам от нее тысячу приветов."

Когда Э.Лурго рассказывает об испанском письме и маркизе де Варде, она, в частности, приводит цитату из Journal d'Olivier Lefèvre d'Ormesson. et extraits des mémoires d'André Lefèvre d'Ormesson. T. deuxième, 1661-1672. P.332. Это записки юриста, который знаменит тем, что вел процесс Фуке. Получается такая картина. В 1665 г., когда Генриетта добилась ссылки маркиза де Варда (возможно, как раз за неудачный совет, данный шевалье), любовница де Варда, Олимпия Манчини, стала угрожать Генриетте, что покажет королю некие компрометирующие письма от графа де Гиша. Генриетта решила ее опередить и сама рассказала королю про испанское письмо. Д'Ормессон пишет, что король тут же вызвал графа де Гиша. Тот попросил прощения и рассказал об интриге, во многом обвинил де Варда и подписал свое сообщение. А дальше вот такой странный пассаж: "Говорят, что граф де Гиш открыл еще другие интриги по делу Дюнкерка, и что он советовал Мадам удалиться туда вместе с Месье: при поддержке короля Англии она заставила бы с собой считаться. Говорят, что к королю попали письма, в которых де Гиш заявлял Мадам: "Ваш робкий деверь -- всего лишь хвастун и скупец. Когда вы будете в Дюнкерке, он окажется у нас в повиновении, и мы его заставим делать всё что захотим." Если слухи о втором заговоре правдивы, то вопросов очень много.

Просто еще немножко трогательного Месье в роли родителя. ) В книге Э.Лурго о Марии Луизе Орлеанской приведено это небольшое письмо. Оно написано зимой 1665 г., когда Мария Луиза подхватила затяжную лихорадку и у нее подозревали оспу, так что решили изолировать. Генриетта уехала в Сен-Жермен, где находился двор, а Месье остался в Пале-Рояле с Марией Луизой и с Филиппом Шарлем. "О том, что я увидел в вашем письме, я написал большое письмо королю и отправляю его вам открытым, чтобы вы посмотрели, нет ли у вас возражений, и таким образом увидели, что я вас люблю и ценю, поскольку легко приму ваш совет в делах столь важных." "Наш сын очень хорошо себя чувствует, а дочке (ma fille*) чуть лучше, хотя лихорадка держится. Это меня пугает: ведь если так и будет продолжаться, мы окажемся в затруднении, не имея возможности сделать кровопускание, не имея даже вен на руках, из которых можно было бы пустить кровь. Месье Брайер [Николя Брайер, (Nicolas Brayer), регент Парижского медицинского факультета (т.е. врач, имеющий право работать в столице)] говорит, что это не корь, а сильное рожистое воспаление. Парижское общество, за исключением моей кузины [Анны-Марии Луизы Орлеанской], не так боится, как сен-жерменскоe, поскольку тысяча женщин приходили повидаться и со мной, и с дочкой. Что же касается моей кузины, то она не пожелала идти к Королеве, вашей матери, поскольку я побывал у нее раньше. Но никакого страха, прошу вас, поскольку бояться нечего. И любите меня всегда." *Можно перевести и буквально "моя дочь", и как ласкательное вроде "дочка" или "моя девочка". Э. Лурго пишет, что у Генриетты было слабое здоровье, и, возможно, поэтому она уехала. Это был не первый такой случай: вскоре после рождения сына в августе 1664 Генриетта тоже уехала ко двору, а Месье остался с детьми. UPD. Первый абзац и последняя фраза исправлены по посту г-жи Лурго в твиттере ))

