Музыка продолжала играть: «Любите, девушки, простых романтиков, Отважных летчиков и моряков!» Вильгельм не сильно походил на роль девушки из песни, как и южанин не был задорным солдатиком, но сознание только и делало, что вписывало их в эти строчки.

Рахиму казалось, что он упускает какую-то важную деталь в их отношениях. Ничего плохого не происходило, всё вроде как в порядке. Они с Гришей прекрасно проводят время, болтают ни о чём, смотрят абсурдные телепередачи и смеются, нежно целуют друг друга, засыпают в обнимку, точнее Тарханов почти полностью ложится на младшего. Но что-то настораживало. Он даже не мог понять что. Это было словно слон в комнате, которого никто не замечает.

Из его головы война никуда не ушла, она оставила неизгладимый след в виде всплесков агрессии, панических атак, притупившихся эмоций и въевшихся армейских привычек. Эхо войны не покидало Волжского никогда с момента победы, а жители города словно издевались, не давая забыть и делая больше напоминаний на улицах Сталинграда.

Если раньше приезды Уралова сопровождались тёплыми вечерами на диване за просмотром дурацких фильмов, то сейчас… ничего не поменялось, но в этом чувствовалась фальш. Катюша Татищева всегда хорошо распознавала ложь и притворство, отец научил, и сейчас этому самому отцу такой навык дочери не играл на руку.