Месье - Анне-Марии Орлеанской Из Версаля, 3 апреля 1690 Этим утром я получил ваше [письмо] от 25 прошедшего [месяца] и записку, где вы мне говорите от имени вашего супруга о деле императора. Король весьма им разгневан, как мне кажется. Я не говорил еще с ним основательно, и я хочу до того встретиться с маркизом Дольяни. Через пажа, который доставил письмо, я велел ему прийти сюда завтра утром, дело того заслуживает. Что касается меня, то я свой долг выполню, но, будучи искренним, скажу вам, что у короля есть повод для недовольства. Он мне сообщил много такого, о чем я вас не хочу извещать, пока не поговорю с вашим послом. Если потребуется, я вам пошлю курьера или напишу послезавтра эстафетой. Больше ничего вам не скажу, думая лишь об этих делах, и опасаясь осложнений. Мадам дофина все время плохо себя чувствует : она отослала Карето (1) и не делает ничего из того, что хотят врачи, и не принимает других лекарств, кроме клизм с d’eau de poules, которые она сама порицает за то, что они не приносят пользы при ее поносе. После смерти она едва ли сильно изменится и ее смогут узнать. Я ее сегодня видел, что случается не каждый день, поскольку она никого не хочет видеть, даже фрейлину или близких родственников. Прощайте, дорогая моя дочь, я очень хотел бы, чтобы король был доволен и вы повсюду получили королевские почести, ибо я люблю величие в особах, которые со мной связаны, подобно месье Савойскому. Скажите ему, что я сделаю всё возможное, чтобы хорошо поддержать его перед королем, и передайте ему мои наилучшие пожелания. Верьте, что я нежно вас люблю. 1.Франсуа Каретти, очень модный шарлатан. Дофина, Мария-Анна Кристина Баварская, умерла 20 апреля 1690. Окончание в комментах

«В феврале 1690 г. Виктор-Амадей покупает имперские фьефы в Ланге, на границе с Лигурией. Филипп Орлеанский отправляет ему достаточно осторожный ответ и ждет посла, которого на следующий день принимают в Версале, объявляя открыто, о чем идет речь: его повелитель сообщил, что внес деньги императору, дабы «получить таким образом право на обращение как с коронованной особой», то есть чтобы королевский ранг герцогов Савойских был официально признан в церемониале императорского двора. Филипп Орлеанский отправляет послу два письма. Первое, адресованное Виктору-Амадею, отражает его природный дар: он принуждает себя поддерживать прямые человеческие отношения с зятем, которого никогда лично не видел. В письме, адресованном герцогине, Филипп Орлеанский, напротив, высказывает всю свою горечь и разочарование. Виктор-Амадей отвечает двумя письмами — Людовику XIV и тестю — в которых уточняет, что деньги пойдут на финансирование войны с Турцией, а не конфликта с Францией. Деликатная задача передать сообщения королю (через маркиза де Лувуа) и Месье ложится на маркиза Дольяни. Филипп Орлеанский приглашает к себе посла, чтобы узнать его ответ. Через два дня «ранним утром» маркиз является в Сен-Клу, но герцог Орлеанский не оправдывает его надежд и только говорит, что «королю нечего сказать относительно Вашего Королевского Высочества, и он отправил свои распоряжения господину де Катина, и тот о них сообщит». На самом деле Людовик XIV поставил Виктору-Амадею ультиматум: угрожал атаковать Пьемонт (уже занятый его [Людовика] войсками ввиду угрозы вторжения из испанской Ломбардии), если в течение двух дней герцог не передаст Франции два полка пехоты и два эскадрона драгун. В ночь с 19 на 20 апреля умерла дофина Анна-Кристина Баварская. После ее смерти король удалился в Сен-Клу, к Месье, и никого не принимал: посол Савойи должен был отложить желаемую аудиенцию у монарха. Когда прошла еще дюжина дней, король вернулся в Версаль, чтобы принять обычные соболезнования со стороны иностранных послов, но он не дал маркизу де Дольяни засвидетельствовать свое почтение. 3 мая Филипп Орлеанский, находившийся в Марли вместе с королем, требует, чтобы маркиз явился в Пале-Рояль во второй половине дня. Король получил сообщение французского посла в Турине, Франсуа Фекьера, графа Ребенака: он заверял, что Виктор-Амадей еще не отправил деньги императору. Людовик XIV определенно не верил в добрую волю Виктора Амадея и снова велел брату отчитать маркиза. Пятью днями позже посол снова беседовал с Месье – единственным, кого король уполномочил говорить от своего имени: послу были запрещены любые встречи с министрами с тех пор, как Людовик XIV объявил двору, что герцог Савойский подписал договор с императором. Филипп Орлеанский беспокоился за свою беременную дочь, отправил послу письмо для герцогини; через четыре дня он показал королю письмо, полученное от дочери и герцога Савойского." Продолжение в комментах

Я переводила несколько фрагментов из книги E. Lurgo "Une Histoire oubliée, Philippe d'Orléans et la Maison de Savoie", где собраны письма Месье из Туринского архива с подробными комментариями. Помимо Анны-Марии, Месье писал ее мужу, Виктору-Амедею II, и свекрови, Марии-Джованне. Личного тут так уж немного, между письмами иногда большие интервалы, и, конечно, не хватает второй стороны.  Предупреждения: смерть персонажей, ангст, сомнительные медицинские практики. Хронология по той же книге Савойя, 1684, 9 апреля – свадьба Анны-Марии Орлеанской и Виктора-Амедея II. Савойя, 1685, 6 декабря – рождение Марии-Аделаиды Савойской. 1688, сентябрь – начало войны с Пфальцем (Палатинатом). Ноябрь – начало войны с Аугсбургской лигой. Савойя, 17 ноября 1688 – рождение Марии-Луизы Габриэлы Савойской. 1689, 12 февраля – смерть Марии-Луизы Орлеанской. 1689 – Лувуа уничтожает города Пфальца Савойя, 1690, 24 июня – Виктор-Амадей II присоединяется к Аугсбургской лиге и объявляет войну Франции. Савойя, 18 августа — поражение при Стаффарде от армии генерала Николя Катинá. 1691, март-апрель — Филипп Орлеанский принимает участие в осаде Монса. 1692, 18 февраля — свадьба Филиппа Шартрского и Франсуазы-Марии де Бурбон, мадемуазель де Блуа Май-июнь – Филипп Орлеанский принимает участие в осаде Немюра. 1693 май-август — Филипп Орлеанский – главнокомандующий французской армией на побережье. Савойя, 4 октября 1693 – поражение при Марсале от армии под командованием Катина и герцога Вандомского. Савойя, 1696, 10 сентября — Туринский мир (сепаратный мир с Францией). 1697, сентябрь-октябрь — окончание войны Франции с Аугсбургской лигой. Савойя, 7 декабря — свадьба Марии-Аделаиды Савойской и Людовика Французского, герцога Бургундского. 1698, 13 октября — свадьба Елизаветы-Шарлотты Орлеанской и Леопольда Лотарингского и Барского. Савойя, 1699, 6 мая — рождение Виктора-Амедея Филиппа, принца Пьемонтского. 1700, 1 ноября — смерть Карла II Испанского. 16 ноября — Филипп Французский, герцог Анжуйский, объявлен Филиппом V Испанским. 1701, 9 июня — смерть Филиппа Орлеанского в Сен-Клу.

Этот анекдот мельком упоминает мадам де Лафайет в своей "Истории Генриетты Английской". В 1663 году Франсуаза-Мадлен Орлеанская, дочь Гастона, вышла замуж за герцога Савойского. Жена Луи д'Арманьяка отправилась ее сопровождать. "В то самое время господин Главный полюбил Мадам. Он сообщил ей об этом весьма неуклюже, и, не получив ответа, подумал, что она его не поняла. Это подвигло его к решению написать ей, но, не найдя в себе достаточно мудрости, он попросил г-на де Люксембурга и архиепископа Санса составить письмо, которое он хотел положить в карман Мадам в Валь-де-Грас, чтобы она не смогла отказаться. Те не посчитали удобным так поступить и предупредили Мадам о его вздорной идее. Мадам попросила их убедить [господина Главного] больше о ней не думать, и они преуспели. Но мадам д'Арманьяк, вернувшись из Савойи, обнаружила сильную ревность." Интересно, что маршала де Люксембурга в 1680-х держали в Бастилии по делу о ядах и подозрению в поклонении сатане (оправдали и выпустили, хотя потом еще четыре года не давали командовать). То есть Луи для своего письма подобрал очень интересный коллектив: сбалансированный, можно сказать. С архиепископом он особенно угадал. Его звали Луи-Анри де Пардайан де Гондрен, и он приходился он дядей своему полному тезке, маркизу де Монтеспан, мужу знаменитой фаворитки Людовика XIV. Архиепископ обличал адюльтер, рассорился на этой почве с королем и удалился в свою епархию, где жил до самой смерти.

Лизелотта пишет 19 ноября 1716 "У моего сына болезнь глаз из-за несчастного случая, который произошел, когда ему было всего 4 года. Вблизи он хорошо видит и может читать свои записи, но с другого конца комнаты без очков никого не может узнать." Мадам Рабутен пишет Бюсси (видимо, дочь — отцу, который жил в изгнании в Бургундии). Письмо 1460 от 25 октября 1678 (фрагмент) "Думали, что герцог Шартрский умрет. Ему лучше. Король его оплакивал, Месье был в отчаянии; Мадам выхватила шпагу шевалье де Беврона, чтобы убить себя. Моя мать пришла засвидетельствовать свое почтение Месье, и он ей сказал: «Наша дочь была в Фонтенбло, вы давно ее не видели. Она была с мадам Маре». Наконец, он ей наговорил тысячу любезностей. Не найдете ли вы уместным, месье, поздравить его с выздоровлением герцога Шартрского?" В том же письме сообщается о недавней смерти г-на Эспри, главного медика Месье. 1463. 31 октября 1678 От Бюсси герцогу Орлеанскому "Монсеньор, Я только что с большой радостью узнал о выздоровлении монсеньора Шартрского. Находясь в отдалении, я избежал тревоги о об опасном состоянии, в котором он пребывал, и одновременно узнал о выздоровлении и болезни его. Да хранит вас Бог долгие годы Ваше Королевское Высочество, монсеньор — прежде всего вас, кого любят и почитают все и в особенности... и т.д. и т.п."

Письмо Лизелотты от 19 сентября 1682 года герцогине Ганноверской очень длинное, и в нем ссора шевалье с принцем Конти оказывается в цепи других событий. Лизелотта излагает свою версию истории с офицером телохранителей (officier des gardes du corps) шевалье де Сен-Саном (как только она его фамилию не пишет XD). Она винит в интриге шевалье, д'Эффиа и мадам де Грансей. Потом Лизелотта упоминает о последствиях истории с Вермандуа. Король не захотел, чтобы шевалье участвовал в охоте. Тогда "Месье пошел к мадам де Ментенон и пожаловался, что король его не любит и не ценит, плохо обращается с любимыми им людьми, и высказал еще другие жалобы, которые Лувуа потом повторил королю, поскольку был мне врагом и другом шевалье. Вскоре я обнаружила, что король совершенно переменился. Когда я говорила с ним о своих делах, он едва мне отвечал и заводил речь о другом. Тогда произошла ссора между принцем Конти и шевалье, -- ссора, разговоры о которой вы, без сомнения, слышали. Мои враги сказали Месье, что мы с Теобон настроили принца против шевалье. Бог и сам принц мне свидетели -- ничего подобного не приходило в голову ни мне, ни тем более Теобон. Но Месье по крайней мере склонен был так думать. Через несколько дней распространился слух, будто я отправила в письме Теобон свой портрет и 500 пистолей для шевалье де Сенсанта". Мадам полагает, что для большего правдоподобия этих слухов внезапно изгнали Беврона и Теобон, запретив им общаться с Мадам. В то же время письма Мадам было запрещено им доставлять. Потом при посредничестве короля Мадам и Месье постепенно примиряются, Теобон получает пенсион. После этого шевалье де Лоррен, д'Эффиа и де Грансей посылают Мадам сообщение, что отчаялись завоевать ее благосклонность, но теперь смиренно подчиняются и готовы в будущем хорошо себя вести, так что она не пожалеет, что их простила. Мадам спросила совета у короля, а тот решил, что мириться с врагами она не обязана, так что в итоге Лизелотта удовлетворилась своим моральным превосходством.

Ну и, наконец, история с принцем Конти, о которой я уже писала в другом месте. "Вы сейчас услышите прекрасную и приятную историю: отмечайте же как следует все ее обстоятельства. Г-н принц де Конти выражал недовольство г-ном шевалье де Лорреном, поскольку тот сказал, что г-н принц де Ла-Рош-сюр-Йон влюблен в его [Конти] жену. Два дня назад в садах Версаля [принц Конти] нашел возможность сказать [шевалье], что желал бы удостоить его поединком, поскольку оскорблен его речами и т.д. Г-н шевалье де Лоррен поблагодарил за честь, которую принц пожелал ему оказать, и хотел оправдаться за свои слова. После этого принц ему сказал, что в качестве секунданта [шевалье] может взять г-на де Марсана. Тот услышал свое имя, подошел и охотно согласился участвовать, попросив г-на принца де Конти выдать ему [видимо, в качестве второго секунданта] г-на графа Суассонского {1}, который давно был врагом их дома. Предложение было принято: и вот стороны определились, выбрали место, назначили час, и договорились сохранить тайну. Не подумайте, что вы перенеслись во времена г-на де Бутвиля {2}. Каждый отправился восвояси, но шевалье де Лоррен отправился прямо к Месье и рассказал ему эту историю, а Месье мигом поведал ее королю. Вы можете вообразить все то, что король высказал своему зятю. Он говорил с ним два часа и больше веселился, нежели гневался, но с видом властелина, принужденного внушать величайшее раскаяние. На том всё и закончилось. В обществе находили, что шевалье де Лоррен должен был скорее немедленно отказаться от дуэли, нежели соглашаться на нее и потом всё разглашать; но знатоки посчитали, что отказ мог повлечь злые слова и угрозы принца, которые проглотить было бы труднее, а потом осталось бы позорное клеймо, и притом от человека, которого следует опасаться. Итак, его поведение одобрили, тем более что храбрость шевалье де Лоррена вне подозрений." {1} Мне кажется, что это Луи-Тома Савойский. В 1680 г. он из-за своей жены ссорился с Месье и с шевалье. {2} Видимо, Франсуа де Монморанси-Бутвиль, казненный за нарушение эдикта, запрещавшего дуэли.

Элизабетта Лурго в своей книге о Марии-Луизе Орлеанской рассказывает историю о свадьбе графа де Суассона. Луи-Тома Савойский, граф де Суассон, сын Олимпии Манчини, принадлежал к младшей ветви принцев Савойских и долгое время считался наследником глухонемого Эммануила Филиберта, герцога Кариньяно, а через него теоретически мог претендовать и на Савойское герцогство. Людовик XIV хотел сам подбирать савойским принцам невест, чтобы усилить свое влияние, но сперва Луи-Тома, а после и его дядя преподнесли королю Франции неприятные сюрпризы. Громкий скандал из-за женитьбы Эммануила-Филиберта, кстати, тоже задел Месье, поскольку его младшая дочь была уже замужем за герцогом Савойским, которого Людовик XIV тоже считал виноватым в том, что тот недоглядел и допустил. Но это было много позже. А 1679 году Луи-Тома тайно женился на Урании де ла Кропт де Бове, фрейлине Мадам, дочери конюшего принца Конде. Брак был неравный, конечно: принц крови женился на обыкновенной дворянке, про которую к тому же ходили слухи, будто она незаконнорожденная. Месье ничего не знал про эту свадьбу, состоявшуюся в начале года в часовне Сен-Клу, а вот Мадам подозревали в том, что без её помощи не обошлось. Первые слухи поползли в августе 1679. Месье запретил Урании общаться с графом де Суассоном и сопровождать Мадам в Фонтенбло на торжества в честь замужества Марии-Луизы Орлеанской. 5 января 1680 г. мадам де Севинье писала, что Месье застал Уранию за беседой с Луи-Тома в комнате Мадам, счел поведение Урании проявлением непочтительности и непослушания, и приказал ей покинуть свой двор. Шевалье де Лоррену было поручено отправиться к  Луи-Тома, чтобы сообщить ему о недовольстве Месье. Из письма Олимпии де Суассон от 15 января известно, что Луи-Тома вышел из себя, наговорил «тысячу непочтительных слов» о Месье и чуть не убил шевалье де Лоррена, так что принцу Конти пришлось запереть его (видимо, всё-таки Луи-Тома, но это не точно) в передней.

Лизелотта пишет своей единокровной сестре Луизе 21 января 1716 г. «…я вспомнила одну довольно приятную историю. Когда сюда приезжал ваш брат Карл Людвиг, я была в достаточно плохих отношениях с шевалье де Лорреном, и ходили слухи, что ваш брат хотел отомстить за меня и вызвать шевалье на дуэль. Достойнейшие господа в немалом количестве явились ко мне просить милостиво принять их как секундантов рауграфа; я смеялась от всей души и уверяла их, что и речи быть не может о подобном сражении. Не знаю, слышал ли шевалье эти разговоры, но однажды, когда Карл Людвиг был в моих апартаментах в многочисленной компании других немцев, шевалье появился в дверях. Едва увидев это собрание, он внезапно развернулся и сбежал, словно увидел дьявола. По пути он встретил друга, и тот спросил: «Куда же вы так бежите?» Он ответил: «Мадам не любит меня. Рядом с ней ее рауграф и прочие знатные немцы: я мог плохо провести время с ними. Поэтому я принял самое верное решение, ибо кто знает, что могло приключиться, если бы Мадам что-нибудь сказала всем этим немцам? Они плохие шутники». Надо всем этим мы много смеялись.»

Лизелотта пишет единокровному брату, рауграфу Карлу-Людовику 27 октября 1679 из Сен-Жермен-ан-Лэ. «В прошлый вторник господин Главный [«M. Legrand», Луи д’Арманьяк] и господа де Вандом устроили лошадиные бега. Герцог де Грамон ставил на лошадь Вандомов, а на лошадь господина Главного – двое его братьев и многие другие. Мы все там были. Лавалле правил лошадью господина Главного, а лошадью Вандомов – английский слуга маршала де Бельфона. Маршал тоже поставил на эту лошадь. Выиграла лошадь господина Главного. Затем мы сели в экипажи, чтобы вернуться во дворец, тогда как монсеньор дофин остался по ту сторону моста, чтобы прогуляться верхом. В тот момент, когда мы тронулись с места, герцог де Вандом начал ссориться с Лавалле. Шевалье де Лоррен, который находился поблизости, сказал, наполовину смеясь: «Вечно мы делаем ставки против неимущих». Герцог де Грамон стал ворчать сквозь зубы. Господин Главный был с ним рядом и сказал: «На кого это вы? Пойдем же и предоставим господину де Вандому закончить ссору с Лавалле!» Герцог де Грамон подошел к господину Главному, сунул кулак ему под нос и сказал: «Смерть Господня, на вас, и уже давно ищу подходящего случая». Господин Главный тотчас размахнулся и закатил тому такую оплеуху, что парик с головы свалился. По счастью, ни у кого из них не было при себе шпаги: они оставили их, чтобы удобнее было следить за бегами. Но в тот момент подоспели друзья и каждому предложили оружие, тогда как другие, подобно господину де Марсийяку и шевалье де Лоррену, бросились между ними, чтобы помешать схватке. В то же мгновение прибыл конюший герцога де Грамона. Он выхватил шпагу и бросился на шевалье де Лоррена, вообразив, что это господин Главный. Шевалье этого человека заметил и побежал к нему. Тот понял свою ошибку и бросился наутек. Но шевалье его догнал и нанес порез поперек лица.  Кто-то из людей господина Главного, напротив, бросился на герцога де Грамона, и если бы Бомон его не остановил, тот пронзил бы герцога шпагой насквозь. Но наконец герцог де Виллеруа затащил господина Главного в свою карету, Марсийяк и гг. Вандомы то же сделали с герцогом де Грамоном, и обоих увезли прочь. Когда король обо всем этом узнал, он повелел Месье от своего имени приказать им под страхом самой суровой кары не продолжать ссору ни лично, ни через своих людей. А поскольку они забыли об уважении к дофину и затеяли ссору и драку в его присутствии, их отправили в Бастилию до нового приказа. Но они пробыли там не более двадцати четырех часов, поскольку вчера вечером король послал за ними. Так здесь идут дела. Каждый день новости, и редко хорошие.»

Эрланже в биографии Филиппа Орлеанского без ссылки на источник пишет, что шевалье де Роган  (тот, которого потом казнили за участие в заговоре) пытался ухаживать за Генриеттой. Месье на него рассердился и обещал выкинуть из окна, если Роган еще раз осмелится появиться в Пале-Рояле. Тогда Роган отправился прямиком к шевалье де Лоррену и пытался наедине затеять с ним ссору, а потом хвастался, что дал шевалье пощечину. Король послал принца Конде разбираться. Миротворческая миссия заняла около месяца. В итоге дуэль не состоялась, но Роган десятку своих друзей написал, что примирение вышло за счет уступки шевалье де Лоррена, выставляя того трусом.